"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17

Когда мелкая начала рисовать какую-то пентаграмму на моём лице, в глаза будто насыпали специи от красного доширака. Кровь от срезанных век смешалось со слезами, ощущения были такие, будто в глаза мне закапали раскаленный свинец.

Мелкая ловко доставала из моих глаз мелких демонов и, обрезая крылья, сажала в стеклянные банки. Иногда импы вырывались и убегали, тогда на помощь приходил Баюн. Кот не стесняясь жевал порождений скверны и сплевывалеще живых, но и изломанных тварей в их стеклянные тюрьмы.

А я? Я извивался, молил прекратить, рыдал, как брошенка, угрожал похлеще Рамзана Ахматовича, но кто бы меня послушал?

– Вот, - мелкая бесцеремонно сунула в мой рот желейную конфету восстановления.
– А как вылечишься, прими конфеты с бодростью и не вздумай засыпать.

Произнесла она и, звеня банками, скрылась в домике Бабы-Яги. Борясь с болью от отрастающей кожи век, закинул в рот и желтого желейного мишку. Кстати, самому не получилось, но Пуговка об этом позаботилась. Стоило мне опереться на дрожащие руки, как рядом возникли две деревянные марионетки, одна из которых чадила дымом и искрами.

– Медвед, это ты?
– поинтересовался я у куклы.

Деревянный болванчик кивнул. Мелкая всё-таки научилась переселять своего демонического импа в новые тела. Рад за неё.

– Куда дальше?

В ответ, немая марионетка покачала головой, мол, никуда сам ты не пойдёшь и взяла меня на спину. Приятный сервис. Надеюсь мы всё-таки сможем найти с Медведом общий язык.

Даже тряска на твердом горбе марионетки и зелье бодрости, которое Пуговка упаковала в желейную конфету, не помешали мне проспать всю дорогу.

Когда у меня получилось вновь открыть глаза, я чувствовал себя не только невыспавшимся, ну и разбитым. К тому же, уже зажившие глаза всё равно чесались, будто болячка которую так охото в сковырнуть.

Марионетка, в которую вселился демон, вынесла меня на край лесного озерца на котором кто-то развел костер. Хотя, почему "кто-то"? Зябкий влажный воздух нырял под одежду и заставлял ёжится, но жар от языков пламени согревал и расслаблял, от чего хотелось свернуться калачиком и вновь погрузиться в безмятежную негу сна.

Разумеется поддаться слабости и понежиться после слишком длинный ночи мне никто не дал.

– Вставай,- ласково, насколько это мог сделать скальный тролль, Копилка толкнул меня в плечо.
– Ну давай же. Лежебока!

– Ну зачем ты так?
– осадила его Марфа.
– Пусть мальчонка спит. Он такой хиленький и слабый…

Ну да, для домовой, которая сейчас была большие Копилки и обнимала его за плечо, я казался таким же милым и беззащитным, как маленький котёнок. Да твою же мать! Почему домовая, которой по всем канонам сказки положено быть размером с табуретку, обладает такой силой?

Последние слова, я кстати, озвучил вслух и расправив, теперь уже опрятно заплетённые косы, Марфа, держа под руку моего здоровяка, решила ответить на мой вопрос. Всё равно, на поляне были только мы трое, и нужно было скоротать время, пока мы ждём остальных.

Как оказалось, все довольно просто и сложно одновременно. Если не вдаваться в затейливый говор Марфы, от которого откровенно попахивало седобородой древностью, то в отношении домовых всё было просто.

Домовые, это не отдельная раса или вид сапиенсов. В нашем языке нет грамотного слова, описывающего этих существ, но ближе всего по смыслу подходит классификация - телесные духи жилища.

Домовые являются антропоморфным воплощением не только домашнего очага, но и самого дома в целости. Что интересно, люди которые живут в этом доме не является его хозяевами. По мнению домовых, они всего лишь гости, которые проживают в доме домового, и никак иначе.

Но я немного отклонился от темы. Главное то, что мне удалось выяснить - домового можно убить. Они не имеют ни уровни, ни интерфейса и их сила прямо зависит от удалённости от собственного очага.

То есть, в своём доме или же поблизости от него, домовой практически всесилен. Его не волнует разница в уровнях ее аспектов, рядом со своим домом молодой домовой с лёгкостью упакует даже дракона!

Но сила этих духов одновременно является и их слабостью. Домовой не может надолго или далеко покидать родные хоромы. По мере удаления от очага, сила домового начинает угасать, вплоть до гибели. Как-то так.

Слушая рассказ этой дородной и наверное, даже привлекательной домовой, я не мог не заметить искры между ней и моим оболтусом Копилкой.

Странно, мне впервые было неловко начать разговор на щипетливую тему. Это из-за того, что несколько часов назад Пуговка вынула из моего котелка чертей? Не знаю. Может быть.

Знаю, это прозвучит как каламбур, но мне было неловко осознавать неловкость за то, что я хотел спросить у этих двоих. Может быть с изгнанием демонов в мою душу вернулась совесть?

От этих душевных терзаний из меня отвлек мерный шум двигателя. Но почему Ярослав не пришёл сюда пешком, а решил пробиваться через чащу на Патриоте?

– Кстати, что с тобой делала Яга?
– вспомнил я, проборов крики ужаса моего друга.

– Не "Яга", а Морана Никитишна!
– поправила меня Марфа, отстаивая честь хозяйки.

– Пусть так, - кивнул я, не желая ввязываться в полемику.
– Так, что произошло? Ей удалось вылечить твоё мёртвое сердце?

– Починила-починила! Я сама его держала, чтобы не вырвался!
– гордо ответила Марфа за моего друга.

Что получается, они только познакомились, а она уже им помыкает? Вот Копилка, вот подкаблучник!

– Ага, - с улыбкой ответил здоровяк и ударил кулаком в грудь.
– Теперь оба сердце работают. Как часики!

– Было больно?

– Ни чуточки!
– хорахорясь перед дамой, произнёс здоровяк.

– О!
– оборвала нас домовая, указывая на свет автомобильных фар.
– А вот и Морана Никитична пожаловала!

Глава 22

Машина без проблем перескочила через поваленное дерево, я остановился у костра, Ярик заглушил мотор. Парень, не поздоровавшись, поспешно выскочил и открыл дверь для своей леди. Златоглазка весёло хихикнула и попыталась выбраться из высокой машины, но её подвела координация, и великая Морана растянулась на сырой земле, принявшись смеяться.