"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Надо-надо, пусть привыкает. Раз попробует красивой жизни — не избыточного потребления, а именно что, подчёркиваю, красивой жизни — и потом за уши не оттащишь.
— Пошли, — я встал с кресла и поманил альтушек за собой. — Пошли-пошли.
Наш вагон в составе был последним. Думается мне, для того, чтобы никому даже в голову не взбрело шастать через нас туда-сюда. В заднюю его часть мы до сих даже не заглядывали, но предполагаю, что там расположена комнатка для багажа и спальные места для тех, кто едет далеко и долго. Передняя же часть представляла собой комфортабельную гостиную.
Мягкая
Аж улыбка на лицо выползла.
Ставлю сто против одного, что когда-то здесь был шест. Не тот, что пожарный, а тот, что пилон. В пути бывает скучно, и развлечься стриптизом — почему бы и нет? Но поскольку вагон предназначался для будущей баронессы, его предусмотрительно скрутили, чтобы не шокировать юное трепетное создание.
Сквозь чистенькие тамбуры — минималистичные, но не без орлов, гербов и прочих символов Империи — через два вагона-купе для знати, и вот, мы с девчонками попали в ресторан. Аккуратный звон посуды, тихие разговоры, фортепианная партия из динамиков, всё же для живого рояля места было маловато.
Люди уже вовсю отдыхали; многие воспринимали этот день ровно так же, как и мы сами.
Народу, как я и предполагал, было много. В дальнем конце вагона даже очередь образовалась, компания молодых людей сверлила недовольным взглядом тех, кто урвал себе столик.
Но для нас одно местечко всё-таки придержали. Ожидали, что Шестакова и её «плюс шесть» решат освежиться в дороге.
— Шампанского, — я даже не стал брать у официанта листочек с меню. — Самого лучшего. А ещё ведёрко со льдом, фрукты, сыр и оливки.
Пускай и голодно немного, обойдёмся закусками. Не сомневаюсь в профессионализме вагонных поваров, но по сравнению с тем, что ждёт нас на приёме, я выбираю второе. Приехать сытыми будет просто-напросто глупо.
— Сию минуту.
Вышколенная девушка с тугим официальным пучком волос чуть поклонилась, по этикету сделала несколько шагов назад, лишь потом развернулась и исчезла в дверях кухни.
Ведёрко с игристым появилось за нашим столом уже через минуту. Я вежливо отказался от помощи официанта и сам взорвал бутылку. Жаль, что вагон-ресторан — не место для сабража и нельзя покуражиться; всё-таки здесь тесновато. А то ведь прилетит горлышко кому-нибудь в лоб, и что потом делать?
Так что я сам открыл, сам разлил и сам тостовал за Её Благородие Ксению Константиновну Шестакову.
Посидели, выпили, дождались закусок.
Шаманка, кажется, расслабилась. Всё-таки не настолько она дикая, чтобы истерить на глазах у высшего общества, и пантомима с «тряхомудием» рук была предназначена только для своих и только тогда, когда можно чуточку переиграть.
Это, во-первых. А, во-вторых, Ксюша начала ловить на себе взгляды с соседних столиков. Отчасти одобрительные, местами восхищённые, ну а со стороны молодых аристократов так и вовсе плотоядные.
Ксения Константиновна ведь и без того хороша собой — юная, статная, всё при ней. А татуировки и розовые волосы среди знати большая редкость, так что этот образ
сделает юную баронессу лишь более желанной.Неформально?
А и чёрт с ним, времена-то меняются.
Невольно вспоминается шутейка. Как там? «Посмотрю на твои татуировки, когда ты состаришься», «нет, не посмотришь».
— Василий Иванович, — на ухо шепнула мне Фонвизина. — Можно вас на минуту?
— Можно, почему бы и нет.
Зачем?
Никаких предположений на этот счёт не имею.
Но раз девушка просит…
Вышли в тамбур. Само собой, тамбур вагона-ресторана имперского поезда разительно отличался от тамбура пригородных электричек.
Несколько компактных кресел по парочкам друг напротив друга, фикусы в кадках и проход дальше, в специальную курительную комнату. Место как раз для того, чтобы оторваться от ужина и переговорить тет-а-тет.
— Слушаю, — улыбнулся я, как только мы с Фонвизиной присели.
— Кхм-кхм, — рыжая прокашлялась в кулачок. — Я просто хочу сказать это сейчас. Не потом. Что бы вы не думали, что это какой-то сиюминутный порыв. Что во мне говорит торжественность момента или, того хуже, алкоголь…
Вступление, признаться, интересное.
— Василий Иванович, я хотела сказать, что очень благодарна за то, что вы сделали. Искренне и по-человечески.
— Да я же…
— Нет-нет, вы не понимаете, — перебила Оля; видно, репетировала речь в голове и сейчас боялась что-то забыть. — Я сейчас не про группу «Альта», не про артефакт и не про все те злоключения… я говорю конкретно про программу освоения трещин и про то, что я в ней участвую.
Ещё интересней.
Раньше Фонвизина об этом даже не заикалась.
— Видите ли, я пуще всего остального боялась, что мне уготована пресная жизнь, — слабо улыбнулась рыжая. — Что сейчас мы отучимся, получим корочки, станем «новой элитой», засядем по поместьям, и на этом всё, конец. Бессмысленно доживать свой век среди бессмысленных дел, будучи при этом бессмысленным приложением к мужу, — Фонвизина хмыкнула. — Матушка, она ведь буквально одержима идеей выгодно выдать меня замуж…
Помню-помню.
Что-то такое мы уже проходили.
— И совсем другое дело стать первопроходцем иных миров, — продолжила Оля. — В этом есть смысл. В этом есть жизнь. Пускай и прозвучит пафосно, но в этом есть что-то настоящее, чего бы мне не хватало при всех иных раскладах. Мне ведь, получается, доверено историю вершить. И это не мышиная возня о том, под каким флагом будет жить и кому будет платить налоги тот или иной кусочек суши, а… а…
Мне кажется, что Фонвизина сейчас нервничает хлеще шаманки; аж заученные слова из головы вылетели.
— Я понял, — кивнул я.
И ведь действительно понял. Без дураков. Мотивы Фонвизиной-младшей мне понятны, как никому другому. Я и сам в её годы боялся прожить жизнь серенько. Эх, молодость. Гормоны, амбиции и неутолимая тоска по чему-то такому… такому… вот! Оказывается, я и сам объяснить не могу по чему.
— Я, правда, понял.
— Да, — кивнула юная княжна. — Но без вас, Василий Иванович, всё это было бы невозможно, и я очень, очень-очень-очень вам благодарна. Вот.
— Я тоже всем вам очень благодарен, — улыбнулся я. — Спасибо, мне действительно очень приятно.