"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Куматани подвел свою лошадь ближе к Хизаши, переглянулся с ним, но, вопреки ожиданиям, в беседу с крестьянами вступать не стал. Загодя, в тени трех чахлых деревцев, они вдвоем разоблачились и натянули одежду, ничем не выдающую их статуса. Это было условие, с которым они могли отправиться на расследование: заказчик, не назвавший имени, просил сделать все тайно. В Дзисин посчитали, что ученикам не помешает потренировать скрытность, и Хизаши, завязывая волосы в узел, про себя усмехался – двойной обман выходит, он притворяется оммёдзи, который притворяется не-оммёдзи.
Он снова улыбнулся этой мысли, и Кента едва ли не впервые за день заговорил:
– Вспомнил что-то смешное?
Обернулся Юдай, смерил их суровым взглядом, а после
– Доброго дня. Впереди деревня Янаги?
Та сложила ладони козырьком, защищаясь от солнца, прищурилась и ответила неохотно:
– Верно. А вам там чего надобно?
– Слышали про ваши знаменитые горячие источники, – присоединился Кента, произнеся заготовленную заранее ложь. – Вот, решили дать крюк, убедиться, так ли они хороши.
Хизаши молча наблюдал. На ум пришла поездка в деревеньку Суцумэ – там все так сложилось, что вспоминать не хочется. А меж тем чутье подсказывало: и от этого дела добра не жди. Он пониже натянул на глаза сугэгасу, прячась в ее тени и жалея, что не может спрятаться в ней целиком. Час Обезьяны в разгар месяца хадзуки, хуже и не придумаешь. Лето по всей империи, считай, вышло засушливым, жестоким, золотило высохшей травой поля и луга, а если и шел дождь, то сразу с громом и молниями, что редкая собака нос из конуры покажет. Хизаши как раз размышлял, есть ли в мире золотая середина между холодной сыростью и демоновым пеклом, а если есть, то почему ему никак не удается ее застать, как его внимание привлек голос Куматани.
– А мы все равно заглянем, не назад же воротиться, когда до источников рукой подать.
Старуха недобро зыркнула, отмахнулась, мол, что с вас, молодых да резвых, взять, а после проводила путников тяжелым взглядом.
– Не больно они рады гостям, – заметил Хизаши, достав веер и пытаясь хоть немного остудить лицо. – Скрывают что-то?
– Недолго им осталось, – с каким-то мрачным удовлетворением произнес Учида. Нагинату пришлось замотать тряпками, что фусинцу очень не понравилось. Но если путешественники с мечами никого не удивят, такую громоздкую штуку, как копье, с собой мало кто потащит. И насильно лишенный любимого оружия юноша явно затаил обиду. Вот он снова пришпорил лошадь, и пыль из-под копыт поднялась рыжеватым облаком прямо перед лицом Хизаши. Он закашлялся, усерднее заработал веером, мысленно посылая в спину фусинца проклятия, и поспешил обогнать Кенту, чтобы не наглотаться еще и после его лошадки.
Уже издалека становилось заметно, что Янаги деревня хоть и небольшая, но зажиточная, дома в хорошем состоянии, с новыми добротными крышами, возвышающимися друг над другом по мере того, как дорога, разделяющая поселение пополам – одна примыкала к склону, вторая к реке, – поднималась к подножию горы. Сама она, приземистая и поросшая лесом, отбрасывала тень, будто накрывая дома полупрозрачной черной кисеей. Хизаши поднял голову, и сердце охватило неясное предчувствие – еще не беды, но ощущение ему совершенно не понравилось. И будто бы даже рёкан этот с его кошками и чудовищным ужином – предупреждение. «Остановитесь, развернитесь! Уходите, пока еще можете».
Только когда они слушали свою интуицию?
Учида так и рвался вперед, и Хизаши с неодобрением смотрел, как Куматани добровольно складывает с себя обязанности лидера. С этим надо было что-то делать.
– Эй, Кента, – позвал он, когда они добрались до крайнего дома. – Так и будешь месить пыль за спиной этого выскочки? Это дело Дзисин, нечего ему лезть, куда не просили.
Он подбородком указал на Юдая, который вел лошадь под уздцы по главной улице деревни. Куматани проследил за ним взглядом, помолчал, и Хизаши уже решил дать ему затрещину, как Кента вдруг коротко хохотнул.
– Я сказал что-то смешное? – обиделся Хизаши, не замечая, что повторяет за Кентой едва ли не слово в слово.
