"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Это ты, девочка, правильно сказала. – Дрогнуло пламя в лампе, и албасты начала меняться, из девицы превращаться в жуткую старуху. Когти с мерзким скрежетом царапнули каменную кладку, оставляя на ней борозды. Точно как на груди у Рудазова…
– Не трожь ее! – Август Адамович, выступил вперед, одновременно отталкивая Софью себе за спину. – Ты обещала.
– Обещала. – Старуха оскалилась. – Но поговорить ведь можно? Скучно мне без разговоров, а из тебя собеседник никудышный.
– Обойдемся как-нибудь без твоих разговоров! – Мастер Берг приосанился, расправил плечи.
– Ишь, как ты теперь запел, а раньше, помнится, не брезговал. Ну, что ж, воля твоя. –
– Это не вы? – спросила Софья, не сводя взгляда с черных колодцев, которыми стали глаза албасты. – Это ведь не вы на него напали?
– На мальчишку твоего? – Коса едва не коснулась подола ее платья, но тут же, по-змеиному извиваясь, отползла.
– Он не мой. – Софья вздернула подбородок.
– Это не я, – заявила албасты после недолгих раздумий. – После меня он бы не выжил. – Она обернулась к мастеру Бергу, спросила вкрадчиво: – Думаешь, ему помогло серебро?
– Он живой. – Тот пожал плечами.
– Живой. – Албасты усмехнулась, снова намотала кончик косы на запястье. – Вот только обрадуется ли он, что выжил? – и засмеялась диким, каркающим смехом, а потом исчезла, растворилась в темноте.
– Подождите!.. – Софья бросилась следом, но натолкнулась на пустоту. Ледяную пустоту. – Август Адамович, что она сказала?!
– Не слушайте ее. – Мастер Берг пожал плечами. – Морочит. Суть ее такова – людям покоя не давать. Убить нас она не может, вот и изгаляется… Пойдемте, я покажу вам выход из замка. – И, не дожидаясь возражений, он потянул Софью за собой.
На поверхность они вышли в одной из хозяйственных пристроек, приспособленной не то под погреб, не то под склад.
– Вот и все. – Мастер Берг смахнул с редких волос паутину. – То есть еще не все, загадок у черной химеры предостаточно, но, я вижу, вы взволнованы. Не нужно было мне…
– Нужно, – перебила его Софья довольно бесцеремонно. – Чем больше я знаю, тем мне спокойнее.
– В таком случае, милая барышня, вынужден вас огорчить. Вы не знаете и сотой части того, что знаю я. А вообще, если желаете обрести душевный покой, уезжайте…
Конечно, Софья не воспользовалась дружеским советом, никуда не уехала. Хотя, что греха таить, были моменты, когда она корила себя за такое вот безрассудство. С Рудазовым они больше не виделись. Возвращаясь с острова, Софья всякий раз заглядывала к Никитичне справиться о его самочувствии, но в дом не заходила, сколько старушка ее ни уговаривала. Оставляла нехитрые гостинцы и шла к себе. Как-то совершенно незаметно она стала считать дом Евдокии и своим домом тоже. Здесь ей было спокойно, куда спокойнее, чем в замке, о котором с легкой руки мастера Берга она теперь думала не иначе как о химере, черной каменной химере, притворяющейся человеческим жилищем. Иногда Софье даже казалось, что она чувствует дыхание дома. Стоило лишь приложить ладони к стенам, как те начинали мелко-мелко дрожать, отзываясь на прикосновение.
