"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
Здесь же, вблизи от устойчивой зоны нестабильности, реальность скручивалась тугим узлом ощущений и видений. Прошлое, будущее, настоящее… мне казалось, что во временной петле замерли разные времена и фрагменты из жизни этого кусочка земли.
Я удержался и не открыл глаза, даже тогда, когда вокруг зазвучали выстрелы. Зона нестабильности утягивала меня всё дальше в омут ирреальности.
Нарастающий шум, шепотки, быстро переросшие в полноценные крики, дрожь земли под ногами… всё это не способствовало сосредоточению.
Продолжая держать глаза закрытыми, я повязал поверх них ту самую тряпицу,
Я начинал улавливать суть происходящих событий. Если на подходе к зоне нестабильности я чувствовал лишь слабое эхо трагедии развернувшийся на этом плато, то сейчас это «эхо» обрастало плотью, и чем больше я сопротивлялся, тем реальней оно становилось.
Если ничего не сделать, я упаду наземь поражённый выстрелом или раздавленный каким-нибудь танком. Погибну от разорвавшейся когда-то давно бомбы или от падения воздушного судна. Зона нестабильности поступит со мной точно так же как с тем мутопсом, которого Скризлы загнали на берегу реки в мёртвом городе.
Я не страдал провалами в памяти и помнил, по какой схеме действовала та зона нестабильности, которую продемонстрировал нам с Дедом Шок, в бытность нашего пребывания в Агрокомплексе. Она была словно петля времени. Взрыв снаряда ускоренный в тысячи раз, но не выходящий за пределы аномальной зоны. Мутопса буквально испарило в красной вспышке, а загнавших его Скризлов, которые не успели попасть в зону срабатывания ловушки — не тронуло.
Пусть я не поднимал век и «видел» окружающее сквозь призму проклятья, я примерно догадывался, что произойдет, когда я поверю в происходящее. Вокруг развернётся битва, в которой для меня не будет ни единого шанса выжить.
Понимая, что не удается избавиться о нарастающей иллюзии, я решил сменить тактику. Использовал тот инструмент, которое поставил себе на вооружение с самых первых дней воздействия на меня проклятья туманной охоты — воображение.
Первым что пришло в голову было старое воспоминание. Специфический звук, с которым, погрузившись в ванну, дремлешь на её дне, задержав воздух. Прекрасное и почти забытое чувство в условиях постоянного дефицита воды. В той же Башне я мылся всегда быстро, неизменно укладываясь в выделенную для душа дневную норму воды.
Там, на дне ванны я и был сейчас. Ни криков, ни выстрелов, ни ветра. Лишь глухо хлопают в ушах пузырьки воздуха да доносятся слова зазубренной молитвы.
— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.
Раскрыв глаза, я увидел перед собой чёрный провал зоны нестабильности отделённый от меня слоем воды. Я был уязвим, и скован временными рамками, ведь воздух в моей груди рано или поздно должен был закончиться… это чувство двойственности было невероятным.
Я, не прерываясь проговаривал молитву и слышал свой голос через слой воды, и в то же время я задерживал дыхание, чтобы не захлебнуться. Я шёл к чёрному провалу, с закрытыми глазами и сложенными в молитвенном жесте руками. И я же лежал на дне, смотря на тёмный провал сквозь воду наполненной ванны.
Неописуемо, прекрасно, сложно и иррационально, невозможно без наслоения нескольких реальностей друг на друга. Вот это и есть настоящая магия, какой она
должна быть в своём истинном варианте, а не то чем мы обычно её привыкли считать. Научна, сложна, логична, и завязана на наш разум.Когда чернота зоны нестабильности заняла всё пространство передо мной, я протянул к ней руку и представил её не провалом, но плоской, отражающей поверхностью. Вроде того же льда в безлунную и облачную ночь.
Моей руке было тяжело двигаться под слоем воды и когда пальцы уткнулись в чёрный лёд, я неожиданно понял, что весь поход ключа между измерениями реальности, состоит из таких вот ловушек собственного разума.
Лежишь в ванне, прячась от одной иллюзии? Представил аномалию простой формой, плоскостью, через которую можно пройти? — получай новую ловушку на принадлежащих тебе же ассоциациях.
Лёд оказался крепким, я несколько раз ударил по нему руками, но ничего не добился. Не было больше ванны за спиной, лишь бесконечные массы воды вокруг, и лёд над головой. Воздух стремительно заканчивался, а проблема, вставшая на моём пути, и не думала исчезать.
— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.
Глухо, едва-едва разборчиво, но молитва продолжала звучать. А значит, я сам где-то далеко продолжал идти, сложив руки в молитвенном жесте и безустанно молясь.
Барахтаться в воде и лупить почём зря лёд, желая вырваться из ловушки, означало потратить остатки воздуха, сил, и погибнуть.
Поэтому я просто расслабился, раскинул руки в стороны и попытался найти лазейку в очередной западне с помощью собственного разума. Представил конечную цель своего пути, чёрную пирамиду, проступающую из вездесущей дымки скрывающей те места. Жаркий воздух, сухой песок под ногами, пыль, скрипящую на зубах и духоту в зимней экипировке. Увидел человека по другую сторону льда, раскинувшего руки за тоненькой преградой быстро тающего льда на окружающей его жаре... и ударил.
Лёд лопнул, тёмная вода хлынула на песок, увлекая меня за собой. Какое-то время я кашлял, нахлебавшись этой тёмной субстанции и лишь оглядевшись, понял, что у меня получилось.
«Вода» быстро истаивала, превращаясь в тёмный дым, разлом за моей спиной из которого я был выброшен потоком, покрывался чёрными разрядами и уменьшался, пока окончательно не исчез. По другую его сторону было видно плато и замершую на нём технику. Молчала молитва, существовавшая всё это время будто в отрыве от меня настоящего. А прямо передо мной, сквозь дымку проступала огромная махина чёрной пирамиды.
Я — добрался.
Глава 11. Несущий погибель
Арк Слышащий видел, как Найд исчез внутри аномальной зоны. Он мог бы помочь ему, но подобная помощь принесла бы на своём хвосте больше вреда, чем пользы. Нельзя провести ключа к чёрной пирамиде за ручку в его первое паломничество. Обычное путешествие прицепом не даст никакого опыта. Истинный ключ всегда идёт первым, словно ледокол пробивающий дорогу в замёрзшем море. А уже за ним, следуют все остальные, ступая проторенной дорогой без ужасных искажений реальности, которым подвержен впередиидущий. Будет жаль, если старатель погибнет, но таков этот путь и смертельный риск неизбежен.