"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26

– Значит, остаётся только ждать, – обречённо вздохнула красавица, преисполнившись тоской по своему возлюбленному.

Дима пялился в монитор, не веря своим глазам. Текст ожил, и теперь Наталия общалась с медсестрой, а писатель наблюдал за этим в режиме онлайн. Какая хитрая девица Власова, какой блестящий, хоть и неживой ум!

Парень даже пожалел, что она призрак. В такую и влюбиться можно.

Тряхнув головой, писатель отбросил странные мысли и продолжил с упоением читать.

– Единственное, чем я ещё могу помочь, – сказала девушка-призрак, – это хорошим советом.

– Тоже годится, – слабо улыбнулась Астролябия. – Давай свой совет.

– Когда время запустится, вам придётся сразиться с Бальтазаром.

– Что, убить его? Я не смогу, – красавица отпрянула в ужасе.

– Не нужно никого убивать, зачем, – усмехнулась девушка-призрак. – Достаточно усомниться в его силе. Он от этого сначала звереет, а потом становится хиленьким таким, слабым. Главное – пережить стадию озверения.

– И как нам это сделать?

– Бегите, глупцы, – хихикнула дочка не того самого Власова и растворилась в воздухе.

– Тоже мне, совет, – фыркнула Астролябия, с опаской поглядывая на зверскую морду Бальтазара.

– Ну что, юноша, будем снова учиться писать? – произнесла Наталия прямо над ухом Димы.

[1] Имовский – (проф. жаргонизм) соответствующий требованиям IMO, Международной Морской Организации (прим. авт)

[2] Кабаковая каша – (одесск. регионализм) то же самое, что и тыквенная каша (прим. авт)

Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая

Отряд грязнуль направился в сторону котельной, чтобы местный механик сделал доброе дело и починил визирю бойлер. Что там могло произойти, раз даже магия не в состоянии помочь, неизвестно. Да и Гарюрич вообще-то за всю недолгую (пока что) жизнь в руках даже гаечного ключа не держал. А тут сразу такое ответственное задание.

Процессию, разумеется, возглавлял Ибн Заде. За ним увязался лжестражник, потом Серетун, а там уже и сам Долгорукий. Бурёнка тоже было пошла следом, но другие блюстители порядка в Сарае потащили её обратно к стойлу, где собрались устроить освежающий холодный душ.

– Ты на что меня подписал, старче? – спросил Гарюрич у волшебника украдкой, пока визирь не слышит.

– А чего ты сюда пожаловал? – не остался в долгу Серетун. – Что, мало тебе Пейтеромска оказалось?

– Меня выперли из пяти домов, я устал, – честно признался Долгорукий.

– У вас всё в порядке, досточтимые гости? – любезно поинтересовался Ибн Заде, расслышав шептание.

– Они там ругаются чего-то, – сразу же сдал компашку лже-Двадцать Пять.

Чародей смерил его недобрым взглядом, но, как только правитель обернулся посмотреть, не обернулся ли Серетун, сразу же выдавил из себя улыбку.

– Вы не подумайте, мы на самом деле настоящие друзья.

С этими словами волшебник схватил Гарюрича за шею, чуть не придушив его от счастья.

– Друзья, друзья, кхе-кхе, – согласился Долгорукий. – Только отстань.

Удовлетворённый искренней привязанностью товарищей, визирь обогнул свой замок по правой стороне и вышел к заднему двору, откуда виднелся вход в частные бани.

– Раньше отсюда шёл… пар, – Ибн Заде по-прежнему прилагал недюжинные усилия, чтобы договаривать предложения. – А теперь воду греть нечем, и я стал реже мыться. Думал, ещё денёк потерплю, но вон как вымазался, что хоть целиком к стиральной доске прикладывайся. Сейчас ещё грязь застынет, и будет вообще хорошо.

– Ну давай, помоги барину, – Серетун толкнул Гарюрича в спину.

Пускай у Астролябии и получился полный антипод коварного правителя, но испытанный от его появления шок очень повлиял на общее отношение чародея к Долгорукому.

– Веди, барин, в котельную. Тьфу, товарищ!

Глаза Ибн Заде заметно округлились, но он смолчал. Нехорошо относиться ко всем новым знакомым как к потенциальным слугам. Хотя порой так хочется, что аж зудит.

Или это всё-таки помыться надо?

– Вот у меня топильщики в этой конуре работали, пока там всё не полетело.

Визирь, уже не брезгуя, полез в углубление слева от двери и полностью пропал из поля зрения. Лжестражник хохотнул, потому что в бытность свою коровой он часто видел такие повадки у кротов.

– А ты чего ржёшь? – отвесил Серетун подзатыльник своему бывшему скакуну.

Гарюрич удивился, но не стал ничего спрашивать.

– Идите за мной, ну что же вы! – донёсся голос буквально из-под земли.

– Ты первый, – сказал волшебник лжестражнику.

Корова в человеческом теле неодобрительно фыркнула, но, здраво оценив риски конфронтации с могучим чародеем, послушалась и начала просачиваться в узкий подкоп.

Следующим под моральный прессинг Серетуна попал Гарюрич, которому тоже пришлось проползти какое-то расстояние под землёй, цепляясь рубахой за не пойми откуда взявшиеся корешки.

И, наконец, последним изволил лезть сам волшебник, укоризненно цокая языком:

– Хана моей любимой мантии.

За пару дней очень странного приключения белая одежда действительно поистаскалась, и смотреть на неё стало непреодолимо больно. Конечно, у Серетуна в шкафу висит ещё с десяток таких же, но эта была самая любимая. В ней он появился на свет, когда Дима пытался избавиться от католических атрибутов в описании, заодно подрезав у волшебника немного роста.

Котельная оказалась не то, чтобы очень просторной, но четыре здоровых мужика смогли расположиться так, чтобы не слишком сильно задевать друг друга руками. Для размашистой архитектуры Сарая это было чересчур экономное место. Хотя, с другой стороны, ничего удивительного. Как только речь заходит об обслуживающем персонале, тут же финансирование и кончается.

А ещё здесь было запредельно темно. Пока Ибн Заде не наколдовал свет, мужики только могли гадать, как помещение выглядит на самом деле.