"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
– На связи.
Вместо лица общинника, перед ППК метались стены, было слышно, как он дышит, камера мельтешила, где-то совсем рядом прогремела оглушающая очередь из стрелкового оружия, проскрипел брызжа искрами энергетический импульс из чего-то технологичного.
– Найд! Мы в северном крыле! Пробиваемся к Петровичу! – Семён наконец-то остановился, прижавшись плечом к каким-то бочкам. – Нам нужна помощь!
– Пришли мне метку на карту, я буду двигаться к вам. У меня нет точной карты, в данный момент, я не знаю в каком направлении мн…
– Внешний круг защиты уничтожен! Никто не отвечает, Найд, они внутри нас! Внутри! Они подменяют людей!!! – камера снова заметалась, патрульный куда-то стрелял, ничего не было видно, только
– Успокойся, мне нужны метки. Пометь мне лаборатории Шока на карте и точку, к которой мне двигаться, чтобы помочь вам.
Видеосвязь заскрипела, что-то тёмное снесло общинника в сторону, он закричал, но крик практически сразу оборвался. Долгое время ничего не было видно, неясные скрипы, жутковатый хруст, камера дёргалась, кто-то двигал общинника. А затем Семён взглянул в камеру, его лицо было заляпано кровью, но несло на себе печать абсолютной безмятежности.
– Привет, напарник, – Жутковатая улыбка тронула губы парня. – Давно не виделись. Надеюсь, ты рад меня видеть.
Щелчок, и тот, кто разговаривал со мной, оборвал сеанс связи. И это был не Семён, хотя неизвестный и пользовался его телом. А на меня словно снизошло озарение. Пронеслись перед взором воспоминания: вот Дед остаётся сжечь изменённого на нижних этажах наблюдательного пункта, потом надолго пропадает и затем возвращается, как ни в чём не бывало с раной на голове. При этом связь с его биоблоком потеряна, в групповом интерфейсе он помечен как мертвец. Затем после крушения аэромобиля он выходит к патрульным, живой, но страшно обожженный. И попутно его не трогают другие изменённые, просто не реагируют на халявный кусок мяса. Анализатор штатного медика в бункере не может считать данные о его ранениях, тупо глючит при подобной попытке. А потом его труп доставляют в общину вместе со мной…
– Лядь!
Мы сами привели смерть в Агрокомплекс, и теперь она, словно вирус, пытается подчинить своей воле всех людей вокруг. Всего на секунду представив возможности твари, которая может проникать в чужие тела, я понял, что мы стоим на пороге катастрофы.
Зареченская община обречена, это было понятно уже сейчас. Всё что я мог попытаться сделать, так это добраться до контейнера с биологическим оружием и распылить его прямо здесь и сейчас. Возможно, если у меня получится, вымрут все люди и нелюди в Приморьеве, за исключением мутов. Но это необходимое зло, потому что, если подобная тварь получит широкое распространение, она пожрёт Башню вслед за зареченской общиной и пойдёт дальше. По городам и странам пожирая остатки человеческой цивилизации.
– Обращаю внимание носителя на то, что заражённый объект Семён разговаривал с носителем так, будто имел в своём распоряжении память объекта Дед. Что в свою очередь может означать, что все заражённые (подчинённые) объекты людской расы обладают общей памятью или же являются одним существом. Так же возможен вариант многоступенчатого развития. Как бабочка появляется из кокона, который раньше был гусеницей и яйцом, так и этот экзотический вид изменённого существа, возможно, проходит несколько стадий развития. В пользу последней теории говорят следы, которые носитель зафиксировал на наблюдательном пункте, а так же «кокон» на первом этаже наблюдательного пункта. Те следы не мог оставить человек, как и последние зафиксированные следы на потолке. Носитель воочию наблюдает несколько ступеней развития одного и того же существа. Естественно, только в том случае если теория верна.
– Всё верно, Ис, но от этой информации нет никакого толка, – я не стал, как делал это обычно, отмахиваться от сообщения ИскИна. – Но сейчас нам некогда разбираться в сволочной натуре этого выродка. Используя мою память, попробуй проложить маршрут в ту часть здания, где мне делали операцию на глазах. Возможно, где-то там хранится вирус, способный заставить эту тварь споткнуться.
