"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Невообразимо огромные своды древесных крон переплелись еще сотни лет назад, срослись в один сплошной полог, через который даже свет пробивался с трудом, окрашиваясь во все оттенки осенних листьев Сами же листья, опадая, вовсе не находили дорогу к земле, они в огромных количествах застревали между ветвями, сгнивали и ссыпались вниз мелкой трухой. Поэтому темно было, как ночью, освещенной ровным светом красно-желтых костров, конь от такого поворота дел совсем растревожился, бил копытом в рыхлую землю, все норовил стать на дыбы. Быстро теплело, тумана и след простыл, а почва ощутимо парила, заставив стрелка распустить ворот кафтана.
– Куда это нас занесло? – Ратибор уже не скрывал беспокойства. –
– Нет… Но слишком далеко забрести никак не могли, как бы туман ни блудил. По-любому, мы сейчас где-то меж деревней и Киевом. Ну… Может, чуток в стороне.
– Ничего себе чуток… Ох, чует сердце, не обошлось тут без волшбы.
– Да кому оно надо, – пожала плечами Мара, – нас с тобою в чащу заманивать?
– Может, кому и понадобилось… – пожал плечами стрелок. – Может, и идем мы вовсе не за конским топотом? Может, это лесной блуд?
– Он только зимой бывает, когда снег, – качнула головой девушка. – И звук от него как от топора дровосека.
– Ишь! Много ты слыхивала! Блуд всякий быва ет, а некоторые колдуны сами могут его вызывать д на людей напускать.
– И что? У тебя средь колдунов есть враги?
– А я знаю? Может, кого и задел невзначай Жизнь – штука такая…
Ратибор, особо не показывая виду, зорко наблю дал за девицей, пытаясь разглядеть хоть тень лукав ства. Но то ли она во лжи была мастерицей, то л впрямь ведать не ведала, откуда на их головы сва лилась такая напасть. Лучше бы врала! Тогда хот источник опасности был бы понятен, а так вообще концы с концами не вяжутся. Но в том, что завело их в лес намеренное колдовство, он уже ни на полногтя не сомневался – слишком диковинно все кругом.
Хотя если вдуматься, то между последними событиями прослеживалась зыбкая, едва заметная связь. Все случившееся после смерти Громовника имело некий общий оттенок, точно так же, как всегда можно узнать человека по манере резы вычерчивать.
На первый взгляд никакой связи… Брошенный ромейский корабль с перерезанными гребцами, взбесившаяся шайка уличей, Змей в Олешье, поляки с невиданным оружием и порядком в войске, которому и немцы позавидовали бы… Теперь жряк, Мара с мечом Витима и этот лешаковый туман, заблудивший их в десятке верст от Киева.
Но все же в этом было нечто общее, и, когда Ратибор вдумался хорошенько, он понял, что происходящее буквально пропитано невозможностью. Ну, какой, к примеру, ромей бросит целый корабль? Да он и под страхом смерти сто раз подумает, прежде чем учудить такое! А поляки? Ведь их бесшабашность и лихая разнузданность давно стала байкой. И вдруг эдакая рать! О жряке вообще говорить нечего, такое и в жутком сне не приснится… Опять-таки меч у Мары – тоже случайность? Не много ли?
Девушка, морщась от неудобства, всеми силами старалась удержаться за ускользающее из-под пальцев седло. Ей явно было не до Ратиборовых раздумий, но мысли стрелка, как ни крутились, все равно возвращались к ней. Хоть о ромеях думай, хоть о поляках. И те и другие далеко, а Мара вот она – рядышком. Красавица с именем смерти. Хорошо, если в ней не таится опасность, но если выйдет как-то иначе… Не хочется даже думать.
Стрелок вдруг явственно представил, как рубит мечом по изящной девичьей шее, и голова в обрамлении шелковистых волос падает на устланную опавшими листьями землю. Алые листья – алая кровь. Золотистые листья и волосы цвета раскаленного золота.
Красным по красному. Желтым по желтому.
– Кажется, топот ближе стал… – неуверенно прислушался Ратибор.
– Может, окликнем? – поежиласьМара. – Сколько можно скакать? Я уже все нутро себе растрясла.
