"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32

— Бомба — это хорошо, — почти философически заметил Дато. А затем резко сменил тему. — Старики недовольны. Говорят, слишком разворошили мы и каплюжников, и михлюток. Злые они все, как осы. Если еще и экс будет, то совсем они с ума посходят. Начнут давить так, что и головы никому не поднять. Ни нам, ни мазам [130] честным.

— После экса заляжем на дно, — пообещал Буревестник. — Мне надо проверить в деле бывшего михлютку. Повязать его кровью своих же. И если он фига, то стрелять в стрелу с каплюжниками не станет. Тогда мы его там же и приткнем [131] . Положим вместе с остальными. И можно будет в Поти ухрять [132] или в Баку.

130

Маз, мазурик (угол.) — вор.

131

Приткнуть (угол.) — убить.

132

Ухрять (угол.) — уехать, сбежать.

— Без экса нельзя его проверить? Старики сильно недовольны сейчас. После экса могут что-нить темное [133] нам сотворить.

— Передай старикам, что я их угроз не боюсь. Я тут дело революции делаю, а не их выгоду блюду. И работать с оглядкой на них не собираюсь. Вот так и передай все. Слово в слово, Дато. Хочу, чтобы они понимали — с кем имеют дело.

От ярости из речи Буревестника напрочь ушла воровская музыка. Сейчас с Дато разговаривал стальной лидер революционеров, который ни под кого прогибаться не станет. Чего бы это ему ни стоило.

133

Темное (угол.) — дурное, плохое, фальшивое.

Дато поднялся со стула. Ничего отвечать на короткую, но яростную отповедь Буревестника он не стал.

— И еще одно, — догнала направившегося к двери Дато короткая фраза — Ни в Поти, ни в Баку тебе с нами не по пути.

Понятливый Дато даже кивать не стал. Просто вышел из комнаты.

Буревестник покинул ее несколькими минутами позже. Он прошелся по коридору до занимаемых Крабом и еще парой тифлисских революционеров комнаты. Вошел, как обычно, без стука. Краб оказался в комнате один. Он валялся на топчане, закинув здоровую руку за голову. Искусственную он поднял к небольшому окошку и любовался тем, как зимнее солнце играет на матовых стальных пальцах.

— Я уже и забыл, когда снег в прошлый раз видеть приходилось, — меланхолично произнес товарищ. — Сколько лет мы все по югам да по югам. Севастополь. Теперь вот Тифлис. Потом еще дальше на юг.

— Попадемся, — не смешно пошутил Буревестник, — и будет нам обоим на каторге снега — завались.

— Мы с тобой накуролесили уже не на каторгу, а на петлю.

— Ну, значит, так тому и быть, — отмахнулся лидер революционеров.

— Не хочу в петлю. Лучше в драке сгинуть. У меня Володина «книжка» всегда при себе на этот случай. — Краб вынул из-под подушки небольшой томик. Только начинен тот был не знаниями, а адской смесью, которая может уничтожить на месте пятерых человек. — Вот будут меня вязать, успею эту книжечку открыть, тогда всем плохо станет.

— А ты чего это такой унылый, Краб? — попытался расшевелить его Буревестник. — О смерти болтаешь.

— А черт его знает, — пожал плечами тот. — Тоска какая-то дурацкая напала.

— Завтра утром мы эту тоску развеем. Экс проводить будем. Проверим в деле спасенного нами жандарма бывшего.

— Не доверяешь ему — это правильно. Они псы все такие — душа у них песья. Не переделаешь ее уже на новый лад. Только может стоило бы его на новом месте проверить? Вернее бы вышло.

— Мне деньги с этого экса нужны будут сильно. Я нашел выход на одного продажного офицерика со складов военного округа. Так вот он готов по сходной цене уступить нам винтовки Бердана. Их в армии меняют на новые, какие-то многозарядные, что ли. А сюда свозят в огромном количестве старые из других округов. Вот они-то нам сильно пригодятся на новом месте. Надоело мне зависеть от благодетеля нашего, будь он неладен. Не нравится он мне совсем.

— Из берданок хорошие обрезы получаются, — кивнул Краб. — Хотя аглицкие и обрезать не надо. Даже одной рукой с нею управиться вполне можно.

