"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
В целом и общем — стыдно, господа и дамы. Буду с нетерпением ждать следующего мероприятия по тимбилдингу с тем, чтобы «оправдать высокие надежды старших товарищей».
Я открываю холодильник и смотрю на его содержимое. Как-то перестали мы есть дома, вот и нету ничего, кроме пустой коробочки из-под бенто сестрички Нанасэ. Ах, да, бутылка вина (Акиры), пять банок неплохого пива (Майко) и коробка шоколадных конфет. Открытая. Я смотрю на полупустой холодильник и в душе у меня так же пусто и неопрятно. Думаю о том, что раньше в холодильнике вполне можно было найти чью-нибудь руку. Или еще какую часть тела. О том, что скоро осень и золотые листья усеют собой тротуары и сотни тысяч школьниц будут фотографироваться на фоне ярко-алых и желтых листьев, что снова появятся сезонные сладости Надешико, те же самые засахаренные листья…
Червяка жалко. Не я ли этот червяк, который тщетно пытается согреться на осеннем ветру, пытаясь расправить свои крылья? Чего я хотел от новой жизни и хотел ли я ее? И почему моя новая жизнь превращается в череду клише с захватом мира, красотками рядом и сражениями по поводу и без? Осень — она показывает, что будет в этом мире, даже если нас здесь не будет. Снова.
С другой стороны — почему снова, думаю я, продолжая обозревать полупустой холодильник, я ведь в этом теле тут и года не провел, а значит это будет моя первая осень. Как там — поют цикады Хигураши, опускаются густые туманы, а там и до сезона «Зацветает хлопок» и «Созревает рис» рукой подать. Значит в первый раз я отведаю сезонных сладостей, полюбуюсь густыми туманами Сейтеки, опускающимися на город в сентябре, увижу своими глазами голые коленки незамерзающих школьниц, кутающихся в огромные шарфы и одевающих забавные шапочки, но никогда не прячущих свои коленки. И как они не простывают? Если будет время — обязательно надо будет взять Читосе и съездить в Киото на Арашияма Момидзи — осенний фестиваль. Кстати, там же, в Киото — находятся знаменитые парки с кленами, которые осенью прямо-таки багровеют — изумительное зрелище. Да, весной мы любуемся сакурой, а осенью — поедем на фестиваль. А, что, идея. Жизнь она не состоит из постоянных попыток кого-то перегнать, обойти на повороте, стать еще смертоносней и сильнее. Пока вы этими глупостями занимаетесь, жизнь проходит. Существует очень простая аксиома, даже две. Первая — всегда будет кто-то сильнее тебя. И вторая — все умрут. Отсюда следует, что провести всю свою жизнь, стараясь стать сильнее — глупая затея. Хотя бы потому, что время, которое мы проведем на этой земле, в этой реальности — ограниченно. Поэтому надо жить здесь и сейчас. Конечно, надо улучшаться и надо становится сильнее — но без фанатизма. Пока это доставляет вам удовольствие, а не становится одержимостью. Так что осенью — мы поедем в Киото. И конечно же, надо взять всех, потому что нам всем надо развеяться. И у девчонок какие-то дела в Киото были нет? Хотя к черту дела.
Я решительно закрываю дверь холодильника. Дома ничего нет, пойду в магазин. В конце концов и по улице-то я давно не гулял просто так. Все куда-то торопился, впрыгивал в машины, бежал, иногда даже летел на куске льда… вся эта суета очень сильно напрягает и превращает твое мышление в туннельное. Сужает твое восприятие и способность мыслить и анализировать. Есть один трюк из студенческого прошлого — если у вас остался только один день до экзамена — ни в коем случае не проводите его за зубрежкой. Можно прочитать материал пару раз но самое главное тут — хорошо выспаться. И тогда вы будете выгодно выделяться на фоне людей с синяками под глазами, чьим самым большим желанием будет выспаться, а не сдать экзамен. Соображать будете быстрее, что самое главное. И вспомнить материал будет легче.
Я одеваю ботинки и выхожу на лестничную клетку. На лестничной клетке пусто и чисто, как и положено. Нажимаю кнопку лифта. Интересно, думаю я, и какие на вкус эти самые засахаренные листья клена? Вот умом понимаю, что гадость, но едят же люди и хвалят.
Выхожу из дома и натыкаюсь на умиротворенную физиономию Поно-куна, который как обычно сидит на перилах лестницы. Перила широкие, нагретые все еще ярким, пусть и августовским солнцем. Приветствую рыжего кота уважительным поклоном и обязательным обещанием принести ему поесть. Пытаюсь погладить, но рыжий кот не любит фамильярностей, особенно от таких вот — которые только говорить горазды, а рыбы не принесли. Поэтому он ничтоже сумняшеся кусает меня за руку. Хорошо, что у меня регенерация работает, да.
