"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Хотите, я заварю шихем[7] к десерту?
[7 - горячие напитки не имеют особого распространения на Больших Равнинах, если не считать вина, подогретого с пряностями, и простонародных травяных чаёв. Шихем, популярный на севере, а в других частях света скорее экзотичный, представляет собой смесь сухих рублёных листьев и семян одноимённого растения. Люди стали заваривать шихем, подражая эйлони. Мнение, что этот напиток продлевает жизнь, следует признать ошибочным. Однако доказаны тонизирующее, укрепляющее и другие полезные свойства шихема. А правильно заваренный, он ещё и весьма вкусен.]
– У нас есть десерт?
– Хочу!
– Тогда сполосните котелок. Он у нас, к сожалению, только один.
На словах "сполосните котелок" вскочили и Клин, и Стилет. Правда, Стилет тут же опустился обратно, немного сконфуженный, но для триумфа мне вполне хватило его первой реакции.
После того, как закипела
Если подумать, на севере я тоже заваривала его сама. Еду я брала из общего котла, но шихем для северян - дело особое. Это очень серьёзный шаг: предложить кому-то шихем, особенно сваренный своими руками. Только два человека и один ринт делали мне такое предложение, а я сама предлагала шихем единожды, ещё не вполне понимая, что к чему. Мне отказали.
Теперь я снова предлагаю свой шихем. И, предлагая, я не ждала отказа.
К Эрготру это всё. Магические ритуалы я ещё готова воспринимать с должной долей серьёзности, но человеческие? Нет, нет и нет. Жизнь без того бывает сложна.
– Ну, так что у нас на десерт?
– Ореховая смесь с изюмом.
– И ты молчала?!
– Хорошая хозяйка бережлива, - сказала я наставительно. Вернее, попыталась. Улыбка так и лезла наружу из-под маски постности, и, подумав немного, я выпустила её на свободу.
Праздник у нас или где?
Звёзды. Прогоревший до углей костёр. Шелест крон. Птицы передают друг другу партии ночного оркестра, журчит ручей, изредка вздыхают, переступая ногами, лошади.
Тишина и покой.
– Во время застолья, - начала я, - перед тем, как пригубить вино, принято выслушать тост. Есть мнение, что застолье должно прекращаться, когда ты уже не в состоянии разобраться в смысле очередного тоста... или когда уже никто из пирующих не может высказаться достаточно связно. Но шихем - не вино. Поскольку на севере принято считать, что вместе за чашкой шихема сидят только близкие и друзья, существует неписаное правило: осушив кружку, каждый должен рассказать что-то особенное. Рассказ может быть признанием, или сиюминутной откровенностью, а может быть какой-то удивительной историей. Или шуткой - если она не стара. Если человек пьёт шихем в одиночестве, он дарит рассказ миру. Говорят, что боги иногда слушают эти рассказы и даже действуют на основании услышанного.
– А ты в это веришь?
– прищурился Клин.
– Я не суеверна. Но что-то в этом есть. Я точно знаю, что, даже независимо от воли богов, настоящая откровенность меняет человека... а когда человек меняется, он меняет мир вокруг себя. Потом уже мир меняет его, и так без конца. Когда цепочку изменений удаётся заметить и запомнить, об этом складывают легенды.
– Что же ты собираешься нам рассказать?
– спросил Стилет.
Я предпочла не заметить язвительности в его голосе.
– Вы оба знаете, как я стала некромантом. Это произошло ещё до моего рождения. Кому-то достаётся абсолютный музыкальный слух; кто-то, ещё не начав бриться, уже поднимает коня вместе со всадником; а кто-то легко обгоняет помянутого всадника, посрамляя выносливостью четвероногих бегунов. Каждому своё. Не подумайте, что я жалуюсь! На мой взгляд, гораздо лучше быть некромантом, чем батраком, нищим бродяжкой или попросту пустым местом. Но до сих пор я была одна, если не брать в расчёт посмертных слуг, - и, говоря откровенно, ещё не преодолела привычку к одиночеству. А теперь у меня есть спутники: коллега, равный мне опытом и способностями, и ученик. Это ново. Это необычно. И я уже твёрдо уверена в том, что мне это нравится!
Мы помолчали. Неожиданно Клин закрыл глаза и продекламировал:
– Блажен, кто верует и ждёт,
Не утомляясь ожиданьем;
И ветер странствий, и полёт,
И очищение страданьем.
Блажен поэт, когда весна
Ему заглядывает в очи.
Блаженны дни, блаженны ночи,
Блаженны солнце и луна,
И небосклон, звездами полный,
И облака, и синий лес,
Соль на губах, седые волны,
И край несбыточных чудес.
