"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Не, ты неправильно произносишь. Это «Армия Десяти Тысяч Бумажных Зверей!» — торжественно произношу я, наклоняясь над статьей из газеты, скопированной на бумажный лист.
— И ты туда же. — вздыхает Читосе: — мало нам культа Сумераги-тайчо, так теперь еще и армия бумажных зверей… но ты читай, читай.
И я читаю. Оказывается, полицейский департамент Сейтеки некоторое время назад предпринимал усилия по ликвидации всего этого рассадника бездомных, а также всяких разных, кто заводился в заброшенном здании бетонного завода. Вот в средние века ученые на серьезных щщах считали что вши и блохи вместе с тараканами и крысами — просто заводятся в куче грязного белья. Сами по себе — из воздуха наверное. Вот возьмите кучку грязного белья, поместите в стерильную герметичную камеру и воздух откачайте, глянь, через два дня там уже жизнь
Ну так вот, подозревая об этом, полицейский департамент и устроил облаву, вернее — рейд в рамках операции «Чистый город — Сейтеки для каждого!». И конечно, шеф полиции шел в первых рядах, так как скоро должны были быть муниципальные выборы и нужно было показать что его служба мух не ловит, а как раз делом занимается — горожан от бездомных гитаристов спасает.
Неожиданностью для шефа полиции и его подчиненных оказалось то, что в подвале заброшенного завода их встретили огнем. И не приветственными факелами, а пулями. И это в Японии, где оружия на руках у людей и быть не должно. При этом стреляющий оказался редким мазилой и не попал ни в шефа полиции, ни в кого другого. А ведь у него было, скажем так, право первого выстрела. Мог бы и прицелиться. Читосе вон, не промахнулась бы.
Ага, а ответным огнем, как тут в статье написано «шеф полиции, рискуя своей жизнью и продемонстрировав редкое хладнокровие и выучку, согласно действующего законодательства предложил преступнику сложить оружие и сдаться в руки правосудия», ага, как же. Прямо-таки встал под огнем в полный рост и зачитал преступнику его права. Читаем дальше. Вот, как я и думал «отказался сдаваться, продолжал вести огонь по сотрудникам полицейского департамента». И естественно «убит при задержании».
Читаем дальше. Ага, «потрясающее хладнокровие» и «деньги налогоплательщиков расходуются не зря»…
— Это предвыборная статья, что ли? — рассуждаю я вслух.
— Угу. — говорит Читосе: — посмотри на дату. За две недели до муниципальных выборов. Такое вот происшествие для начальника полиции — просто праздник какой-то.
— Так и думал. — говорю я, продолжая читать. Вот — «необычные обстоятельства», «дело передано столичным следователям», «по косвенным данным мы можем судить, что был убит матерый преступник». Все.
— Тут нет ничего. — говорю я, откладывая вырезку в сторону и беря другую.
— Да. В газетах мало что найти можно. — говорит Читосе: — потому то это от меня и ускользнуло в начале. Никак не связывала я это дело с нашим расчленителем. Но Саша выудила для меня данные из засекреченного архива. Причем — будешь смеяться, но это архивы Инквизиторов.
— Да чего уж тут смешного. — бурчу я: — все понятно. Инквизиция тут как КГБ в СССР, ну или там ФБР в США. У них и юрисдикция повыше и кое-какие процессуальные нормы они могут не соблюдать. Служба специальных расследований при Императоре, думаю они и за «потенциальными угрозами общественному порядку» приглядывают.
— Ну да. — говорит Читосе и выключает огонь, одевает смешные варежки, чтобы не обжечься и снимает кастрюлю с плиты.
— Так вот. — продолжает она, снимая варежки и беря в руку половник: — у них я выудила информацию… дальше читай, я копии сделала.
Я перебираю бумаги и под газетными вырезками натыкаюсь на доклады полицейского департамента Сейтеки с места происшествия. Ага, протокол осмотра места происшествия… еще одно тело?! Девушка, молодая, около двадцати лет, глубокие порезы на бедрах. Девушка лежит на полу, руки и ноги были связаны, была уже мертвой, когда полиция ее обнаружила. Причина смерти — да, геморрагический шок. То есть истекла кровью. Если бы не полиция — ей бы остановили кровь, но случившаяся перестрелка, и потом — пока полиция тщательно проверяла не остался ли еще кто-нибудь, кто бы мог в них выстрелить — она умерла. Жаль, конечно. Хотя, жить без рук и ног — то еще удовольствие, лучше уж сразу на перерождение отправится, нет? В любом случае, этого уже не исправить, девушка умерла, но почему об этом ничего в официальных источниках нет?
