"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
— Стоять! — раздался властный окрик с земли. — Эта жертва не про вас!
Брат Карвер посмотрел на голос, на мостовой стоял уже знакомый ему тип в чёрном, кажущийся ещё темнее окружающей тьмы.
— Я ведь предупреждал тебя, клирик, — произнёс он, даже не глядя на Преступающего законы, — мне лишние трупы не нужны. Я сюда пришёл единственно за Вархайтом.
— Тебя не берут пули, как ты говоришь, — усмехнулся брат Карвер, — а как ты отнесёшься к такому достижению Церковной алхимии. — И он выудил из кисета, где хранил сигары, небольшую плоскую стеклянную флажку, сделанную не без помощи гномьей магии, официально именующейся Церковной алхимией (магия как-никак под запретом), в неё помещалось до десяти её собственных объёмов и сейчас они были заполнены
— Ну и? — спросил тот с раздражением, соизволив-таки повернуться к клирику.
— Это ещё не всё.
Брат Карвер щёлкнул зажигалкой — дракончик расправил крылышки, из пасти его вырвался язычок пламени и он отправился в свой последний, очень недолгий полёт к земле.
Огонь охватил всю улицу, поглотив тёмного типа. Брат Карвер спрыгнул с крыши на безопасном расстоянии от огненной стены и посмотрел на неё, жалея о потере отличной зажигалки. Но тут среди языков пламени обозначилось какое-то движение, клирик отступил, шепча молитвы, хотя за ним особенной набожности не водилось, а тем временем из огненной стены выступил тип в чёрном. Совершенно неповреждённая одежда на нём словно жила собственной жизнью — она плясала от жара, поднятого энеанским огнём, как и длинные волосы цвета платины, равно не пострадавшие от этого жара.
— Ты потратил столько усилий и ценных веществ, — равнодушно произнёс он. — И всё ведь зря. Последний раз говорю тебе, клирик, не становись на моём пути. Следующая наша встреча станет последней для тебя. — И он прошёл мимо остолбеневшего брата Карвера и зашагал дальше по улице, как много позже понял Преступающий законы — к собору святого Себастьяна.
Крылатые опустили меня у самого собора и улетели. Я весьма удивился их поведению, но бдительности не потерял. Твари даже не удосужились отобрать у меня меч, так что, в случае чего, я сумею за себя постоять.
— Меня ты уже в расчёт не принимаешь? — ехидно осведомился Танатос из Хаоса. — Мог бы и призвать меня, когда изменённые на вас налетели.
— Как-то не додумался, — пожал я плечами, — слишком всё быстро произошло.
— Не лги хоть сам себе, — возмущённо бросил он, — после смерти Шейлы ты сам не свой. Теряешь сноровку. Былой Зиг Весельчак всё и всегда делал вовремя.
— Не начинай этот разговор. Сейчас не время и не место.
— Это верно, Зиг.
Голос этот я узнал бы из тысячи. Он принадлежал Виктору Делакруа. Мой бывший друг шагал по улице — и создавалось такое впечатление, что за его спиной вставало солнце. Ибо чем ближе он подходил к собору, тем светлее становилось вокруг. Я уже различал цвет неба и серость туч, проливавших нам на головы тугие струи ливня.
Он сильно изменился с нашей последней встречи. Волосы не то поседели не то просто выцвели. Лицо скрывала маска. Пристрастия в одежде у него сильно изменились с тех пор. Раньше он носил всё больше белое, разбавленное синим — его любимым цветом, теперь же Делакруа был облачён в чёрное с синим, как и прежде, кантом.
Ливень хлестал. Мы стояли друг напротив друга. Делакруа поднял узкую ладонь к лицу и снял маску. Глаза. Это первое, что я увидел, вернее, они приковали мой взгляд. Обведённый сизыми кругами, запавшие и удивительно равнодушные, от этой почти не мирской отрешённости даже в дрожь бросало. В остальном же изменился адрандец мало, лишь некогда чувственные алые губы выцвели, превратившись тонкую бескровную линию, отчего он стал напоминать вампира.
Памятуя об упрёках Танатоса, я воззвал к нему — и он явился через мгновение. Однако тут же замер, молнии некогда уничтожавшие всё вокруг него, теперь жгли его самого. Хаосит словно истаивал, развеивался под упругими струями. В мозг ворвался его дикий крик боли, невыразимого никакими словами страдания. Гнев Легата, не желавшего умирать, поддаваясь неведомой силе, ворвался в мою душу — и я рванулся к Делакруа.