Огонь, мерцающий в сосуде,
И свет на дне любимых глаз,
И эхо чьих-то мерных фраз,
И благосклонность вышних судий.
Блажен весь мир и страсти мира,
Орган и скрипка, горн и лира, -
Всё, что поёт в моей груди.
И краски, и прикосновенья,
Плоть памяти и пыль забвенья,
И нитка вечного пути.
Помолчали.
– Про "свет на дне любимых глаз" - это ты с расчётом на Эйрас?
– спросил Стилет.
– Даже при самом тщательном вскрытии, - огрызнулся Клин, - ты не найдёшь в моей груди ни одного из перечисленных музыкальных инструментов.
– Я никого не хотел обидеть...
– Однако обидел!
– Правда? Что ж, - Стилет как-то странно изогнул угол рта, - тогда я, пожалуй, тоже порадую собравшихся... историей. Хотя всем известно, что некроманты появляются в мире непосредственно из пасти Эрготра (он, знаете ли, брезгует нас глотать и выплёвывает, когда мы попадаемся ему на зубок)... так вот, у меня тоже когда-то была семья. Странно, не правда ли? Мне и самому уже в это не верится. Более того: семья у меня была большая, одних только родных братьев и сестёр пять штук. Но интерес для нас сейчас представляет только одна моя сестра. Младшая. Та, которая тоже уродилась магом. Вот только ей достались силы света и воды. Я очень любил её и гордился её успехами, а она гордилась мной. Правда-правда. Мы, тёмные, отлично чувствуем ложь. Вот оттенки правды - дело иное... но когда сестра говорила, что любит меня, я ей верил. Когда она говорила, что желает мне только хорошего, я тоже не ощущал неправды. Она всегда была очень искренней, это подтвердил бы любой, кто её знал...
– И как кончилась идиллия?
Стилет одарил Клина таким взглядом, что у того рука сама собой дёрнулась к рукояти меча. Дёрнулась - и сжалась в кулак.
Казалось, Стилет этого не заметил.
– Кончилась? Проще простого. У нас дома жил кот. Старый, толстый и ленивый. Как-то раз он перестал дышать. Я увидел, как горько плачет над телом любимца моя светлая сестричка. И тогда я сделал так, что кот встал. Дышать ему, правда, было больше не нужно, и мурлыкать он уже не мог. У зомби плохо с проявлениями чувств. И никого бы он не смог согреть, устроившись на коленях, если только перед тем он не лежал какое-то время у камина. А мышей он и раньше не ловил. Зато мёртвый кот стал гораздо охотнее прибегать на зов. И команды понимал гораздо лучше. Включая такие, каким обычного кота не научишь даже за год. А я... не могу сказать, что я рассчитывал утешить сестру, подняв кота. Я вообще ни на что не рассчитывал. Глупо, не правда ли?
Некоторое время Стилет молчал. И мы тоже молчали.
– Да. Кот-зомби был первым камешком. Первой ступенькой. Хотя тогда сестра промолчала. Мои братья и другая сестра, а также племянники, племянницы и прочие родичи играли с котом, как с ожившей игрушкой. Радовались, что он стал такой умный, и огорчались, что он потерял аппетит. Но так как он при этом и не худел, никого это особенно не тревожило. Не играла с котом только та, ради слёз которой всё было затеяно... больше ни разу. За первой ступенькой последовало ещё несколько. Одно, другое... Я никого не анимировал, я просто делал вещи, вполне естественные для некроманта: спасал от окончательной порчи начинающие подгнивать овощи; вытягивал, превращая в энергию, боль от переломов и вывихов, за что пострадавшие искренне меня благодарили; усмирял рычащих собак, забирая их злость... Я старался держаться подальше, когда рубили головы курам, и убегал, когда кого-нибудь должны были начать сечь за провинности, но сестра всё реже говорила мне, что любит меня, и всё чаще - что желает мне добра. Когда к нам в дом явились стражи храма Карающего Меча и отец спросил, что им нужно, младшая именно так и сказала. Я, желая добра своему старшему брату, сказала она, позвала этих доблестных воинов, чтобы они привели его к алтарю Исирана для покаяния и отречения. Чтобы бог, прозванный Карающим Мечом, исцелил меня, как хирург исцеляет больного гангреной, чтобы я больше не творил тёмной магии в родном доме. Она говорила что-то ещё, но что именно, я не знаю. Потому что в тот же день и час я сбежал из дома. Банальная история, не правда ли, многоуважаемые?