"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Наказаны? Чем же? — спросил Фердинанд II не без какого-то робкого ехидства.
— Это общеизвестно, государь. Ваша собственная супружеская добродетель неоспорима, и вы достойно вознаграждены за неё. Ведь ваше величество отец троих прекрасных детей. Я же не щадил ни своей, ни чужой невинности. И вам известно лучше, чем кому бы то ни было: я не способен ни одну женщину сделать матерью.
Фердинанд II замер, слегка позеленев. Придворные за столом украдкой переглянулись: по всему Талигу гуляли сплетни, что настоящий отец кронпринца и принцесс – Алва.
— Перед лицом смерти особенно чувствуешь, как ты одинок, — продолжал Алва среди полной тишины, бросая взгляд на катафалк. —
Сильвестр так удивился аллюзии на Книгу Ожидания, что упустил момент. Епископ Риссанский мягко вмешался вместо него:
— Странно слышать слова Священного писания из ваших уст, герцог Алва. Но почему вы так уверены в своём бесплодии?
— Кэналлийскую породу не скроешь, ваше преосвященство, — усмехнувшись, ответил Алва. — Я столько грешил, что должен был населить бастардами целый квартал. Но проклятие Леворукого лишило меня даже незаконного сына.
— И потому вы спешите обеспечить потомством герцога Придда, устраивая его брак? — ласково ввернул кардинал Сильвестр.
— Его и его будущую супругу, ваше высокопреосвященство. Иначе граф Манрик силой вынудит девиц Окделл выйти замуж за его сыновей. Господин тессорий так любит путаться в делах Надора, — произнёс Ворон, повернувшись к графу и чеканя слова, — что не погнушался даже нанять разбойников, чтобы посягнуть на жизнь моего оруженосца!
Вино из бокала Манрика выплеснулось ему грудь.
— Это ложь, государь! — воскликнул он, багровея.
— Я говорю не голословно, государь! — возразил Алва, повышая голос. — Господину кардиналу известно: на моего оруженосца было совершено несколько покушений в Олларии. Кому это было выгодно, как не господину казначею, которому в день совершеннолетия Окделла пришлось бы дать отчёт об украденных у Надора доходах?
— Это ложь, государь! — завопили Манрики уже в два голоса: к тессорию присоединился его сын, главный церемониймейстер.
— Ваше высокопреосвященство? — Алва вполоборота повернулся к Сильвестру.
— Герцог Алва действительно говорил мне о покушениях, — признал Сильвестр. — Но кто стоит за ними неизвестно…
— Государь, Дом Скал требует расследования! — воскликнул граф Рокслей, быстро сориентировавшись. — Наш сеньор исчез при странных обстоятельствах. Душа нашей госпожи, чьё тело покоится в этом Зале, взывает к вам о справедливости!
— Судьба моего дорогого брата должна быть прояснена, — обронил Спрут: он говорил так, словно уже являлся членом семьи Окделл.
Вассалы Скал дружно зашумели. Король, не ожидавший скандала, вертел головой по сторонам, не раскрывая рта: он явно опасался, что его слова утонут в общем гаме. Водворить порядок вызвался вице-кансильер.
— Тише, господа! Тише! — зашикал он. — Вспомните, где вы находитесь! — и, повернувшись к Алве, поинтересовался: — У вас есть доказательства вашего обвинения, ваша светлость?
В его словах проскользнула какая-то неуловимая издёвка.
— О, доказательства — это уже по вашей части, господин вице-кансильер, — с тяжёлой иронией сказал Алва и добавил, чётко проговаривая каждое слово: — Королю известно, что вы большой мастер пытать служанок и доводить беспомощных женщин до самоубийства. Любой шулер позавидует вашему умению подтасовывать факты, а любой базарный фокусник – доставать из пустоты чужое грязное бельё!
Теперь побагровел и Колиньяр.
— Это оскорбление, герцог! — воскликнул
он.— Я дам вам удовлетворение! — презрительно бросил Алва.
— Кузен Алва! Кузен! — воззвал к нему король. — Вы забыли, что мы уже запретили дуэли.
— Герцог Окделл – мой воспитанник, государь, — заявил Алва. — У меня нет никого, кроме него, а у него, — он снова бросил взгляд на катафалк, — теперь нет никого, кроме меня. Тот, кто причинил зло ему, причинил зло и мне; тот, кто желает иметь дело с ним, будет иметь дело со мной! Ведь ваше величество понимает это лучше, чем кто бы то ни было. — Алва впился властным взглядом в короля. — Ведь вы отец, в чьём сыне заключено будущее всего государства. Если кронпринцу Карлу будут угрожать, это значит, что угрожают вам и Талигу; если кто-нибудь замыслит занести руку над его головой, значит, эта рука в первую очередь поднялась против вашей короны! И кто же встанет на его защиту, если не вы, его отец? Ведь жизнь и благополучие принца Карла – это ваша жизнь и благополучие. Так и я, государь, защищаю моего подопечного и говорю всем: если вы хотите причинить ему вред, берегитесь меня!
Фердинанд, побледневший и осунувшийся, медленно поднялся из-за стола. До него наконец дошло, что речь идёт не только о герцоге Окделле. Принц Карл! Алва сказал так ясно, как возможно: если Фердинанд откажется от сына, он и сам погиб. Сильвестр кусал губы: Алва сделал выпад, которого он не ожидал.
Ворон, как всегда, нанёс противнику максимальный урон. Было очевидно, что теперь партия тессория и вице-кансильера отложится от Сильвестра, поскольку он друг Алвы. Кэналлийцы казались слегка пришибленными: демарш их соберано стал для них неожиданностью. Всегда благоразумные эпинцы – Рафиано, Креденьи, Маллэ – смущённо переглядывались: их явно удивила солидарность Алвы со Скалами и Волнами.
Один епископ Риссанский не растерялся. Ещё полчаса назад Сильвестр не поверил бы, что будет благодарен этой эпинской гадюке за самообладание. Как опытный полководец, Луи-Поль поднялся вслед за королём и громовым голосом начал читать благодарственную молитву. Закончив, он подал знак другим отцам, сослужащим ему в этот день, и они дружно грянули:
Покой вечный даруй, Создатель,
И свет вечный да светит им,
К Тебе ушедшим в сады Рассветные.
К Тебе возносятся молитвы в месте святом,
Услышь моление наше,
К Тебе возвращается всякая плоть.
Началась панихида. Кое-какие придворные, решив, что скандал закончен, принялись потихоньку отступать из Зала Чести на лестницу, чтобы побыстрей раззвонить о произошедшем по городу. Бедный Фердинанд II, хрипло дыша, стоял перед катафалком со свечой в руке, явно не слыша поминальной службы и что-то тяжело соображая.
— Позвольте благословить вас, ваше величество, — скромно обратился к нему епископ Риссанский, дочитав молитвы. Король машинально склонил голову. Когда он поднял её, герцог Алва, уже натянувший перчатки, мягко подошёл к вице-кансильеру.
— Кстати, о доказательствах, любезный герцог. Мой офицер по особым поручениям скоро доставит сюда одного из гальтарских разбойников, которых вы наняли для убийства герцога Окделла. Так что ваша душа крючкотвора будет полностью удовлетворена представленными свидетельствами. Но прежде я хочу лично отблагодарить вас за вашу верную службу его величеству. Как родич короля, я не могу остаться равнодушным к вашим заслугам перед августейшим семейством. Так что примите первый знак моей признательности!