"Фантастика 2025-2". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Меня посетили совсем другие мысли, но сейчас я была рада, что не могу его перебить и потому дослушаю странный монолог до конца:
– Или прав Майер, который постоянно талдычит, что моя любовь к Хинанде есть всего лишь бесконечное уважение и восхищение ею? – Элвин немного подумал и ответил сам себе: – Нет, в этом он ошибается. Я не встречал ни одну женщину, которая была бы столь потрясающей, как моя Хин. Ты красива, необычна, по-провинциальному проста и в то же время очень неглупа, наивна и иногда парадоксально честна, но я не стал бы врать, что ты вообще способна с ней сравниться. Никто не способен. Уж тем более не человек с его коротким веком. Тогда что это? Я просто настолько давно ее знаю, что запутался? Был хоть один дракон до меня, который запутался
У меня на эту тираду возникли противоречивые эмоции: радость, что он все-таки вспомнил о наличии невесты, и небольшая обида – ни одной девушке не понравится слышать, что она никогда не будет прекраснее кого-то еще. Но ведь и я знала Хинанду – не самую красивую женщину, но самую впечатляющую. И хорошо, что Элвин все это проговорил вслух – хоть и для себя, но и для меня тоже. Припомню на случай, если запутаюсь сама в таком простом вопросе.
Я смогла дернуть пальцем, но что-то помешало мне сразу в этом признаться. Окоченение постепенно отходило, вызывая легкую дрожь в каждой мышце по очереди. И я снова промолчала об этом. Неужели просто хотела услышать от Элвина хоть что-нибудь еще настолько же сокровенное? Но он больше не говорил и не поворачивался ко мне. Драк-шелле будто так глубоко задумался, что даже перестал улавливать малейшие колебания моих эмоций.
Он молчал уже очень долго, а я мелочно продолжала таиться, хотя собственная цель мне не до конца была ясна. Но вдруг дракон вскинул голову, повернувшись профилем, и заговорил решительно:
– Княжна, всего, что сегодня произошло, просто не было. Мы об этом забудем – я приказываю по праву шелле. У меня, наверное, от усталости в голове перемешалось. Я уже нашел лучшую из лучших, я уже доказал всему миру, что это так. Всем доказал, включая моего отца, а он далеко не самый сговорчивый человек в империи. Но даже он понимает, что если дракон нашел свою женщину, то доводы не помогут. И по этой причине мне просто не нужна такая сумятица, и определенно мне не нужно всё остальное. Например, терпеливо ждать, как последний дурак, когда ты назовешь меня Элвином. Или, еще лучше, Элом. Это просто бред. И ты, княжна, мне поможешь тем, что всё забудешь. Ни капли сумятицы больше, я приказываю.
Я разомкнула губы, чтобы произнести:
– Договорились, милорд.
Он резко обернулся, изумленно глянул на меня. И мгновенно вскочил, облегченно выдохнул:
– Ты можешь говорить? Отпускает?
Давно уже. Я, наверное, уже и встать самостоятельно сумею.
– Да, потихоньку, – улыбнулась виновато.
Но он смущения не заметил, а сразу же полетел в коридор:
– Сообщу остальным, что все в порядке! Они там переживают!
Я медленно села на его постели после того, как вдали хлопнула одна из дверей. И да, он все верно сказал – лучше сделать вид, что ничего странного в этой комнате не произошло. Нам бы с Маритой теперь вообще переехать обратно в наше общежитие, но я опасалась, что тогда она упустит последнюю возможность спастись. У нее разбитое сердце – и кто знает, на фоне такой душевной раны не может ли ей понравиться весьма привлекательный Майер или веселый, азартный Витай? Понравится ли она им – уже вопрос десятого порядка, лишь бы она хоть немного начала стараться. А всего этого просто не было, я ведь приказ от шелле и второго наследника престола получила! И плевать, что на одну секунду – или даже на половинку секундочки – мне хотелось, чтобы он все-таки поцеловал. Правильное слово выбрал Элвин – сумятица. И она никому не нужна.
