"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Так-таки всё? Не слишком ли долог будет рассказ?
– Не вижу ничего смешного. И ты прекрасно поняла, чего я хочу.
Наставница вздохнула и скрестила руки на груди.
– Жаль. Очень жаль. Потому что если я что-то и поняла, так это то, что обвинительный приговор уже вынесен, и обжаловать его будет ох как нелегко. Но почему? Что такого крамольного вы обнаружили у нас?
– Вопрос содержит в себе ответ, - заметила Валентина с изрядной долей самой настоящей мстительности (брови Анжи поползли вверх).
– Ты ставишь этот акцент не так открыто, как твои воспитанники, но он всё равно выпирает занозой. Вы делите мир на "наше" и "ваше". И добро бы две половины признавались вами равноправными. Куда там! Вы считаете, что "ваше" лучше, а на всё, что не "ваше", смотрите свысока. И это уже преступление!
– Это преступление, согласна. Но мы
– Неужели?
– Вы приписываете мне и Группе свой собственный грех, инспектор Лапина, так как видите нас сквозь призму предубеждения. Концепция греха вам, надеюсь, знакома?
– Докажите!
Анжи тряхнула коротко остриженными волосами.
– Легко. Вам не понравится то, что я сейчас скажу, но я готова дать вам ту откровенность, которой вы требуете, но которой на самом деле не хотите. В предыдущую эпоху бытовало мнение, что воры и ловцы воров по сути своей отличаются мало. Та эпоха ушла. Воров не стало, полицейских тоже, но закономерности, подмеченные мудрыми циниками, никуда не делись. Вы изучали мою биографию, а я изучала ваши. И вы знаете так же хорошо, как и я: мы с вами, если брать в целом, прошли через одно и то же испытание. Мы едва не превратились в шейдов. Я - когда потеряла родителей и немного позже, когда ушёл Рышар. Вы, Валентина, - тремя годами ранее, после того обидного несчастного случая с вашим возлюбленным, отцом ваших детей. Вы, Неттель - ещё раньше, в тот тяжёлый психологически период, когда свыкались с превращением в симбомеха. Подробности не важны, важно иное. Вы после пережитого пошли работать в Надзор. А я... а я организовала Группу.
При этом в подтексте не читалось, но легко угадывалось: "Вас испытание согнуло, если не сломало. Я - продолжила бой".
Неттель Вири предпочёл не заметить подтекста. Но совладать с голосом не смог.
– Что ты хочешь этим сказать?
– хрипло спросил он.
– Только то, что нормальным лайтам в Надзоре делать нечего. В нашем мире эта организация - причудливый и малополезный рудимент, этакий аппендикс ушедшей эпохи. Любому мыслящему созданию ясно, что следить за соблюдением законов этики должны не борцы за идею и не сотрудники на жаловании, а все члены социума. Если законы этики меняются, стоять на пути этих перемен так же нелепо и разрушительно, как объявлять Крестовый поход против ереси, развязывать охоту на ведьм, шпионов или коммунистов. Потому что в час, когда вызревает и лопается плод Реформации, или в час, когда очередная соломинка ломает-таки спину несчастного верблюда - или, если угодно, когда пандемия анкавера торжествующим пламенем озаряет души... в эти моменты от разного рода инквизиций, федеральных бюро и Надзоров ничего уже не зависит.
Речь Наставницы завораживала, гипнотизировала, подминала незаметно и упорно. Впрочем, если это и было попыткой переманить слушателей на свою сторону, её никак нельзя было назвать удачной.
– Слова, - фыркнула Валентина, разрушая наваждение.
– Слова, слова! Не надо запутывать нас, ссылаясь на то, чего мы не знаем. Цена такой откровенности - пыль!
– Ладно, постараюсь говорить яснее. Мы с вами схожи в одном: мы не совсем лайты. Как и мои подопечные, члены Группы. Изменить это невозможно: люди от рождения несхожи друг с другом, и с этой истиной даже вам приходится соглашаться. Но мы с вами диаметрально различны, когда встаёт вопрос, что нам следует делать с выходящей за рамки необычностью. Я, как нетрудно понять, встала на путь примирения со своей природой и помощи другим непохожим. В конце концов, изменчивость - залог гибкости, приспособляемости и выживания. Это правило действует не только в природе, хотя там всё намного проще и чище. Вы же, вместе со всем Надзором, хотели бы видеть себя обычными лайтами. Хотели бы неким чудесным образом воссоединиться с общей человеческой массой "нормальных".
– Да, мы хотим этого!
– в голосе Валентины звучал вызов, а лицо сияло решимостью.
– Разве быть как все - это плохо?
– Нет. Ничего плохого в этом нет... как и хорошего, впрочем. Каждый, на мой взгляд, должен решать для себя, чего хочет больше: выделяться из массы или сливаться с нею. Только вот для некоторых людей "быть как все" смерти подобно. А много лет тому назад один умный человек написал: хотеть быть не тем, кто ты есть, значит хотеть быть никем.
