"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Придумал! Надо сразу всех, на место поставить. Вот, как только войду в дом, сразу на всех, кто в нём будет и наехать. Говорить буду жёстко и не на обычном, обще принятом языке, а на том, который эти люди используют в беседах между собой. Взять и прямо при встрече сказать, чего нибудь такое, чтобы всем было понятно, что перед ними ни лох из подворотни, а глубоко уважаемый, в определённых кругах человек, которого без соли сожрать никому не удастся. И так, что я могу предложить народу на данную тему? Ну допустим вот это, слышанное мной недавно в анапском ресторане:
— Слышь ты, журавль общипанный! Если ты думаешь, что я бабан из дуборезки, то ты глубоко заблуждаешься и мазы качать у тебя, тут не получится.
Вроде ничего, длинно и слов забористых
— Я вам не фраер и не хер меня тут, за рогатого держать! — мысленно выкрикнул я, украдкой поглядывая на Михея.
Тот парень, с наколками на руке, кажется так орал официанту, когда он пытался его на дополнительные бабки раскрутить. А что, как раз под мой случай подходит. Везут то меня на разговор не из-за плохого поведения в школе, а из-за этих самых, шальных денег, свалившихся по случаю на мою умную голову. Надо только говорить погромче, с надрывом, а ещё лучше порвать на себе чего нибудь. Хотя, порвать свитер грубой вязки, даже я не смогу и опять же, мне не совсем понятно, чего этой фразой люди достичь желают, когда выносят её на общий суд. Про фраера я ещё могу догадаться, примерно знаю, кто это такой, а вот «рогатый». Звучит немного обидно и приклеивать самому себе такие нелестные ярлыки, наверное не стоит. Дьявол! Опять какая то лажа получилась. Похоже, что и это словосочетание для жёсткого разговора не подойдёт. Вот же гадство и почему раньше не озаботился хотя бы парой достойных предложений из блатного жаргона. Было же время подготовиться. Я же догадывался, что так просто от меня эти люди не отстанут.
Время бежало, спидометр наматывал километр за километром, а я всё крутился вокруг да около, в попытке выработать генеральную линию поведения с человеком, из чужеродной среды. Вот уже машина перевалила через хорошо изученную мной, во время предыдущих поездок, горку, затем плавно съехала вниз и понеслась вдоль многоэтажных домов. Минут через десять она повернула направо и снова взмыла поближе к небесам. А вот, вроде бы, и наша остановка, образовавшаяся у массивных, железных ворот, ограничивающих свободный въезд к двухэтажному, кирпичному дому. Не успел. Опять придётся импровизировать на ходу. Не в первый раз, конечно, но уж больно клиент необычный пригласил меня на беседу, да и повод для неё мне не очень приятен. Как бы не сорваться.
Внутри дома нас никто не встретил. Водитель, в приказном тоне, предложил ждать здесь, а сам легко взбежал по скрипучей лестнице и вскоре, чему то вяло улыбаясь, снова вернулся вниз.
— Сиди. Сейчас хозяин выйдет — сказал он мне и не спеша покинул симпатичное, бандитское гнездо.
Я подошёл к дивану, посмотрел на кресло, стоящее напротив и рядом с узеньким, журнальным столом. Нет, сяду лучше на диван. Кресло может быть хозяйским, да и сидеть спиной ко входу, тоже не стоит. Расположился, изучил глазами обстановку, заострил внимание на парочке огромных картин, бегло пробежал по чёрным статуэткам. Что сказать — красиво, дорого и вполне уютно.
— Так значит вот он какой, Антон Алёхин? — заставил меня прекратить озираться, мягкий голос, звучащий под потолком.
Смотрю наверх. По лестнице идёт седой мужчина в джинсах, в сером свитере в обтяг, в кроссовках и, я даже сразу не поверил, в золотых очках. В ухоженных руках газета, татуировок нет, взгляд из под стёкол добрый. Улыбка на лице, в глазах искринки, выбрит гладко. Я улыбнулся, представив, как пытаюсь свитер разорвать. По возрасту старик, но выглядит мужик шикарно. И, как прикажите с ним говорить?
— Ну что поговорим, сынок? — усаживаясь в кресло, спросил меня хозяин дома.