— На те винтовки нам патроны доставать у благодетеля приходится. А для берданок и сами найдем легко.

— Это понятно, — протянул Краб. — Деньги и патроны в нашем деле всегда нужны. И пса бывшего проверить надо. Если своих покусает, то обратно дороги ему уже нет.

— Ты так говоришь, Краб, будто тебе это все равно не по душе.

— Жарко тут слишком для меня, Буревестник. Говорят, от этой жары у человека мозги в голове плавиться начинают. Зима вон на дворе, а ни единой снежинки не упало. Дождь только зарядить может. Противный такой, что спасу нет. А как оно на новом месте будет — не знаю вовсе.

— Уж там-то тебе не до дурных мыслей будет, Краб. Лиха беда начало.

— Есть дыра, будет и прореха, — закончил поговорку Краб. — Ты просто так поболтать пришел? Или же дело есть какое?

— Есть и дело, — кивнул Буревестник. — Не нравится мне Дато. Старики местные на него сильно давят. Ты присматривай за ним. Сам понимаешь, никому, кроме тебя, я этого поручить не могу. Все тут друг другу кумовья.

— Пригляжу, конечно. Я и так одним глазом за ним смотрю. С тех пор, как ты сказал, что он на двух стульях разом сидит. Да еще и раскачивается.

Буревестнику вспомнилась дурацкая привычка Дато — и он усмехнулся. Только все равно вышло невесело.

Я отлично понимал, что мне надо помогать Володе в его работе над адскими машинами. Тем более что молодой человек не требовал от меня чего-то сверхъестественного. Однако сама мысль о том, чтобы готовить теракт собственными руками, коробила меня — и довольно сильно. Вот только в моем положении приходилось затолкать эти мысли поглубже, чтобы не вызывать подозрений.

Думать о том, что в самом скором времени мне придется стрелять в полицейских или казаков, и вовсе не хотелось. А в том, что проверка, которую учинит мне Буревестник, будет крайне жестокой, я ни в коей мере не сомневался. И если я хочу втереться к нему в доверие, да еще так, чтобы получить доступ к гипотетическому британскому союзнику, мне придется пройти ее. А это означало пролить кровь ни в чем неповинных казаков или полицейских, если не жандармов. От Буревестника я мог ожидать чего угодно.

Пока же мне приходилось помогать Володе Баградзе делать бомбы. Я решил полностью сосредоточиться на этом процессе. С одной стороны, мне самому хотелось хотя бы частично овладеть им. Вдруг когда пригодится. С другой же — процесс изготовления адских машин был достаточно опасен, чтобы отвлекаться.

Володя работал с кажущейся легкостью настоящего профессионала своего дела. Отмерял, пересыпал, смешивал, разогревал до нужной температуры. Мне же отводилась самая простая работа. В основном я наполнял кусками рубленой проволоки и гвоздями банки, служащие корпусами для бомб. После этого Володя лично ставил в середину саму бомбу. И всякий раз я замечал на лице молодого человека испарину. Не так-то просто дается ему его дело.

Взрыватели всегда лежали отдельно. В другой стороне нашей небольшой комнаты. Они представляли собой стеклянные трубки разной длины, наполненные сероватым порошком. Володя называл его гремучей ртутью.

Покончив с банками, мы взялись за изготовление замаскированных адских машин.

Как только Володя достал из-под кровати внушительную стопку книг, я сразу же вспомнил Севастополь. Тощего паренька в шинели с такой же стопкой книг. И взрыв, перевернувший пролетку. А теперь мне придется готовить такие же бомбы.

В них не было места для обрубков гвоздей и кусков проволоки. Зато заряд Володя устанавливал в несколько раз больший, чем в банках. Кроме того, приходилось сразу же ставить и взрыватели с крайне коротким запалом. Тогда-то мне стало понятно, почему тот тощий парень в шинели взорвался вместе со своей адской машиной. Просто не сумел кинуть ее достаточно быстро и достаточно далеко.

Я не принимал участия в работе над этими бомбами. Даже не предлагал Володе свою помощь. Понимал, что работа тут почти филигранная, и я скорее все испорчу, нежели помогу. И не стоит забывать — одна неточность и мы взлетим на воздух со всем этим зданием. От взрыва одной бомбы детонируют остальные. А тогда от нас двоих и памяти, наверное, не останется.