"Фантастика 2025-43". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
– Так это ж… Ну, посмотри самто!
– Алвиш! – посмотрев, хмыкнул капитан. – Вот же сволочь! Он что же, не узнал «Глюкштадт»? Или ему уже все равно? Неужто, попросится на борт? И не боится же петли!
– Не надо его брать! – прищурившись, заявила Марта. – Пусть там и пропадает, на острове. Ишь!
– Да возьмем, – подойдя, Карлофф благодушно махнул рукой. – Запрем пока в трюме. А в Копенгагене предадим суду. Как и положено законопослушным людям!
– Эй, на судне! Возьмите меня на борт! Возьмите! – подплыв к борту корабля, жалобно заголосил португалец. – Я на все готов.
– Не боишься, что вздернем на рее? – склонившись с борта, язвительно осведомился Бутурлин.
Моряки грохнули смехом.
– Не боюсь, господин капитан! Тут змеи, крокодилы, москиты… Я тут умру! Марта! Баронесса, миленькая… Ну, хоть ты заступись…
– Возьмем, – хмыкнув, кивнул Никита Петрович. – Христиане мы или нет? Только в трюме он отсиживаться не будет. Боцман, сыщешь ему работу. Самую тяжелую!
– Уж это запросто! Сыщу.
– Вахтенный! Трап с левого борта.
– Есть, господин капитан.
Никита Петрович вернулся на Родину лишь к Рождеству, еще успев поучаствовать в знаменитом сражении в проливе Зунде, закончившимся поражением шведского флота. Дело шло к миру, и разоренная войной Дания этого мира жаждала, и была готова пойти на уступки – шведы все же еще оставались сильны.
Однако Россию куда больше тревожила Речь Посполитая. Со Швецией же царь Алексей Михайлович решил пока что заключить мир, тяжелый и, наверное, необходимый – войны на два фронта Россия не потянула бы, разоренная Дания тот еще был союзник!
Немного отдохнув в поместье Марты под пока еще российским Кокенгаузеном (он же – Куконос или ЦаревичДимитров), Никита Петрович, получив новый приказ от наместника в лифляндских землях, старого своего знакомца Афанасия Лаврентьевича ОрдинНащокина, немедленно примкнул к посольству во главе с князем Иваном Семеновичем Прозоровским, коего тоже хорошо знал еще со времен польской кампании.
Прозоровский – красивый и статный мужчина с буйной темной шевелюрой и аккуратно постриженной бородою – встретил Бутурлина с радостью, обнял, усадил рядом с собою за стол на постоялом дворе:
– Ах, Никитушка… Хорошо, хоть тебя прислали, а не какогонибудь, прости, Господи, дурака! Честно тебе скажу – с поляками дела все хуже. А тут еще шведы!
– То есть миримся? – Бутурлин покусал губу.
– Миримся, – печально кивнул князь. – Но потянем, елико возможно, время. Пока что перемирие заключим на год, а лучше – на три. А там как пойдет… Нам бы пока с поляками сладить! Да… – Иван Семенович вдруг хитро прищурил правый глаз и склонил голову набок. – Как там с Африкой? Сладил государево дело?
– А ты сомневался, княже? – покачал головою Никита Петрович.
Князь дернул шеей:
– Я? Сомневался? Ничуть! Уточнил просто… Как там ныне Шведский Золотой берег?
– А никак! – расхохотавшись, Бутурлин развел руками. – Нет больше никакой шведской Африки! Есть датская… А те не удержат, так будет голландская, французская, английская… Но шведской – не будет!
Прозоровский тоже рассмеялся:
– Так, значит, Карлуто кукиш с маслом, а не золото, слоновая кость и рабы?
– Верно ты говоришь, Иван Семенович! Именно кукиш и есть. И даже – без
маслица!– Ох, и молодец же ты, Никитушка! Давайка за тебя и выпьем. Да – за исполненное государево дело! Мне все обскажешь в подробностях, а я уж – государю… Хотя… – князь ненадолго задумался и решительно взмахнул рукой. – Потом со мной и поедешь! В Москву. Сам там и расскажешь что да как. Ныне же… Скрывать не буду – помощи от тебя жду и подсказки. Ты ж свеев, как облупленных, знаешь. На то, брат, тебя и ко мне…
– Сделаю все, князь! – поставив кружку на стол, со всей серьезностью заверил Бутрулин. – Могу спросить – а далеко ли ехать?
– Да рядом тут. Под Нарвой, на Валиесарской мызе…
Валиесарское перемирие, заключенное в конце декабря 1658 года, оставляло за Россией право на три года сохранить контроль над завоёванными территориями в Ливонии, в пределах которых находились Кокенгаузен, Юрьев, Сыренск и прочие…
Всего на три года…
Из Москвы Никита Петрович вернулся в начале марта, еще по зимникам. Не заезжая в тихвинские свои земли, сразу помчался под Куконос – ЦаревичДимитров. Вообщето соскучился по юной своей красотке!
За исполненное в далекой Африке дело государь Алесей Михайлович жаловал бывшего лоцмана боярским чином и преизрядно землицею к западу от Тихвинского посада по рекам Тихвинке и Сясь. Правда, землицата оказалась болотистой, да зато – целая дюжина деревень, и две больших пристани на Сясиреке!
Марта встретила новоявленного боярина в русском – длинном до пят, сарафане поверх белой сорочки с оборками, правда, с непокрытою головой, лишь перевязав волосы шелковой лентой.
– Привыкаю, видишь, – поцеловав жениха, девушка сверкнула глазами. – А покупателя на землицу свою я уже нашла. Да, милый, мне надо бы в Ревель съездить, в банк… Кваду с собой возьму. И приказчика.
– И я с вами поеду, хмыкнув, заявил Бутурлин. – Неужто, будущую супругу одну отпущу? А ну как тебя вражины твои старые узнают да снова на костер поволокут?
– Да я ж Нарву объеду!
– Все равно!
– Нуу… ладно, – махнув рукой, согласилась юная баронесса. – Только завтра же выедем – до оттепели успеть! Сейчас же переоденусь и – пир! Должна же я жениха как подобает встретить…
Девушка повернулась к дверям:
– Квася! Ква! Ах, я ж ее за вином в лавку послала… Ну, что стоишь, Никитушка? Помоги… С сарафаномто я одна не управлюсь…
Тяжелый, темноголубого сукна, сарафан мягко упал на пол. Схватив суженую в охапку, Никита Петрович отнес ее в опочивальню, на ходу целуя в губы.
– А ну, отпусти! – смеялась невестушка. – Поставь, кому сказала? Постой, сорочку сниму. Вот так теперь лучше?
– До чего ж ты душа моя, хороша! А ну, идика… Ох, Господи прости нас, грешных… Господи, прости…
Вскоре сыграли и свадебку. Как водится, осенью, в конце сентября, в новых хоромах, на посаде Тихвинском выстроенных. Как и было принято, еще загодя до венчания в СпасоПреображенском соборе, Марта приняла веру мужа, став в православии Марией Федоровной.