Но не только каменная химера была причиной Софьиного беспокойства. Злотников, о котором Софья теперь знала страшную правду, вдруг начал оказывать ей знаки внимания. Началось все с невинного подарка в виде запирающейся на ключ резной шкатулки. Шкатулку она забирать с острова не стала, оставила на столе в своей комнате, так ее и не открыв, а когда на следующее утро вернулась в замок, шкатулка пропала, а Злотников, словно бы между делом, поинтересовался, понравился ли ей подарок. Пришлось соврать, что понравился, и, сославшись на неотложные дела, высвободить
свою руку из его цепкой хватки. Отпустил. Лишь посмотрел с многозначительной улыбкой, словно был уверен, что никуда ей не деться, а он подождет, поиграет в кошки-мышки. Пока не надоест…Он умел манипулировать людьми и нащупывать их слабые стороны. Слабой стороной Софьи был Илька. И она сердцем чуяла, стоит ей лишь дать повод, и Злотников отыграется на сыне. Приходилось терпеть, улыбаться, делать вид, будто недвусмысленные взгляды ей как минимум не отвратительны.
Терпеть приходилось не только хозяина замка, но и остальных его обитателей. Раиса открыто свою неприязнь не выражала, предпочитала действовать исподтишка. Однажды Софья видела, как та выходит из ее комнаты, и порадовалась, что не держит в замке ничего важного и что найденный в тайнике нож всегда при ней. Зато стало понятно, куда подевалась шкатулка.
Эмма Витольдовна ее игнорировала, но иногда Софья ловила на себе полные ненависти взгляды. Впрочем, точно такими же взглядами пани Вершинская одаривала и Мари.
А Мари пила теперь уже в открытую и, напившись, устраивала некрасивые сцены, кричала и била посуду. Урезонить ее удавалось только майстеру Шварцу. Они проводили много времени в его лаборатории в башне, и слуги шушукались теперь уже не о связи хозяйки с алхимиком, а о дьявольских опытах, которые тот устраивает. Софья подозревала, что албасты в том или ином обличье является многим в этом доме, пугает, сеет смятение и ужас. Прислугу на острове удерживали лишь немалые деньги, которые платил Злотников, и, наверное, мысль, что на острове сейчас спокойнее, чем за его пределами.
Волк-людоед продолжал зверствовать. Каждую ночь появлялся новый мертвец. Фон Рихтер и Злотников больше не рисковали ночевать в лесу, а купец Водовозов обещал щедрую награду тому смельчаку, который убьет зверя и предоставит в качестве доказательства его шкуру. Вот только смельчаков находилось немного. Софья слышала о двоих. То, что от них осталось, нашли на городской окраине, и люди заговорили о том, что волк этот не обычный, что уж больно он умен и хитер для простого зверя. Люди заговорили о волколаке…
Тот день выдался особенно тяжелым. По пути к пристани Софья столкнулась с Мари. Случилась некрасивая, отвратительная сцена. Мари ревновала и ревность свою скрывать уже была не в силах. Свидетелями происходящего стали Злотников и профессор фон Рихтер. Они как раз вернулись с прииска. На крики Мари из замка выбежали Раиса и пани Вершинская, в одном из окон восточной башни мелькнула черная тень – майстер Шварц не спешил утихомиривать свою благодетельницу. И капитан Пономаренко, привычно дремавший в гостиной, так и не вышел во двор.
А Мари визжала, ругалась грязно и все норовила расцарапать Софье лицо. Софья пятилась, уклонялась от нападок, как умела, и едва не свалилась с пристани. От падения ее спас подоспевший Злотников, обхватил за талию, прижал к себе. Лучше бы уж она упала в воду, проблем было бы меньше. У Мари началась истерика, с кулаками она набросилась уже на мужа, но тот увернулся, схватил жену за тощие плечи, грубо тряхнул, небрежно отмахнулся от попытавшейся было прийти к нему на помощь пани Вершинской. Софья видела, как та побледнела, поджала тонкие губы и точно так же, как до этого Злотников, отмахнулась от фон Рихтера, который при любом подходящем и неподходящем случае старался продемонстрировать свое особенное к ней отношение. Было ли это отношение искренним, Софья не знала. В последнее время верить в искренность обитателей Стражевого Камня становилось все труднее.