"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
Творогов заулыбался, а я задумался.
– Прав ты… упражнять! Годно?
– Любо! – атаманы ответили одновременно.
– Сколько, говоришь-то, крестьян уже набежало в Берды? – спросил я Овчинникова.
– Да с тысячу будет. Мужиков. Ежели с женками да детьми – больше. Каждый день прибывают.
– Два полка, – прикинул я. Плюс в артиллерию надо бомбардиров учить.
Да… создать регулярную армию – это не фунт изюма съесть. Наломаемся по самое не могу. Училищ нет, военных городков нет, рекруты такие, что плюнь в них – разбегутся. Суворова не надо, генерал Бибиков легко справится.
Да и шестнадцать офицеров, честно сказать, доверия не внушают.
– Вот что, господа генералы, –
– Офицериков вздернуть надо было бы… – буркнул Творогов, но продолжать мысль не стал. Видимо, уже слышал про Лысова. Овчинников промолчал.
Атаманы доели обед, и мы начали разглядывать карту.
Всего на Урале и в Приуралье создано аж шесть оборонительных линий громадной протяженности. Во-первых, самарская – от Самары до Оренбурга (крепости Красносамарская, Бордская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Новосергеевская, Ельшанская). Во-вторых, Сакмарская линия. От Оренбурга вверх по реке Сакмаре на 136 верст. Крепости Пречистенская (уже в наших руках), Воздвиженская и редуты Никитский, Желтый. Их только предстояло взять. В-третьих, Верхнеяицкая линия. Проходит от Оренбурга вверх по Яику на 560 верст до Верхнеяицкой крепости (двенадцать крепостей, три форпоста и тринадцать редутов). С этой линией почти все благополучно. Часть крепостей и форпостов пугачевцы уже захватили. Служат там яицкие казаки, и крепости словно спелые яблоки должны были сами упасть в наши руки. Наконец, Исетская линия. По реке Миасс до впадения ее в Исеть (крепости Миасская, Челябинская, Еткульская и Чебаркульская, острожки Усть-Миасский и Исетский). Это уже Сибирь. Про последнюю линию я даже думать не хотел. От Уйска аж до Тобола.
– Да… – вздохнули атаманы, почесали в затылках.
– Это ж какое мы дело затеяли! – Овчинников все-таки дотянулся до бутылки – доразлил ее. Мы молча опрокинули бокалы.
Обер-гофмейстер граф Никита Иванович Панин смотрел в окно Гатчинского дворца, как марширует рядом с гвардейцами низенький Павел I. Его бывший ученик был одет довольно легко – в однобортный темно-зеленый мундир с двумя рядами пуговиц, с низким воротником красного сукна и аксельбантами. Несмотря на порывистый ветер и моросящий дождь, Павел упрямо не уходил с плаца.
– Все экзерцирует? – К Панину подошел худощавый мужчина в черном парике, слегка поклонился.
Это был кавалер Франсуа-Мишель Дюран де Дистрофф. Французский посланник при дворе Екатерины II.
– Экзерцирует, – согласился Панин, тяжело вздохнув. – Франсуа, я переманю вашего повара! Сей же час поделитесь секретом вашей худобы!
Панин в шутку похлопал себя по необъятному животу.
– Это есть импосибле! – засмеялся посланник. – Мой сьекрет в постоянном твижении.
– Да… – Панин с хмурым лицом отвернулся от окна, – еще Аристотель сказал: движение – жизнь. А если движения нет… Особенно в государственном смысле.
– Вы весьма правы, граф! – де Дистрофф перешел на французский. – Общество должно развиваться. Государство – словно человеческое тело. Застой крови вредит здоровью.
– Сколько раз уже было говорено матушке… – лицо Панина сморщилось. – Еще десять лет тому назад я представлял Екатерине Алексеевне проект учреждения Императорского совета и реформы Сената! Законы утверждаются министрами и только после попадают на подпись императрице… А там один шаг до конституции.
– А это ваше ужасное крепостное рабство! – посланник покачал головой. – Это же варварство.