Он легко, даже как-то небрежно парировал все мои порывистые молниеносные атаки,
держа меч в одной руке, хоть он и был рассчитан на две, как и любой, сработанный в кузнице Легиона. И вот мы снова замерли лицом к лицу на расстоянии всего в пару дюймов. Дыхание вырывалось изо ртов облачками пара, мешая разглядеть визави.— Это и всё, что осталось от легендарной мощи Легиона.
Делакруа толкнул меня вроде бы и не сильно, но я отлетел к стене собора, плюхнувшись прямо на мостовую и уставившись на удивительно чистые сапоги Делакруа. И вот…
Дождь стекает по камням собора. Я сижу прямо на мостовой, глядя удивительно чистые сапоги Делакруа. И это зрелище отчего-то поглощает меня всего. Танатос мёртв, разбит невероятной силой моего бывшего друга — и мной овладела апатия, как и всегда когда гибнет Легионер, а уж если это Легат, с которым успел практически сродниться и который был едва ли не единственным верным товарищем после смерти Шейлы…
Шейла лежит на руках Делакруа, чудовищный разрез пятнает алым её белое платье. Виктор поднимает глаза, они так и горят ненавистью ко мне. Но слова Шейлы развеивают её, по крайней мере, мне тогда так показалось.
— Спасибо тебе, Зиг. — Голос у неё тонкий, словно лучший цинохайский шёлк. — Я пришла чтобы спасти тебя, но это ты спас меня… — И она умерла.
Делакруа опускает её остывающее тело на пол и встаёт. Во взгляде его больше нет ни злобы, ни ненависти — он пуст. Адрандец так ничего и не сказал мне перед тем как уйти. Мне тогда казалось, что навсегда.
— Мечтаешь о прощении, Шейлы, — сказал Делакруа, клинок его меча на два пальца вошёл в стену за моей спиной. — Так тебе его не видать! Я мог бы прикончить тебя прямо сейчас, без своего Танатоса ты, Зиг, — ничто. Именно поэтому я не стану делать этого, ибо смерть стала бы для тебя милосердием, а его тебе даровать не собираюсь. Мы ещё встретимся, Зиг, и я отберу у тебя самое дорогое, как ты когда-то отобрал у меня.
А дождь всё лил и лил…
— Нет в этом мире наказания, достаточно сурового для тебя, — продолжает он, со звоном освобождая клинок, который мгновенно превращается в клубы чёрного дыма. — Идём со мной и ты узнаешь правду о нашем мире. — И он двинулся прочь, расплёскивая воду, скопившуюся в щелях мостовой. — Я буду ждать тебя.
Глава 2
— Итак, — в сотый раз повторил дознаватель, — вы отрицаете Баалов промысел в случившемся в городе Вилле. Сообщая о том, что все эти ужасы сотворены неким ренегатом из Легиона Виктором Делакруа. Я правильно понял вас?
— Правильно, — устало кивнул я.
Всё было так, как и должно быть. Тёмный подвал, с потолка капает вода, она же выступает на стенах. Комнатёнка пять футов на девять с окошком на высоте в полтора человеческих роста, посередине стол, по обе стороны от которого — две стула. На одном я, вокруг другого то и дело начинает метаться, красочно, но совершенно неубедительно изображая праведный гнев, отец-дознаватель. В общем, я в застенках ордена Изгоняющих Искушение. Туда я угодил сразу после того, как Делакруа покинул Вилль, а я так и остался сидеть в луже под стеной собора святого Себастьяна.
Первым меня обнаружил брат Карвер, подняв кое-как на ноги. Он посчитал, что я впал в ступор после встречи с Делакруа и передал на излечение в обитель святого Каберника, а уж оттуда-то меня и забрали винтертурские баалоборцы. Сахара же, по словам брата Карвера, так нигде найти и не смогли. Вместо него обнаружили двух странных рыцарей в готических доспехах и доисходных [204] топхельмах. Кто это, никто понять не мог, подозревали, что они — Рыцари Смерти, но особенно в этом направлении никто не работал, им вполне хватало меня.
204
Аналог выражения допотопный, связано с Исходом из-за Океана Слез на Корабле Катберта.