— Пахан! Отец! Батяня! Папа! И почему я сам,
до этого не догадался? — обрадовался я находке и мысленно подал дедку сигнал на сон.Заставить человека поверить в то, что я ему родня, не просто. А утвердиться сыном, в памяти авторитетного человека, которому по понятиям детей иметь нельзя, вдвойне сложней. Откуда я знаю про детей? Не помню, но уверенность в правильности этого постулата у меня железная. А значит что? Что, что? Значит действовать надо мягче, где то даже нежнее и начну я, как говорят у нас в Одессе, издалека, почти от локтя. Вернусь назад, годков эдак на двадцать с мелочью и в голову сидящего напротив меня авторитетного гражданина, для начала, втолкаю, как он нас с мамкой, в роддоме забирал. Цветы, шампанское, конфеты, потом пелёнки, я ору и в доме срач. Затем его тюрьма призвала, мать померла, я отдан в детский дом. Вдруг встреча, лет так через десять. Конечно, он уже авторитет, детей иметь нельзя, я понимаю, но всё равно его люблю. Папаша тоже сына любит, помогает, но засветить не хочет, не поймут. Так, дальше что? Привёз сюда, пристроил рядом, в городе Анапа. Чужие люди, школа, мордобой. Я вырос, батя денег дал, вдруг бизнес резко в гору, братва желает бабок поиметь, взбрыкнул, не дал, послал всех на хер, папа недоволен. Вроде здорово придумал. Ещё немного посижу, обдумаю, как буду реагировать на критику отца и всё, бужу.
— Ты! Сукин сын! Какого хрена в уши вдул моим парням? Кого убью?! Да я тебя сейчас, сам тут закопаю! — открыв глаза, как зверь взревел мужик.
Переборщил? Или на самом деле он такой, а добрый внешний вид лишь маска? Старик орёт, я весь сжимаюсь и голову роняю на живот.
— В глаза смотри! Гадёныш! Я сколько раз тебя предупреждал?! Мы незнакомы! Ты что, решил я заступлюсь сегодня за тебя?!
— Пап — пряча взгляд под половицу, пытаюсь вставить слово я.
— Что пап?! Молчи уж лучше! Па-па! Учил тебя! Сначала дело сделай и лишь потом решай кому, и как ответить. А ты опять попёр на танк с ружьём!?
— Прости. Я виноват. Ну не стерпел, с кем не бывает. Ты ж сам мне говорил, что я в твою родню.
— Да, говорил и вижу, наш ты, точно. И что теперь? Тебе сказали заплатить, так молча заплатил и дальше тихо рубишь бабки. А если уж не хочется платить, найди решение проблемы, но не с наскока. Башка тебе на что дана?!
— Так не успели — промямлил я, как будто в школе получил две пары.
— Что не успели? — спросил отец.
— Мне не сказали, что я должен заплатить. Пришли амбалы, чего то там провякали, я их послал, они ушли и всё.
— Вот же, тоже рас… Козлы короче! — расстроился отец. — Ладно с ними разберёмся. А ты, сегодня же, сам деньги привезёшь сюда и извинишься. Скажешь осознал, погорячился и впредь не будешь больше никому грубить. Тьфу ты, понесло. Я чё то с дуру вспомнил, как в школе на собрании сидел. В общем деньги мне отдашь, да так, чтоб люди видели, как отдаёшь. Дошло?
— Дошло. А сколько?
— Что сколько? — зло спросил отец.
— Сколько денег нужно отдавать?
— С тебя пятьсот. И не стони, с других беру в два раза больше.
— Так может я сейчас отдам? — привстав, засунул руку в карман.
— Давай — участливо сказал папаша и вдруг опять спросил: — Ты ел?
— Нет, не успел. Встал поздно, а тут Михей пришёл и нас к тебе повёз.
— Ладно. Зови его, сдашь деньги и в ресторан пойдём. Но чтоб ни ни мне там. Мы незнакомы. А едем вместе на обед, в знак примирения. Стало быть сегодня будешь ты меня кормить, потом сочтёмся. Понял?
Выбравшись на свежий воздух я оценил ситуацию, как развивающуюся в приемлимом для меня ключе, но мысль о том, что не помешало бы ещё и товарища отца привести в чувство полного доверия к его блудному сыну, показалась мне живой и правильной. Нет, делать из него дядю или самому становиться внучатым племянником я не буду. Пускай первый помощник играет роль, ну хотя бы, мудрого наставника сопливой молодёжи и при встрече со мной постоянно чувствует вину за свои, бесцельно прожитые годы.