"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Дик опустил голову, закусив губу от стыда, который неизменно вызывало в нём имя кансильера.
— Прошу простить меня, ваше величество, — негромко выговорил он через силу. — Эр Ав… Граф не был вполне правдив со мною. Прежде я сказал бы вам, что он достойнейший человек. Но теперь мне нечего ответить вашему величеству.
— О, вы действительно честный человек, герцог, — заметил король с чувством глубокого удовлетворения, легонько погладив Ричарда по плечу. — Жаль, что мы не поговорили так откровенно раньше. Но я исправлю свою оплошность. Теперь вы постоянно будете при мне: пусть вы ещё молоды, но вы – глава одного из Высоких Домов Талига. Я желаю знать ваше
Ричард с удивлением уставился на Фердинанда. Король собирается продолжать разговор о епископе Луи-Поле? Неужели ему понадобилась рекомендация от герцога Окделла?.. Что за нелепость!
— Я не могу сказать вашему величеству ничего определённого, — ответил Дик, не понимая, чего от него хотят. — Я знал близко только генерала Феншо-Тримейна… которого герцог Алва распорядился расстрелять.
— Он был вашим другом? — живо спросил король.
— Он хотел стать моим другом, — ответил Дик, — но мне не нравилось его бахвальство.
— Вот как?
— Да. Человеку его происхождения пристало держаться скромнее, — произнёс Дик, с неудовольствием припоминая самоуверенные разглагольствования Оскара.
Король заметно помрачнел.
— Генерал был дерзок?.. Видите ли, герцог, я спрашиваю об этом не из праздного любопытства. На допросе мать Моника показала, что покойный Феншо-Тримейн часто встречался с нашей супругой в аббатстве святой Октавии. И что эти встречи пятнали… доброе имя королевы.
— Это ложь, государь! — с горячностью воскликнул Дик. — Я хорошо знал Оскара. Он никогда не упоминал даже имени её величества, а если разговор касался королевы, выражал лишь чувство глубочайшего почтения!
— Вы можете поклясться в этом, герцог? — быстро спросил Фердинанд, словно торопясь поймать Ричарда на слове.
— Да, государь, клянусь честью!
Фердинанд II посмотрел на Дика влажными бесцветными глазами, и юноше показалось, что он читает в них самую искреннюю признательность.
— А памятью вашей матушки… Вы могли бы поклясться в этом памятью вашей прекрасной достойной матушки? — пытливо спросил король.
Дика охватило глубокое волнение.
— Клянусь вашему величеству, — ответил он дрожащим низким голосом, — памятью моей дорогой матери, которая научила меня любить правду превыше всего на свете, что генерал Феншо-Тримейн ни разу не сказал ни слова о её величестве, которое позволило бы заподозрить простое знакомство между ними!.. Оскар любил бахвалиться, государь, но я уверен, что он вообще никогда не видел королеву иначе как на официальных приёмах.
— Слава Создателю! — проговорил король с видимым облегчением. — Вы и представить себе не можете, как я рад вашему свидетельству, герцог! Мне так не хватает честных людей! Открытых, правдивых людей!.. Господин кардинал окружил меня одними трусами и подлыми доносчиками. Ваши слова, герцог, могут спасти мою супругу!
— Я с радостью отдам жизнь за её величество! — воскликнул Ричард с глубокой искренностью. — Но неужели всё настолько далеко зашло?
— Увы! — ответил король печально. — Прочтите протоколы допросов, — и Фердинанд указал пальцем на валяющиеся на полу бумаги.
— И не просите, государь! — с омерзением отшатнулся Дик. — Я знаю правду и не нуждаюсь в гнусной клевете слабодушной женщины, из страха предавшей свою госпожу!
— На вас мать Моника вовсе не клеветала, — вяло возразил король. — Она показала, что ваши встречи с королевой носили вполне… невинный характер. Но что касается этого Феншо-Тримейна…
—
Государь, — твёрдо произнёс Ричард. — Что бы ни говорили вам другие, я прошу вас верить только своему сердцу. Одного взгляда достаточно, чтобы понять: у её величества возвышенная душа.— С сегодняшнего дня мы будем часто видеться, герцог, — решительно постановил король. — Я желаю, чтобы вы знали всё, о чём рассказали на допросах мать Моника и эта проклятая девица Дрюс-Карлион. Только представьте себе: со слов каких-то двух мерзких баб кардинал Сильвестр совершенно уверился, что мои дети вовсе не мои! Мои – и не мои, как вам это понравится?!
«Наглая ложь!» — хотел было воскликнуть Дик в запале, но внезапно замер с открытым ртом, как громом поражённый. Ведь королева говорила ему… Сама королева говорила ему, что Фердинанд II не мужчина! Вторая встреча в аббатстве святой Октавии, о которой давеча расспрашивал король, встала перед мысленным взором Ричарда как живая. Катари – такая хрупкая и такая сильная духом! – жаловалась ему на мучительные ночи с мужем… На лекарей, не то двух, не то четырёх, которые пытались помочь бессильному Фердинанду зачать наследника… Но тщетно, всё тщетно! Фердинанд Оллар не способен иметь детей. Он не мужчина! И тогда Дорак предложил королю герцога Алву – чистокровного жеребца, способного успешно покрыть эту кобылу, Катарину Ариго…
— Герцог? Почему вы молчите, герцог? — испуганно спросил король, просительно заглядывая в глаза Ричарду.
— Но, государь… Разве вы… Разве вы не…
«Не импотент?» — хотел договорить Ричард, но вовремя прикусил язык.
— Я… Что? — спросил король, побледнев до синевы и разом став похож на большую дохлую рыбину.
Создатель и святые угодники! Да ведь он полагает себя вполне способным произвести потомство! Он думает, что это он отец всех детей, рождённых королевой! Как такое возможно? Разве это может быть?.. Нет! Чушь!.. А если да?.. Но тогда почему королева… Почему тогда Катари…
— Но, государь, её величество сама призналась мне… Что вы не имеете ничего против, чтобы герцог Алва… То есть вы сами настаивали, что бы эр Рокэ…
Как же это сказать, Создатель? Наставил вам рога? Обрюхатил вашу жену? Святой Алан, что за нелепость! А ведь Катари поведала об этом так, что это казалось святым подвигом!
Ричард взял в себя в руки и договорил твёрдо:
— Простите, государь, но всему Талигу известно, что принц и обе принцессы – бастарды герцога Алвы.
Король побледнел ещё больше, хотя, казалось, это невозможно.
— Как? — полузадушенным голосом спросил он. — Королева говорила вам это?.. Она говорила, что я… Что я… А! — воскликнул он, словно внезапно сообразив что-то. — Так вот о чём вы беседовали в аббатстве святой Октавии! Вот чего она не могла сказать вам при всех во дворце!
И король, круто повернувшись на каблуках, снова нервно зашагал по кабинету.
Ричард опомнился.
— Простите, государь! — воскликнул он в приступе жалости и раскаяния. — Я, должно быть, не так понял её величество!
— А Алва? — сипло спросил король, не обратив внимания на последние слова Ричарда. — Он хвастал вам? Он хвастал, что он с моей женой… Да?.. А! Нет! Такой не станет!.. Но вы видели его вдвоём с королевой, когда они?.. Да? Конечно! Иначе зачем эти откровения?.. О, вы знаете, герцог, вы всё знаете! Я вижу это по вашим глазам! Вы застали их вдвоём наедине? Вы ведь видели их, не так ли? Говорите! — спрашивал король, наступая на пятившегося в полной растерянности Ричарда. — Вы своими глазами видели, как моя жена и герцог Алва… позорят своего короля?..