Прошла всего секунда
реального времени, а Ис уже ответил:– Маршрут проложен и отмечен на схеме здания Агрокомплекса. Напоминаю, что погрешность расчёта довольно высока.
– Спасибо.
С первого же взгляда маршрут меня не устроил. Взыграла старая профессиональная память. Зачем ломиться по опасным коридорам, если любые постройки ориентированные на производство, всегда оснащены солидной системой вентиляции?
Новенький клинок, со встроенной плазменной дугой без труда взрезал вентиляционную решётку. В воздухе завоняло жжёным металлом, во вскрытую трубу отправилась сначала муха, затем мой рюкзак, а уже следом полез я сам, предварительно установив у этой нычки сито.
Стрельба по всему комплексу выросла до запредельных высот, бои разгорелись не на шутку. Нашлись в Агрокомплексе те, кто вцепился зубами в каждую пядь своего дома. Мне подобное положение дел было только на руку. Авось сами справятся, пока я тут по трубам бока отираю. Это вряд ли, конечно, но я же не один знаю о существовании вируса. Благо, если кто-то распылит его раньше, чем я сам найду контейнер. Надеюсь, что так и будет.
К слову, кислотно-химическая вонь внутри трубы достигала поистине лютой концентрации, видимо, вместе с отключением электричества перестала работать вытяжка, и зловредный монстрячий дух больше не высасывало наружу. Пришлось надеть на лицо маску-забрало, она даже без подключения к баллону полностью отсекала запахи, обладая всеми нужными фильтрующими элементами.
Так я и двигался, полз вперёд пихая перед собой рюкзак с закреплённым на нём карабином Молот. Судя по карте, если сечение труб не уменьшится, а я смогу и дальше так ползти, то минут через десять-пятнадцать выползу к центральному рабочему комплексу, сердцу зареченской общины.
Рабочий комплекс – это центр здания, огромный прямоугольник размером с футбольное поле и с потолками под двадцать метров. Внутри него размещено механическое устройство, напоминающее несколько слоеных пирогов, только вместо теста в этих самых слоях – засеянные поля. Система имитации солнечного освещения, роботизированные сервисы обслуживания, постоянный контроль над влажностью и насыщенностью грунта на этих своеобразных грядках. Вот это вот всё и позволяло Агрокомплексу быть неприкасаемой и богатой общиной.
Насколько я мог судить из обрывочных данных зареченской сети, общинники доработали технологию производства продуктов, исходя из реалий нового мира. Сумели установить на стенах и потолке по периметру дополнительные ячейки солнечной имитации, добились того, чтобы оборудование было защищено от глюков, связанных с энергией импульса. Включая систему имитации на краткий период времени сразу после импульса, они моментально очищали своё детище от остаточного излучения, хотя толстые стены Агрокомплекса и так не давали проникнуть внутрь критически опасному уровню излучения.
Синий свет аварийных ламп просачивался через ребристые решётки на моём пути. Ни раз и не два я видел, как совсем рядом, где-то подо мной мелькали монструозные тени. Быстрые, шумно дышащие, внушающие страх своей близостью ко мне. В такие моменты я замирал, боясь выдать своё местоположение неосторожным движением.
Стены вентиляционной шахты были полны эха отчаянных криков, плача и воплей. Эти искорёженные расстоянием голоса, переплетённые с клёкотом и рёвом тварей, разбавленные грохотом выстрелов, давили на рассудок, побуждали торопиться и страшиться уготованной мне участи. Но, когда за мной приходил страх, а его вязкие щупальца заставляли сердце выбивать панический ритм, я представлял перед своим внутренним взором женщин и детей Заречья, мужчин спящих в своих кроватях и оттого беспомощных. Всех тех, кто оказался в аду, словно по мановению волшебной палочки, всех, кто погиб и ещё погибнет этой ночью. И стоило их лицам возникнуть передо мной, как страх оборачивался пожаром ненависти и злобы.