"Фантастика 2025-43". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Глава 12
Не то чтобы дожди шли вообще непрерывно, но лили каждый день, а прохлады с собою не приносили, так что Никита Петрович чувствовал себя, словно в бане. И такая его вдруг взяла тоска, такая хандра накатила, что захотелось тут же выпить – и много. А еще захотелось в баньку, да не одному, конечно же, а с грудастой ключницей Серафимой. Что бы было кому за квасом сгонять да спину попарить.
С другой стороны, Марта же есть… А бани тут и не надобно – в бочку воды натаскать, или просто искупаться в заливе…
– Марта, душа моя! Эй! – потянувшись,
Марта нынче жила в том же реквизированном доме, что и сам Никита, места хватало, и никто с осуждением не придирался, разве что Карлофф пару раз хмыкнул да подмигнул: ай, хороша девка!
Впрочем, не девка, а юная баронесса Марта фон Эйзекс! Или, правильней – Эйзексе… Да нет же – Эйзексне… Тьфу ты, язык сломаешь, чертовы чухонцы!
Деревенька сия была не так и давно пожалована девушке за особые заслуги, пожалована русским государем, царем Алексеем Михайловичем… и хлопотами Никиты Петровича. Как жаловалась Марта, денег землица не приносила, одни расходы да титул, это – да! Баронесса… Из тех, кого в соседней Польше презрительно именовали загоновой шляхтой, а, ежели порусски – гольшмоль перекатная!
Однако с другой стороны, всетаки – баронесса, дворянка… пусть и не наследственная, и государевой милостью… Все равно, замуж такую взять для русского дворянинаоднодворца Бутурлина вовсе не зазорно, никто слова худого не скажет. Правда, самой Марте придется православную веру принять, да перебраться к мужу, в хоромы! Поедет она под Тихвин? Станет ли в хоромах сиднем сидеть, как верной жене на Руси положено? Ой, вряд ли… Хотя, в том же Тихвине, хоть и монастырский посад, а все же многие жонки себе на уме, обычаев домостроевских не признают, мужей, почем зря, гоняют, и даже в лоцманах ходят! Никита Петрович самолично таких жонок знал, и не осуждал ни разу. Вот и Марта себе дело найдет… Правда, коли вдруг мужа гонять попробует… Ухх!
– Марта! Да ты спишь там, что ли?
– Проснулась уже! – из дальней комнаты донесся приглушенный девичий смех, разговоры…
Это, верно, черноголовая Квада уже к своей хозяйке проскочила незаметно. Комнаты были выстроены анфиладой, так что мимо Бутурлина не пройдешь – однако спал Никита Петрович крепко.
– Сейчас, оденусь! Ква помогает…
Да, в разных постелях спали… Приличия хотя бы для виду блюли! Ну да, ну да… Вот ведь, нашла себе подружку! А с другой стороны, Квада – девушка проворная, справная… и очень даже не глупа! С назойливостями никакими больше к Никите не лезла, понимала – Марта нынче здесь главная!
Вот! Опять хохот!
Надев камзол, Бутурлин про себя хмыкнул – привязалась баронесса к своей черной служанке, понятно. В роднойто Нарве в бедности, простолюдинкой росла, и никаких у нее служанок не было, ни черных, ни белых…
И это хорошо! Из грязи да в князи – ценить свое положение будет. И мужа боготворить, такто! Справная супруга выйдет… Одно подозрительно – Марта чтото ни разу не забеременела, не понесла… Но и тут оправдалась, сказала – не время еще. А, как время придет – так родит запросто, и не один раз. Во как! По хотению. Вот уж точно – чертовка, ведьма… Ой, не зря ее в Нарве на костер хотели отправить, ой, не зря!
А ведь и встретились они не зря! И, надо же – где? В Африке! Божий промысел – иначе и объяснить нельзя! А, если бы не встретились? Могло бы так быть? Да запросто! Господи, Господи… Спасибо тебе за все!
Вытащив с груди крестик, молодой человек встал на
колени рядом с ложем и принялся истово молиться, время от времени кланяясь и осеняя себя крестным знамением. Как и положено православным – справа налево.– Благодарю тя, Господи Иисусе Христе, за то, что упасаешь мя, беспутного грешника, во всех делах! За то, что милостив, за то, что дева моя дланью твоей ныне со мною…
– Ой… – Марта всегда проявляла уважение к религиозным чувствам, вот и сейчас не вошла, а терпеливо ждала за портьерою…
– Господи… Благодарствую тя за все… Ну, заходи, что там прячешься?
– Жду, когда помолишься, милый. Дело ведь важное!
– Это ты права…
Поднявшись на ноги, Бутурлин распахнул объятия:
– Ну, входи же, входи! Дай, обниму тебя, сердце мое!
Ах, до чего же она была хороша! Стройненькая, с большим сияющими глазами и темными локонами, уложенными в затейливую прическу. А как ей шло это платье! Самое простое, домашнее, из тонкого батиста цвета слоновой кости. Тонкая талия, лиф с жемчужными пуговицами под цвет глаз… белый кружевной воротничок… тронутая африканским загаром грудь, плечики… тоненькая серебряная цепочка на шее… Вроде б и скромно все – а глаз не оторвать!
– Ты что так смотришь?
Ну и спросила… Ах, реснички дрогнули, порозовели щечки. Ух, и краса! Спросила… Как будто не знала ответа, ага…
– Сама знаешь, моя юная фройляйн!
Обняв возлюбленную, Бутурлин крепко поцеловал ее в губы.
– Соскучился, милая.
– Я тоже.
– Купаться пойдем?
– Так дождь же!
– Да вон – солнышко! Воон, за тучамиоблаками, видишь? Нет, надобно все ж таки окунуться, а то жарко, как в бане.
– Ну, что ж… Коли так хочешь… Только за дальний пирс пойдем!
– Как скажешь, сердце мое! Как скажешь.
Такой вот небольшой компанией они и пошли. Никита Петрович, Марта и чернокожая Квада с большой корзинкой на голове. В корзинке были вино, свежие лепешки и мягкий козий сыр. А еще – фрукты.
Стоял уже конец апреля, местные лютеране не так давно отпраздновали Пасху, Никита же высчитал Пасху православную, и считал, что пора разговеться, хоть и не так ревностно держал пост.
Дождь снова припустил, едва вышли, но тут же кончился – просто брызнул. В палевом небе выглянулосверкнуло солнышко – надолго ли? А никуда не денешься – сезон дождей.
– Вот уж, поистине, лучше бы просто постояли голыми под дождем! – щурясь от солнца, засмеялась юная баронесса. – А то придумал – купаться!
Бутурлин спрятал улыбку:
– Это ты так говоришь, потому что плавать не умеешь!
– Это ято не умею? Не умела бы, не жила…
На миг посмурнев взглядом, девушка вспомнила, как нырнула в Нарвуреку прямо с крепостной башни! Спасалась от пыток, от костра. Судьи подумали – утонула. Ага…
– Сейчас посмотрим кто там плавать не умеет! Ква, помоги…
С помощью служанки Марта живо сняла платье, и, оставшись голенькой, тут же бросилась в воду. Нырнула… поплыла. За ней уже поспешил и Никита Петрович. Ква они не стеснялись. Да кто вообще стесняется слуг? На то ведь они и слуги.
Укромное местечко сие располагалось сразу за дальним причалом. Густые заросли – кусты и деревья с раскидистыми ветвями – скрывали от посторонних глаз узенькую песчаную полоску. Белый песок, спокойно уютное место – волны сюда не доходили…
– А нука, наперегонки!