– Быть лайтом может любой!
Анжи расхохоталась. Смех её получился резким и ни капли не весёлым, скорее уж наоборот. А потом, прекратив смеяться так же неожиданно, как начала, она широко развела ладони и с усилием
начала сводить их.Упала густая и плотная, как затычки в ушах, тишина. Стены комнаты смялись. Свет сначала померк, потом вспыхнул, затопив всё слепящим маревом. Когда поражённый происходящим Неттель проморгался, вокруг них с Валентиной уже не было комнаты - одной из многих комнат, находящихся внутри гермогородка Т-4/15. Они стояли на каменистой безжизненной поверхности какого-то планетоида, и небывало яркий свет звёзд озарял всё вокруг своим пепельным сиянием. А ещё в этих лучистых небесах - надо было задрать голову к зениту, чтобы заметить - на фоне космической тьмы тускло рдела, подавляя живых букашек, планета-гигант.
– Покажите мне лайта, который может повторить такое перемещение, - глуховато сказала Анжи. Она висела в полуметре над поверхностью планетоида, а говорила, не открывая рта. Собственно, если до конца следовать логике, она и не могла ни говорить, ни дышать, ни жить: ведь вокруг явно царил вакуум и температура, при которой замерзает воздух. Тем не менее ни Наставница, ни двое свидетелей сотворённого ею чуда никаких неудобств не испытывали.
– Покажите мне лайта, "нормального" лайта, который без настороженности посмотрит на нашу Джинни. На геноморфа Джинни, с её синеватой кожей и депигментированными волосами, Джинни, умеющую танцевать с молниями. Каким образом может вписаться в рамки прирождённый лицедей и убийца Эмо, чьи душевные и физические качества пришлись бы к месту на его этнической родине лет семьсот-восемьсот назад, а сейчас кажутся чудовищными? Но ладно, оставим в покое исключения среди исключений. Скажите мне, каким невероятным чудом может быть лайтом тот, кто стал шейдом? Если забыть о Группе, конечно. Вы дружно голосуете за зелерин?
– Да! Это честнее и проще, чем обрекать людей на муки.
Анжи снова расхохоталась. Здесь, где нагие души были брошены в пасть звёздного равнодушия Вселенной, смех прозвучал не просто резко, а по-настоящему зловеще.
– Проще - возможно. С этим я готова согласиться. Но честнее ли? В комфорте и покое цивилизованности вы, похоже, забыли о том, что жизнь и мучения неразделимы! О да, большинство лайтов успешно делают вид, что бытиё сплошь состоит из смеха и счастья. Но это не более чем самообман! Сон златой, подменивший явь. На первый взгляд этот сон вроде бы и благостен, но тем горше будет пора пробуждения...
Валентина смотрела на неё с ужасом.
– Ты безумна, Наставница! Безумна!
Хлопок в ладоши. Снова пресс тишины, снова сминается мир... вспышка! Обыденность занимает своё законное место, словно никакого "перемещения" не было и в помине.
– Ну уж нет, - спокойно и устало сказала Анжи.
– Отделаться от меня так просто? Не выйдет. Попробуйте только объявить меня недееспособной из-за психических отклонений публично, и я немедля потребую освидетельствования комиссией независимых врачей. А там увидите...
Ответственный инспектор пошла на попятную. Видимо, тоже не сомневалась, каковы будут результаты этого самого освидетельствования.
– Я... ну... не в том смысле.
– А в каком? Выражайтесь яснее, - издевательски добавила Анжи.
Лицо Валентины вспыхнуло гневным румянцем.
– Вы собираетесь этими вашими выходками перетянуть нас на свою сторону? Что и говорить, план просто гениальный!
– Ладно. Скажите сами, что могло бы убедить вас оставить Группу в покое.
Резкая смена тона и быстрая фокусировка сделали своё дело. Наставница прочла ответ в душах растерявшихся на миг Валентины и Неттеля с ясностью, не оставляющей места сомнениям. Они-то ещё могли колебаться, но Анжи уже точно знала, каково будет их решение.
– Вот как. Что ж, оставляю вас вашим страхам. Прощайте.
Быстрый рубящий жест, ватная глухота, яркая вспышка. Проморгавшись в очередной раз, эксперт и инспектор Этического Надзора обнаружили, что остались одни.
23
Древняя крепость, называемая Гнездо Ветров, стояла немногим севернее Сплетения. История её была бурной и долгой, как история самого Сплетения, с которым Гнездо Ветров было связано неразрывно. Крепость сторожила Перевал Орлов, за которым лежали плодородные равнины севера и востока; и все, кто проходил через Сплетение, будь то одинокие странники, торговые караваны, армии очередной империи или орды разновидных демонов, должны были или доказать хозяевам крепости свою добрую волю, или повернуть назад.