"Фантастика 2025-129". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
Но для начала нужно потрудиться, чтобы его спасти.
Я активировал «анализ» и первым делом осмотрел сердце больного. Ага! А вот и объяснение его ненормального пульса. Электрический ток повредил проводящие пути сердца, которые регулируют частоту сердечных сокращений. В итоге это привело к возникновению очагов «реэнтри». Зацикленных потоков электричества в миокарде, которые служат причиной развития аритмии.
В частности — фибрилляции предсердий. Именно это и возникло у пациента. Одно из самых грозных нарушений ритма. Сердце сокращается с бешеной скоростью, не успевает толком прокачивать кровь через главные сосуды, из-за чего мозг перестаёт адекватно
Хорошо ещё, что повреждение не затронуло основные узлы, в которых генерируется нервный импульс. Тогда бы, наоборот, развилось медленное сердцебиение — брадикардия, затем блокада и, как следствие, остановка сердца.
Мне гораздо проще справиться с фибрилляцией, чем с блокадой. Даже если исключить магию, у обычных врачей всё происходит примерно по тому же сценарию. Фибрилляцию предсердий хотя бы можно остановить таблетками или инъекциями специальных антиаритмических препаратов. А блокаду никакими веществами не исправить. Остаётся только имплантировать кардиостимулятор.
В первую очередь я восстановил нормальную проводимость сердца, снизил пульс и повысил давление, а затем уже переключился на другие органы. Там, мягко говоря, тоже было над чем поработать.
С нервной системой было всё гораздо хуже. Чудо, что он вообще дожил до моего приезда. И центральная, и периферическая нервная система подверглись сильным повреждениям. Правая половина тела частично обездвижена. Ток прошёлся по спинному мозгу и вызвал парез.
Люди часто путают понятия «парез» и «паралич». Они сильно похожи, но суть у них всё же отличается. Паралич — это полная потеря двигательной активности в определённом участке тела, а парез — частичная. Можно сказать, что парез — это ослабление функции мышц из-за нарушения в нервах, которые отвечают за эти органы.
— Ну как, будет он жить? Может, нам лучше отвезти его в город, пока ещё не поздно? — не выдержал один из военных.
— Всё в порядке, не отвлекайте, — попросил я. — Он уже стабилизируется. Нам повезло, важные органы не пострадали. Дайте мне ещё несколько минут.
Пришлось солгать, но я был к этому готов. Я продолжил делать вид, что осматриваю больного и провожу реанимационные процедуры, а сам приступил к лечению нервной системы.
Купировать парез оказалось легко, поскольку он возник совсем недавно. Нервные клетки ещё не успели полностью омертветь. Но осталась ещё одна очень серьёзная проблема. Головной мозг.
Из-за изменения в сосудах в нём произошло нарушение кровообращения. К инсульту это не привело, зато возник отёк мозга. Плюс ко всему некоторые скопления нервных клеток в коре сильно пострадали. Если сейчас же не нормализовать состояние мозга, в дальнейшем это может привести к нарушению в работе органов чувств, ослаблению мышления или даже к слабоумию.
Я вывел лишнюю жидкость, снизил внутричерепное давление и вернул прежнее состояние головному мозгу.
Всё… Остались только ожоги. Но это уже — совсем мелочи. Ожоги третьей степени я залечил, а все остальные трогать не стал. Они и без моей помощи заживут. А то будет совсем уж подозрительно, что после встречи со мной пострадавший стал даже здоровее, чем до контакта с молнией.
Однако узоры на коже — фигуры Лихтенберга — останутся с ним навсегда. Эти диковинные образования возникают из-за термического воздействия электрического тока на кожу и мелкие капилляры. В дальнейшем солдата они никак беспокоить не будут. Единственный их недостаток — это косметический дефект.
— Всё, господа, — поднявшись с колен,
произнёс я. — Если мне не верите, можете сами убедиться. Дыхание и пульс нормализовались. В сознание он придёт, но позже. Единственное, что сейчас нужно сделать — отнести его в лазарет и обработать ожоги. Хватит уже держать его под дождём.— Фух… — с облегчением выдохнул его сослуживец. — Спасибо вам большое, э…
— Доктор Кацураги Тендо, — представился я. — Пойдёмте, я помогу обработать его раны в лазарете, но для начала мне нужно пройти проверку документов. Идите вперёд, я догоню вас чуть позже.
Солдаты подняли своего пострадавшего сослуживца и понесли в лагерь. Я же задержался у контрольно-пропускного пункта. Все мои документы проверяли очень долго. Затем ещё раз просмотрели содержимое сумки, чем-то просканировали телефон и даже сфотографировали меня, и лишь после всех этих процедур я смог пройти внутрь.
В целом лагерь оказался не таким большим, как я думал. Военные оградили опушку посреди леса площадью в полгектара. По окружности вдоль забора располагались палатки и здания военных, а в самом центре раскинулся массивный комплекс, в котором, судя по всему, работали учёные и врачи. Его явно не строили с нуля. Судя по всему, его составные части привезли на нескольких грузовиках, а уже после этого собрали сам научно-исследовательский центр.
Однако проходить в него я не спешил. Прищурился, чтобы рассмотреть горизонт сквозь непроглядную стену дождя, и вскоре обнаружил удаляющихся солдат, с которыми мы встретились снаружи лагеря. Последовав за ними, я нашёл лазарет, в котором не оказалось никого, кроме двух медсестёр.
Врачей не было. Куда они все пропали я до сих пор так и не понял, но сейчас меня это беспокоило меньше всего. Нужно убедиться, что медсёстры смогут обработать ожоги. А ещё лучше — сделать это самому.
— Кто это? — указав на меня, удивлённо спросила солдата светловолосая медсестра.
— Врач. Один из сотрудников научно-исследовательского центра, — пояснил он, а затем запнулся. Похоже, он уже успел забыть, как меня зовут.
— Кацураги Тендо, — представился я медсёстрам.
— Светлана, — улыбнулась мне одна из них, но я уже прошёл мимо неё к кушетке, на которую уложили солдата.
— Раздевайте его, — указав на пациента, велел я. — Аккуратно протрите его тело, только сами ожоги не трогайте. Он долго пробыл под дождём. Не хватало ещё, чтобы подхватил пневмонию. А затем приступим к перевязке.
— Есть! Сейчас всё сделаю, — засуетилась Светлана. — А… Доктор Кацураги, а промыть ожоги водой нам не стоит?
— Его уже и так всего промыло дождём. Мокрый насквозь. Раны давно охладились, можем пропустить этот этап, — произнёс я.
Мы со Светланой приступили к обработке ран. Я попутно несколько раз прошёлся антисептическим режимом лекарской магии по ожогам, чтобы исключить присоединение бактериальной инфекции, и вскоре боец был готов к этапу выздоровления.
Всё, теперь ему остаётся только отдыхать. Главное, время от времени менять повязки — и будет как новенький. К тому моменту, когда мы закончили, остальные солдаты уже ушли. Вторая медсестра прошла к другому пациенту, а Светлана продолжала крутиться вокруг меня и назойливо задавать вопрос за вопросом:
— А откуда вы к нам приехали? Вы ведь из России, да? Разговариваете совсем без акцента. Простите, если говорю лишнее. Просто очень интересно. Здесь собралось так много иностранных специалистов, но все в основном разговаривают на английском. Только некоторые на русском, и то он у них очень кривой.