— А почему про эту находку в официальных источниках ничего не написали? — говорю я: — это же какой пиар для
начальника полиции был бы — маньяка убил.— Инквизиция лапу на дело наложила и кривотолки распространять запретила. — говорит Читосе: — конечно, сплетни по городу все равно пошли, но официально — предложили не распространятся. И потом — на наш случай не сильно похоже, сперва я подумала. А потом — она поставила передо мной чашу с супом, источающую умопомрачительные ароматы, наклонилась над столом, заправила локон за ухо и нашла копию фотографии.
— Вот. — сказала она: — патологоанатомы нашли во рту у девушки.
— Ох ты ж. — говорю я, глядя на фотографию стилизованной полупрозрачной не то N, не то Z.
— Да… его настоящее имя было Нобору Вада. Но он называл себя псевдонимом «Зед Универсалис», даже печать себе именную с этим именем заказал.
— Но… — я продолжаю читать документы. Хорошо, думаю я, если допустить, что этот Зед — наш маньяк, то почему он делал все на скорую руку? Торопился? Ампутация конечности — не фигушки на стене рисовать, тут все должно быть сделано правильно, это невероятный стресс для организма и если после часа (минимум!) напряженной работы на руках у него будет просто труп… нет, так это не работает. Если бы он получал удовольствие только от кромсания человека на части — так ему и обезболивающее не нужно было бы и ушивать рану он бы не стал. А в случае с Кикуми мы имеем аккуратно зашитые раны, по всем правилам оформленные культи, каждую культю так зашить — это времени вагон нужен. А тут — резанул по бедрам и все. Ладно, допустим, что он только начал операцию, начал с иссечения кожных покровов и … нет, опять что-то не то. Можно допустить, что он не собирался ее тут оперировать, собирался просто … скажем так транспортировать на место операции, но случайно встретился с полицией и, видя, что ему не уйти — резанул ее по бедрам, зная, что такое кровотечение полицейские не остановят — тут жгут не наложишь. С таким кровотечением надо справляться — вырезая путь к артерии и пережимая ее специальными зажимами. Сделать это никакой полицейский не в состоянии, пусть даже он десять курсов первой помощи проходил. Я такое вот не сделаю, примерно знаю, что делать, но по дороге все ж искромсаю и пока найду эту артерию — человек у меня на руках умрет. Читосе — наверное сможет. Если ее потренировать. Вот кого надо в медицинский институт отдавать, человек может жизни спасать, а она пока только укорачивает. Смотрю на Читосе, которая налила себе супа и сидит напротив, глядя в документы у меня на руках.
— Я сперва тоже сомневалась. — говорит Читосе: — но потом подумала — не будет же он с собой свои инструменты таскать. Ему и стол хирургический нужен и освещение и много чего. Значит где-то у него было логово, где он свои операции проводил. Думаю дело было так — он заманил бедную девушку в заброшенный бетонный завод, обездвижил ее — ударил по голове, или там усыпил, связал и приготовился увезти ее в свое логово. А тут полицейский рейд. Понимая, что ему уже не уйти — он вкладывает свой знак в рот девушки — тут у него видимо фетиш такой, и режет ее бедра с внутренней стороны. Глубоко — до кости. С этого момента она обречена и истекает кровью буквально за пять минут. Тем временем — он открывает огонь по прибывшим полицейским и погибает от ответной пули.
— Да. Правдоподобно. — говорю я: — а Инквизиция пыталась найти место, где он проводил свои операции?
— Поиски проводились. Там есть документы. У него дома и в гараже. Еще у него было арендовано помещение в «Складе Напрокат» — но ничего такого не было обнаружено.
— Умный гад. — говорю я, разглядывая фото Зеда. Обычный среднестатистический японец, средних лет, на голове — уже проплешина, которую он закрывал, зачесывая волосы набок. Нос с горбинкой, узкие губы, высокий лоб. Если не считать горбинку на носу — никаких особых примет.
— Значит где-то есть его лаборатория, где он всем этим делом занимался. — говорю я: — и если у него там и оставались живые девушки, то к этому моменту они уже давно умерли от голода и жажды.
— Нехорошая смерть. — говорит Читосе: — надеюсь, что никого там не было.
— Да уж. С этим… — я киваю на кипу документов: — все ясно. Не заслуживал этот тип такой смерти, но да ладно. Радует хотя бы то, что больше никто такого творить не будет. И тот факт, что не писали об этом сильно в прессе — ни в первый раз, ни потом — на самом деле может и к лучшему. Не будет каких-нибудь подражателей. Никто книгу не напишет.