Попрощавшись с Поно-куном и убедившись что здоровенные алые царапины на предплечье — зажили —
иду дальше.— О, привет! — машет мне рукой девушка с разноцветными волосами, как ее… Какуми? Ее брат работает в павильончике игровых автоматов пачинко в Веселом Квартале. Нет, Камико — точно, ее зовут Камико. В тот раз она мне здорово помогла.
— Привет! — откликаюсь я: — Камико-сан, рад вас видеть. Как ваши дела?
— Ты прямо такой официальный, Синдзи-кун. — улыбается разноцветная девушка и откидывает свои ярко-алые пополам с лиловыми волосы назад: — меня аж дрожь берет. Ты наверное воспитывался в поместье, где вокруг тебя ходили суровые слуги и красивые горничные, а твой отец — тиран и самодур. Сейчас, погоди, я тоже… — она отшагивает в сторону, картинно потупливает взгляд, ставит ноги вместе и обозначает аккуратный официальный поклон.
— Не стоило обращать ваше внимание на столь ничтожную особу, как эта девушка, которая просто идет в магазинчик, чтобы купить себе еды, дабы в этот августовский денек не умереть с голоду. — говорит она и распрямляется: — ну как?
— Очень. — оцениваю я: — просто красотка-горничная из вечерней дорамы.
— Ага. — улыбается Камико: — я в магазин иду, брат-бака опять домой не пришел, наверное в салоне пачинко зависает или к своей несносной Аки уехал. А у меня дома поесть нечего.
— У меня тоже. — отвечаю я и мы начинаем идти вместе: — сестренка Нанасэ уехала, а в холодильнике ничего нет.
— Да, осенью одиночество особенно плохо переносится. — говорит Камико и осторожно стреляет глазками в мою сторону. Я настораживаюсь. Мысль о том, что Камико сейчас кокетничает — отметаем как неорганизованную, сам видел ее парня в кожаной куртке и на мотоцикле.
— Мы же с тобой соседи, Синдзи-кууун. — тянет Камико, прикладывает палец к подбородку: — Как же там было? А… вот — Осени поздней пора. Я в одиночестве думаю: «А как живет мой сосед?»
— Это Басё? — спрашиваю я, поддерживая разговор об осени и поэзии.
— Да, великий поэт совершенно правильно сказал, что соседи должны думать об одиночестве своих соседей. Тебе не одиноко этой осенью, Синдзи-кун?
— Хм… одиноко? — я вспомнил последние две недели сумасшедшего драйва, ежегодные Императорские, сестричку Нанасэ, Вечно Молодую Луну, маньячку Джин в подвале заброшенного завода, Акиру, которая сварила карпов кои в пруду Джиро-сама и …
— Нет, пожалуй, мне не одиноко. — заверил я Камико: — у меня все в порядке с этим.
— Вот и хорошо… — мы наконец дошло до магазинчика и я открываю дверь, пропуская разноцветную девушку вперед. Захожу сам.
— Ара-ара… — раздается низкий женский голос, тембр которого может вогнать в краску даже взрослого семейного менеджера среднего звена, а уж у подростков он просто массово вызывает кровоизлияние в нос… или куда там еще.
— Кто пожаловал в мой скромный магазинчик. — продолжает бархатный голос Иное-сан, которая складывает руки на груди, с нескрываемым удовольствием наблюдая как Камико немного краснеет: — сама Камико-сан, которая потерялась на неделю! И с ней вместе — наш сердцеед и Султан тринадцатой школы Синдзи-кун! Никак твой гарем пополнился на ещё одну, разноцветную единицу?
— Неправда, Иное-сан! — говорит Камико: — у меня парень есть!
— А этот твой Кинтаро — бездельник и лоботряс. — машет рукой Иное: — ничего из него путного не получится. А у Синдзи-куна такие красотки в гареме. И богатые. Они ему за ночь по пять миллионов иен платят.
— И вам здравствуйте, Иное-сан… что?!
— А это не так, Синдзи-кун? — Иное облокачивается на прилавок и я мельком отмечаю что у нее очень даже формы… и не об этом сейчас надо думать! Чертовы гормоны, мешают даже обычному общению.
— Нет конечно! — отрицаю я факт оплаты моих постельных стараний. Никаких денег, сплошная любовь.
— А сколько тогда? — уточняет Иное: — десять миллионов? И что в тебе такое есть, Синдзи-кун, что сама Акира-сан считает себя твоей старшей женой?
— Сама Акира-сан?! Та самая Акира?! — округляет глаза Камико: — а я его пыталась спросить, даже хокку о одиночестве, осени и соседе прочитала, а он не понял!
— Великий Басё. — кивает Иное: — помню, помню, как же. Но ты, Камико-тян, плохо его знаешь. Синдзи-кун у нас намеков не понимает, он в аварию попал и с того момента у него соображалку отшибло напрочь. Уж я ему сколько намеков делала, а он — ни в какую. Видимо, прямо надо уже говорить, да, Синдзи-куууун?