Дополнительным аргументом стала Хинанда, которая прибежала вместе с остальными. Уже по ее гневным оговоркам я узнала ход событий: морт-шелле зашла к Майеру, удивилась, когда его не оказалось на месте, заглянула в комнату братьев Кеймаров и уже там узнала о произошедшем со мной. И сразу же села рядом с ними искать в книгах нужную подсказку. А потом еще целый час после благополучного разрешения называла магов безрассудными идиотами, а меня – тупой деревенской болванкой, которая чуть не вляпалась в большую беду по своему же позволению. Повторяла,
что в другой раз, когда я решу прыгнуть со скалы, я обязана позвать ее, чтобы она выписала мне знатного пинка. Столько искренней заботы в ругательства может впихнуть только демоница. Противоречивая и яркая. Я слушала ее, кивала согласно, но притом в десятый и сотый раз убеждалась, что если кто и воткнет этой прекрасной грубиянке нож в спину, то это точно буду не я.Глава 14
Об успехе эксперимента я уже знала: телесный паралич как раз и являлся исчерпывающим признаком того, что организм не смог сразу адаптироваться к возросшему магическому потенциалу. И все равно радовалась как ребенок, получив тому доказательства.
– Айса, тебе начали еще лучше удаваться заклинания! – похвалила госпожа Ренкай на кулинарной магии. – Можешь снова спорить, но теперь я абсолютно уверена, что среди твоих предков все-таки был демон.
– Наверное, вы правы, – улыбнулась я.
И на садоводстве дела пошли лучше. Да хотя бы потому, что мы начали изучать тему уничтожения паразитов. Я получила за урок высший балл! Стоило немалых трудов, чтобы не рассмеяться довольно вслух: да, нам, демонам, в уничтожении нет равных!
Конечно, демоном я не стала и никогда не стану, но мне нравилось это ощущение кардинальных изменений в себе. Я даже присмотрела себе еще несколько дисциплин, требующих вложения магической силы, но директор наотрез отказал – заявил, что вначале пошел навстречу, хоть я и опоздала к началу триместра, но записывать меня в класс в такой близости от экзаменов совершенно бессмысленно. Я могу взять хоть двадцать предметов, но с нового триместра. А пока мне лучше сосредоточиться на том, чтобы успешно сдать уже выбранные.
Самую большую похвалу я получила на уроке магической защиты. Когда разогрелась и уже прекрасно освоила новый прием, в порыве схватки все-таки смогла стряхнуть с пальцев сероватый дымок – жалкий, едва заметный, не способный причинить вреда, но вызвавший неописуемый восторг у моего напарника Сегора. После этого к нам подошел магистр Ин-Тар и некоторое время наблюдал за нашей работой. И в конце обратился к учителю нашей группы:
– Кажется, мы пропустили слабого демона. Присмотрись к этой неумехе. Если ее навыки будут соответствовать ее крови, тогда девицу лучше перевести в более сильную группу.
Для меня это был настоящий прорыв, и пусть я никогда не стану в драке равной Аштару, но мне было бы приятно приблизиться к противоположному концу зала хотя бы на шаг.
Первым делом, когда я увидела Витая и Верана, спросила, можем ли мы повторить трюк. Ведь они тоже до одури обрадовались своей победе: она была показателем, что сыновья могущественного колдуна обещают в будущем стать такими же сильными и изобретательными, как лучшие представители их рода. А я согласна полежать недвижимой еще несколько часов. Но маг-шелле в голос разубедили:
– Никак нельзя, Айса. Невозможно раскачивать каплю до бесконечности, и мы сразу об этом предупредили. Скорее всего, твой предел уже достигнут. Шутки ради, можно попробовать повторить, но не раньше, чем через несколько месяцев, чтобы на тот момент нам пришлось увеличивать не песчинку, а хотя бы пригоршню.
Я поняла их доводы. И без того была безмерно благодарна. А цель свою увидела четко – пока мне нужно самостоятельно развивать то, что я получила, и после попытаться снова. Вдруг еще раз получится? И так, тысячу повторений спустя, я сделаюсь самой могущественной волшебницей на белом свете, шутки ради.
Вот только Мариту мои удачи оставили равнодушной. Она вообще теперь постоянно ходила понурая и заплаканная, пытаясь пережить конец истории неслучившейся любви. Я пыталась ее поддержать, но нужных слов для того не знала. Не говорить же, что это даже хорошо? Хотя примерно это я и говорила:
– Марита, ты просто подумай о том, что вы все равно не могли быть вместе с Аштаром. Представь, что Зохар за тобой пришлет людей – насколько больнее было бы разлучаться с любимым, чем с молодым человеком, который только мог стать любимым?