– Нет, я смеюсь над собой. Прости, что заставил поволноваться. – Куматани повернулся к нему
и отвесил поклон. – Я все обдумал по пути сюда и больше не побеспокою тебя.– Кого это ты тут беспокоишь, дурак? – фыркнул Хизаши и отвел взгляд. Тень от горы поглотила Учиду, улица была пуста, только ветерок ворошил дорожную пыль. – Куда подевалось это дитя обезьяны?
Кента как-то совсем необычно для себя хмыкнул и, потрепав лошадку между ушей, повел ее вперед. Хизаши был рад просто ступать по земле, пусть и дорожная одежда немного сковывала привыкшее прятаться за широкими складками ткани тело: но для прикрытия ему досталось укороченное коричневое кимоно без орнамента и узкие крестьянские штаны, из-под которых выглядывали тонкие щиколотки, обмотанные белой тканью. От любимых гэта тоже пришлось отказаться, и их сменили соломенные сандалии-варадзи. Примерно тот же комплект, только с зауженными кукури-хакама, закрепленными под коленом завязками и тканевой обмоткой, почему-то не делал из Кенты пугало, а Учида так вообще остался при своем. Что таить, Хизаши нравилось быть красивым, и сейчас он чувствовал себя обделенным, а потому недовольным и нервным.
Внезапный порыв горячего ветра подтолкнул в спину, подцепил висящую сзади на шнурке соломенную сугэгасу и принес с собой неприятный, немного гнилостный аромат. Так пахли разлагающиеся водоросли. Хизаши поежился, дернул носом, почти как кролик, и тут чья-то рука легла ему на плечо.
Вздрогнув, он резко развернулся, но никого не увидел.
– Вижу Юдая, – сказал Кента. – Идем скорее, догоним его.
Хизаши неверяще потрогал плечо. Он не ощутил приближение человека, да и не было людей поблизости, а призраки его обычно не беспокоили, тем более посреди дня. Куматани пристально смотрел на него, пришлось сделать вид, что все в порядке, и пойти за ним.
Учида уже постучал в один из домов и ждал ответа, нетерпеливо притопывая. Жара усиливалась, хотя, казалось, дальше только огни Ёми. Хотелось пить и спать, даже аппетита не было, а меж тем в последний раз они перекусывали больше суток назад.
Послышались частые легкие шаги, створка двери отъехала, и в узком проеме показалось испуганное женское лицо.
– Вы кто такие? У нас ничего для вас нет, уходите.
– Постойте! – сказал Учида. – Мы о…
– Мы ищем, где можно остановиться на ночлег, – перебил его Кента и широко улыбнулся. – Мы братья, отправились к дальним родственникам, но путь оказался длинным и сложным. Прошу, не оставляйте нас на улице. Наш старший брат слаб здоровьем. Еще одного дня пути по жаре он не перенесет.
Хизаши мысленно кивал, одобряя такую проникновенную ложь, как тут его осенило, что слабый здоровьем старший брат – это же он!
– Подожди-ка, – сквозь зубы прошипел он, но Учида так на него покосился, что слова сами собой застряли в горле. Ладно, больной так больной, может, удастся побольше отдыхать и поменьше работать.
– Путники, значит? – переспросила женщина и опасливо выглянула наружу. Взгляд ее пробежался по всем троим юношам и, видимо, не нашел, к чему придраться. – Ну, есть тут дом, где места для еще троих вдоволь. Туда идите, – она высунула тонкую руку и махнула ею неопределенно, но вроде бы дальше по улице. – Крайний дом, спросите Ханабэ-сан, она вдова и иногда пускает на ночлег пришлых и берет недорого.
Рука скрылась, хлопнула створка о дверной косяк, и душный пыльный ветер заиграл металлическими подвесками, прикрепленными под крышей возле входа. Звон у них был не таким мелодичным, как у стеклянных фурин, а лязгающим, резким, некрасивым. Захотелось зажать уши ладонями, но Хизаши просто отвернулся и взглядом из-под руки окинул конец улицы – дорога забирала вверх, плавно перетекая в тропу, петляющую по подножию горы и ныряющую в окутывающие ее заросли зеленых сейчас кленов. Задняя оконечность деревни тонула в тени, особенно заметной на фоне слепящего света, щедро льющегося с небес. Должно быть, в доме Ханабэ-сан царила блаженная прохлада.