– Богатые вы… – вздохнул граф. – У нас отними у помещиков крестьян – с чего они жить будут? Вмиг обнищают да заговор организуют. Впрочем, я не могу подобное
обсуждать с дипломатом. Прошу меня понять.– Исключительно приватно! – де Дистрофф помахал треугольной шляпой с белым пером, которую держал в руках. – Я знаю о вашем отношении к Франции и смею надеяться, что когданибудь…
– Бросьте, кавалер! Я не для того столько лет трудился ради создания Северного аккорда…
– Но теперь, когда вы в опале, вас отстранили от обучения наследника, а ваши союзники – Пруссия, Англия – не стремятся вам помочь, я хочу заверить вашу светлость, что во Франции остались друзья, которые…
– Что этот французик тут делает? – по коридору дворца шел плотного сложения мужчина в генеральском мундире. – Братец, нам бы перемолвиться конфидентно…
– Ваша светлость, я всегда к вашим услугам. Разрешите откланяться… – посланник изобразил легкий поклон и, не глядя на генерала, быстро заспешил прочь.
– Слетелось воронье, – граф пристукнул тростью по паркету, глядя вслед французу. – С чем пожаловал, Петя? Тебе разрешили выезд из поместья?
– Я инкогнито… – генерал кинул треуголку на подоконник.
– По краю лезвия ходишь, Петя! Матушка недовольна тобой. Называет тебя за твои шутки и насмешки «персональным оскорбителем». Орловы требуют твою голову!
– Доносили уже, – Петр Панин достал табакерку, заложил понюшку в ноздрю. Чихнул. – Плевать. Про Емельку слышал?
– Вся столица бурлит – сколько крепостей взял… – Никита Панин тоскливо посмотрел в окно. За стеклом стучали барабаны, играли флейты гвардейцев. – К Оренбургу подступает.
– Кара послали. Бездельника этого…
– Чем худ сей генерал? Кажется, в Польше подавлял уже восстания…
– Ты, Никита, не путай поляка с русаком. Если нашенские бунтуют – вся Европа дрожит. Попомни мое слово!
– Откель же Катькины войска пойдут?.. – первым задать правильный вопрос сообразил быстрый Овчинников.
Творогов подвинул к себе карту, закряхтел.
– И думать неча! – я ткнул пером в Казань. – От Москвы, через Нижний на Казань. Потом по сибирскому тракту к нам.
– С Симбирской губернии також кто-то двинется, – сообразил наконец Творогов. – По самарской линии в направлении Татищевой крепости. Другого пути тут нет.
– Надо усилить ее, – согласился я. – Как разверстаем казачков, пошлем сборный отряд. Кто там сейчас управляется?
– А ты запамятовал, царь-батюшка? – удивился Овчинников. – Поп Стефан Симеонов. Он тебя первый признал.
М-да… Вот он кадровый голод. Крепостью управляет священник! Впрочем, у Екатерины ситуация тоже пиковая. Все боевые генералы в Турции или давят восстания в Польше. Франция науськивает Швецию напасть на Россию и отнять часть завоеванных ранее земель. Так что и в Питере приходится держать несколько генералов – на случай если им срочно надо будет воевать в Финляндии. На нас пошлют Кара, который, прямо скажем, звезд с неба не хватает. Праотцу довольно легко удалось его разбить под Юзеевой, после чего военачальник бросил войска и сбежал в Москву. Пришлось назначать нового генерала – Бибикова. Впрочем, в защиту Кара можно сказать то, что ему дали весьма мало войск. Да и центральные власти просто не представляли масштаб армии Пугачева в ноябре 1773 года.
– Казачки гутарили, что в Верхнеозерной крепости сидит бригадир Корф, – вспомнил Творогов. – Поди его тоже на нас пошлют.
Ну вот и определились три главных удара по Оренбургу. Один главный – Кара и два вспомогательных. Плюс костью в горле сидел так и не взятый Яицкий городок. Местные казаки его блокировали, и у коменданта не было сил на вылазки, но это только пока.
– Месяц у нас есть, – тяжело вздохнул я. – Навряд больше.
Внезапно зазвонили массивные напольные часы Рейнсдорпа.