– Не хочешь ехать, можешь бежать рядом и держаться за стремя, – равнодушно скривился стрелок. – Баба с кобылы, дальше легче.
И все же
он чуть придержал коня и, набрав полную грудь воздуха, выкрикнул:– Эге-гей-го! Волчара! Постой-ка, а? Эй!
Стук копыт стих, а затем стал стремительно приближаться, слышно было, как ветви бьют в сапоги невидимого всадника, как воздух вырывается из конских ноздрей. Ратибор довольно сощурился, придумывая шуточку поострее, которой встретит не в меру раззадорившегося соратника.
Но вдруг конский топот стих, словно ножом обрезали, словно всадник на полном скаку провалился прямо в Ящерову преисподнюю. И ни звука… Со всех сторон навалилась тяжелая нечеловеческая тишина, а туман, будто белая хищная кошка, начал выползать из непролазной чащобы. У стрелка спина похолодела от ужаса, он кубарем скатился с седла, ушел перекатом в густой кустарник, и косматые ветви проглотили его в один миг. Мара даже опомниться не успела, только с удивлением разглядела, что пропал притороченный у седла лук. Неужели сумел прихватить?
Полумрак под огромными древесными кронами сгустился, казалось, еще сильнее. Девушка осторожно пересела в седло, подобрала вожжи, и конь начал медленно пятиться боком от страшных и темных кустов в сторону исполинского дуба, под которым даже земля прогнулась от натуги. Там не росло ничего – на поляне такой величины можно было поставить деревеньку небольшого размера.
Не успела девушка перепугаться по-настоящему, как глухой рокот галопа раздался совсем с другой стороны. Теперь всадник явно правил к поляне, и Мара, не выдержав, стала вытягивать слишком тяжелый для нее меч. В ней не осталось и капли уверенности, что скачет друг. Она вдруг с отчетливой ясностью поняла – это место может подбросить любую, самую коварную неожиданность.
– Цыц! – раздался из кустов насмешливый голос, и девушка наконец разглядела тусклый блеск боевого наконечника. – Сиди и не дергайся. Поняла?
Ратибор не хотел в минуту опасности оставаться рядом с загадочной незнакомкой. Лучше стрелами из кустов прикрыть, если что. Вернее будет. И безопаснее.
Он прислушался к приближающемуся топоту – теперь уж никаких сомнений в том, что это скакал Волк, не было. Натужный галоп Ветерка трудно было с чем-то спутать. Стрелок немного успокоился, но наработанное чутье не давало расслабиться, было во всем происходящем что-то нарочито нереальное, будто в худом сне, от которого просыпаешься в холодном поту. Наваждение…
Он не стал натягивать лук, но жилы и нервы помимо воли напряглись туже любой тетивы. Вот-вот покажется всадник… Ну? В направлении топота деревья росли очень густо, и стрелок даже удивился, как можно скакать с такой быстротой сквозь непролазную чащу. Нехорошее предчувствие оправдалось сполна, когда грохот копыт вырвался наконец из густого подлеска.
Ратибор не увидел ничего. Ни одна ветка не шевельнулась, ни одна травинка, ни один тронутый багрянцем лист. А грохот копыт приближался неумолимо, как лавина в Авзацких горах, невидимый всадник мчался прямо на застывшего в страхе стрелка, но даже в накатившей волне первобытного ужаса перед явной волшбой Ратибор отчетливо различал характерную поступь знакомого коня. Это был Ветерок. Никакого сомнения.
Мара завизжала так, что перекрыла дробный топот копыт, и стрелку пришлось, отбросив лук, выскочить из засады, чтобы удержать вздыбившегося под ней коня. Помогло мало, обезумевшее животное било ногами в землю, клочья пены разлетались с губ во все стороны, марая одежку и смешиваясь с туманом. Девушка не удержалась в седле, и Ратибор едва успел ее подхватить, рискуя получить копытом по темечку. Они в обнимку повалились на землю, и Мара, не пе реставая визжать, стала судорожно вырываться и могучих объятий витязя. Ратибор даже не сразу сообразил, что конского топота уже не слышно.