"Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Некромант со стоном принял сидячее положение, морщась от прострелившей поясницу боли. Два брата-акробата уже стояли у решетки, тряся её как припадочные.
— Начальник! — орал Матвей. — Переведите нас в другую камеру!
— Он же нас прибьет! — подвывал Глеб, пытаясь просунуть голову между прутьями. — Вы не понимаете, он реально нас того… того…
— А ну заткнулись оба! — рявкнул Велимир, и братья синхронно вздрогнули.
Старый некромант, кряхтя и матерясь сквозь зубы, поднялся на ноги. Каждый шаг отдавался новой волной боли — похоже, при падении он знатно.
Он добрался до решетки,
— Защита по высшему разряду, — Велимир скривился. — Магия внутри камеры глушится напрочь.
— А теперь объясните мне, два безмозглых куска драконьего помёта, — процедил он сквозь зубы, медленно поворачиваясь к братьям. — Какого лешего вы устроили? Я бы сам разобрался с той шоблой в погонах! Но нет, двум идиотам приспичило помахать битами!
— Мы думали… — начал было Матвей.
— Чем?! — взревел некромант. — Тем местом, на котором сидите?! У вас в черепушках вместо мозгов воздух?!
Он в сердцах пнул решетку:
— И что прикажете делать? Телефоны изъяли. Как сообщить Иринке, что мы в полной… — он выдал замысловатое ругательство, от которого братья синхронно покраснели. — Сидим как три селезня в силке, и ни туды, и ни сюды!
Велимир заметался по тесной камере. Шесть шагов туда, шесть обратно — пространства едва хватало, чтобы развернуться. От запаха хлорки и немытых тел начинала кружиться голова.
Старик тяжело опустился на продавленную койку, обхватил голову руками. И тут Велимир издал такой вой, что братья вздрогнули. В этом звуке смешалось все — и боль от ушибленной челюсти, и досада, и злость на двух идиотов, умудрившихся все испортить.
С утра меня терзало смутное ощущение надвигающегося… ну знаете, такое чувство, когда просыпаешься и сразу понимаешь — день будет так себе. И когда я увидел расписание, понял — интуиция работает как швейцарские часы. Первой парой красовалась физподготовка с Громовым.
В столовой царила атмосфера похоронного бюро — все жевали молча, словно это их последний завтрак перед казнью. Костя сидел тихий как мышь, методично уничтожая яичницу и старательно делая вид, что тарелка — это самое интересное, что он видел в жизни. Впрочем, его поведение легко объяснялось появлением Дианы, которая как бы случайно подсела к нашему столику. Мой бравый друг, похоже, вообще перестал дышать, когда она оказалась рядом. Забавно наблюдать, как парень, способный разорвать на части иномирскую тварь голыми руками, превращается в подростка с первой влюбленностью при виде девушки.
Ох уж эти женщины… я усмехнулся, наблюдая как Костя в третий раз роняет вилку, пытаясь незаметно покоситься на профиль Дианы. И ведь явно чувствует его эмоции, но делает вид, что не замечает.
Размышления прервал звонок, загнавший всех на лужайку перед главным корпусом. День был на редкость паршивый — солнце палило. Пришло бабье лето. Форменные рубашки моментально прилипли к спинам.
Громов материализовался ровно в восемь. Его двухметровая туша отбрасывала тень, в которой мог бы спрятаться весь первый курс целиком. Шрам, рассекающий лицо от лба до подбородка,
казался особенно впечатляющим в утреннем свете — словно кто-то попытался разрубить его голову топором, но тот сломался об его череп.— Что, аристократики, — прогремел он своим фирменным басом. — Думали отсидеться в тенечке?
Я окинул взглядом однокурсников, которые прикидывали шансы на выживание. После недели изнурительных тренировок все были на грани. Картина была так себе.
— Сегодня устроим небольшую прогулку за территорию академии, — Громов растянул губы в улыбке. Первокурсники синхронно побледнели, а кто-то, кажется, тихонько всхлипнул.
Так-так-так… в голове словно включилась тревожная сирена. Артефакты должны были уже привезти.
— Построились в колонну по двое! — рявкнул Громов. — Живее, пока я не решил, что вам нужна дополнительная мотивация!
Толпа моментально пришла в движение, напоминая муравейник, в который кинули петарду. Все толкались, пытаясь найти себе пару и при этом оказаться подальше от преподавателя.
— Шагом марш! — скомандовал Громов, и наша компания потащилась к главному зданию, как стадо баранов на убой.
Мы вошли в прохладный холл главного корпуса, и тут я чуть не споткнулся. В нише, где раньше стояло старое Око, теперь возвышалась новая конструкция.
Главное, чтобы дед Ирины не налажал. Рука машинально нащупала в кармане заранее припрятанную дохлую муху — маленький тест на всякий случай.
Я сосредоточился, направляя тончайшую струйку некротической энергии в крошечное тельце. Слишком мало — не оживет, слишком много — и эта дрянь может засечь всплеск силы. Одно неверное движение, и все взлетит к чертям.
Мертвые ткани насекомого отозвались на прикосновение силы — я почувствовал, как оживают микроскопические мышечные волокна, как начинают проводить импульсы нервные окончания. Встань…
Муха дернулась и взлетела. Костя рядом со мной замер, как олень в свете фар — казалось, он даже дышать перестал. Его лицо приобрело интересный серо-зеленый оттенок, а на лбу выступили капельки пота.
Время, казалось, замедлилось, когда насекомое описало изящную дугу в воздухе и приземлилось прямо на светящийся кристалл. Я почувствовал, как сердце пропустило удар. Секунда тишины показалась вечностью.
Артефакт продолжал равнодушно мерцать, не обращая никакого внимания на маленького разведчика. Ни сигнала тревоги, ни вспышки, ни даже малейшего изменения в пульсации.
Мы с Костей обменялись быстрыми взглядами — в его глазах читалось то же облегчение, что испытывал я. Набрав воздуха в легкие, словно перед прыжком в воду, мы синхронно шагнули мимо артефакта.
Раз… Я считал удары сердца. Два… В ушах шумела кровь. Три…
Тишина. Блаженная, восхитительная тишина. Никакого вопящего сигнала тревоги, никаких вспышек, никаких бегущих со всех сторон охранников. Краем глаза я заметил, как Костя украдкой вытер вспотевший лоб.
Мы двинулись к лесу плотной группой. Он встретил нас прохладной тенью и запахом прелой листвы. Тропинка, на которую указал Громов, выглядела так, словно по ней не ходили со времен основания академии. Поваленные деревья перегораживали путь через каждые десять метров, словно кто-то специально расставил полосу препятствий.