"Фантастика 2025-24". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
— Добрый день, ваше величество! — учтиво поздоровался я, замерев в середине кабинета. А когда король поздоровался в ответ и предложил сесть, отрицательно мотнул головой: — Скажите, у вас есть ко мне какие-либо претензии?
— Не понял? — нахмурился король.
— Как вы считаете, меня можно обвинить в нарушении слова или духа вассальной клятвы?
— Нет! — твердо сказал король.
— А у меня снова появились не очень приятные вопросы. Впрочем, начну с самого начала. Во время приема в посольстве Гельда мне пришлось убить хорошо известных вам Волога ар Трейма и Миклоша ар Ченга. Сегодня утром группа очень
— Я разберус-с-сь… — прошипел Зейн.
— Разбираться уже не надо: вся цепочка, кроме самого первого звена, находится за этими дверями: двое волкодавов, десятник, посланный за ними присматривать, сотник, отправивший всю эту троицу к моему человеку, и глава Разбойного приказа, приказавший сотнику устроить несколько серьезных проблем мне и моим людям. Там же ждет Витсир ар Дирг, в распоряжении которого хватает умелых палачей, способных разговорить кого угодно!
— Первое звено — Террейл? — с хрустом сжав кулаки, глухо спросил король.
— Да… — кивнул я. — В Розовом кабинете он пытался меня оскорбить. В гельдском посольстве — убить чужими руками. В лавке мэтра Колина — ославить на весь Маллор и лишить кошеля. Я уважаю вас и горжусь тем, что являюсь вашим вассалом, но мое терпение иссякло. И если ваш сын не уймется, я его убью.
— Готов и к миру, и к войне? — угрюмо спросил Шандор, разом постарев лет на десять.
— Я — Эвис! — ответил я и поклонился.
Король кивнул, словно отвечая на свои мысли, затем тяжело поднялся с кресла, обошел стол и остановился прямо передо мной:
— Я уважал твоего отца, уважаю тебя и уважаю твоих женщин. Поэтому пока я жив, род Шандоров не будет враждовать с родом Эвис. И… спасибо, что сдержал свой гнев до этого разговора.
— Пожалуйста!
— Теперь иди. А я начну разбираться с теми, кто посмел игнорировать мои намеки…
…С Серебряного Двора мы выехали уже через кольцо. Проводили повозку Колина до Парадных ворот, а там ненадолго задержались: я вручил «кучеру» четыре серебряка, то есть, вдвое больше обещанного, и попросил, чтобы тот вернул имущество хозяину.
Парень попробовал поупираться:
— Здесь слишком много, арр! Я бы и так ее отогнал.
— Тогда сохрани монетку на память! — улыбнулась Майра. — Попроси арра Нейла скрутить ее в трубочку, и носи на шее. На память о том, что ты когда-то оказал ему услугу…
— А можно?!
Вместо ответа я вынул из кошеля еще одну монетку, скрутил ее, как требовалось, и обменял на целую. А восхищенный подросток зажал подарок в кулаке и поклонился в пояс:
— Спасибо! Я никогда-никогда ее не потеряю!!!
Потом выпрямился, посмотрел на Майру с Вэйлькой и неуверенно улыбнулся:
— А вы добрые. И улыбки у вас ужас какие красивые и теплые!
— Только никому не говори — это страшный секрет! — сделав жуткие глаза, выдохнула Вэйлька, жизнерадостно рассмеялась и подняла кобылку на дыбы. А когда я подал Уголька в рысь, рванула за мной следом.
Непонятно почему, но Дарующая пребывала в прекраснейшем настроении — горячила лошадь, с интересом разглядывала улицы,
людей и даже бродячих псов. Зато Майра изображала грозовую тучу: вроде, как прислушивалась к окружающему миру, готовая среагировать на любую опасность, хотя на самом деле размышляла о чем-то своем. И доразмышлялась — перед въездом в Служивую слободу, когда улицы практически вымерли, подъехала поближе и угрюмо поинтересовалась:— Скажи, почему ты не «воспитаешь» Террейла так же, как Похотливого Старикашку? В тайные коридоры дворца войти не проблема, вломиться к принцу в покои — тем более, а гипномодулятор у тебя никто не забирал. Неужели между этими двумя уродами есть какая-то разница?
Вэйлька, пристроившаяся с другой стороны, тоже превратилась в слух.
— Да, есть… — вздохнул я. — Террейл может стать нашим королем. А приносить вассальную клятву собственной марионетке я не буду!
— Ну да, ситуация получится глупее некуда: на людях ты будешь служить королю, а в реальности он — тебе! — подала голос Амси.
— Да причем тут это? — поморщилась Вэйлька. — Нейл просто не сможет ни служить, ни изображать службу тому, кого не уважает! Я, кстати, такая же. Поэтому и приросла к нему душой, да так, что не оторвать…
— Посторонних — никого! — через несколько мгновений радостно воскликнула Дарующая. — В смысле, у нас дома. И знаете, чего я хочу больше всего на свете?!
— А разве тут есть какие-то варианты? — поддела ее Майра. И тут же «ужаснулась»: — Или тебя перестали волновать поцелуи, ласки и нежность горячо любимого мужа?!
Меньшица обиженно надулась, но не удержалась в этом образе и десяти ударов сердца:
— Не перестали! Но кроме всего этого я хочу мороженого! С вареньем!! Много!!!
— И в чем проблема? — насмешливо поинтересовалась Амси. — Перейди на остров и забери, сколько надо. Все равно будете мыться с дороги.
— Не сообразила… — призналась Дарующая.
— А я голодный… — буркнул я. — Поэтому хочу мяса. И ягодного взвара. А потом упасть на кровать, закрыть глаза и ни о чем не думать…
— Все будет… — пообещала Майра. И подняла кобылу в галоп…
…Было. И мясо, и взвар, и состояние, в котором не думалось вообще — после сытного обеда мне начали делать массаж. В две, а моментами и в три пары рук. С начала и до конца меня мяла только Майра, а остальные дамы постоянно менялись, ибо, разрываясь между мной и мороженым, частенько выбирали лакомство. Умения хватало не всем, зато добросовестности и нежности хватало у каждой. Поэтому я млел и лениво прислушивался к своим женщинам.
Эмоции «боевой пятерки» напоминали пламя в горне. Эти красотки спокойно, уверенно и без каких-либо сомнений наслаждались всем, чем можно: возможностью бездумно валяться на кровати или разминать мое тело; есть мороженое из своей вазочки или «помогать» подругам; подшучивать над собою или окружающими или уютно молчать. Ирлана казалась костром в степи в ветреную ночь. Вспыхнула, попробовав новое лакомство, а когда доела последнюю ложечку, расстроено погасла; узнав о том, что мять меня можно всем, затрепетала, но испугалась прикоснуться даже к плечам. Увидев, что вторая лилия без тени сомнений забралась ко мне на поясницу и начала разминать плечи, сожгла саму себя ревностью и превратилась в пепел.