"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
— Лейкемия, вместо «и» буква «е».
— Да, лейкемия. Это все голоса?
— Да, Саша, это они. Идите уже! Скорее идите!
Действительно, иди ты уж нахрен, любознательный мой! У меня тут дело возникло очень важное, безотлагательное. Морду нужно срочно кое-кому набить. Тому, кто язык распускает. Ах, мы были в шоке, мы себя не контролировали перед лицом смертельной опасности? Ну-ну. Только вот стоило ли посвящать товарища оперативного уполномоченного в тонкости лечения лучевой болезни, блистать терминами и знаниями? Ох, вспомнит он об этом в самый не удобный для меня момент, обязательно вспомнит! И спросит: «А откуда вы такое знаете, товарищ Овечкина? Гамма-лучи, лейкемия, радионуклиды. И как этим можно убивать врагов нашей Социалистической
Шифрограмма с борта экспериментального изделия «Э-1 тип А-2», время получения — восемнадцать часов три минуты. Расшифровку и запись в журнале «Учета шифрограмм» кодированной телеграммы произвел красный воин РККА третьей категории отдела «бис-ноль», временно прикомандированный сотрудник криптографической службы Осинин А. Г.
«Прошу провести сбор информации по следующим словам: «тяжелые металлы», «лейкемия», «сорбент», «эритроциты», «гамма-излучение», «радионуклиды», «радиационное облучение», «физика конденсированного состояния веществ» и проанализировать связь между ними. Направление — военное применение и лечение последствий применения. Необходимо рассмотреть возможность смерти объекта из-за введения в его кожный покров порошка из урановой руды. Основание — утверждение самого объекта. Подтвердите полезность семян льна, как средства от отравления тяжелыми металлами.
Работа с объектом продолжается, поведение объекта — лояльное. Эксцесс на железнодорожной станции Сапитова Высь, вызван плохим самочувствием объекта вследствие его болезни и неправильным поведением тревожной группы из-за халатно проведенного инструктажа командиром комендантского взвода. Меры приняты. Стилет».
Шифрограмма из отдела «бис-ноль», принята на борту изделия «Э-1 тип А-2», время получения — пять часов тридцать четыре минуты. Расшифровка шифрограммы будет самостоятельно произведена получателем согласно приказу командира изделия «Э-1 тип А-2» Конеева А.И. за номером семнадцать дробь ноль семь под личную роспись получателя шифрограммы. Запись в журнале «Учета шифрограмм» произвел сотрудник криптографической службы красноармеец третьей категории Лайц Ф.М.
Мое распоряжение о доставке водки на борт бронепоезда, в качестве универсального абсорбента и панацеи от всех болезней, оказалось излишне поспешным, а если правдиво, то неосторожным и крайне вредным для меня. Лучше было бы немного подумать глупой головой и отправить подчиненных Стилета за красным вином. Не крепленным, а обычным столовым. В крайнем случае, за церковным кагором, если остался после доблестных чекистов, что тащили тогда их храмов все подряд. И кадила с окладами, и ладан, и самовары. Но инерция мышления и десятилетиями пестованные стереотипы сыграли со мной злую шутку и создали множество неприятностей и ненужных осложнений в отношениях с коллективом бронепоезда и бойцами ОСНАЗа. Которые можно было бы своевременно предвидеть, если не устраивать неумных истерик и просто вспомнить, что нынче я пребываю в женском теле. Молодом, здоровом, красивом, но абсолютно не «тренированным» многократными возлияниями и, вследствие этого более восприимчивым к алкоголю.
Приближенно это напоминало ситуацию, когда некий гражданин решает «тряхнуть стариной» и через энное время лежит на твердом, страдальчески охает, держась одной рукой за поясницу, а второй тщательно растирает область сердца. За сердце я не держался, но растирал помятые ребра, натруженные и в синяках запястья с голеностопами и, время от времени смачивал тряпку на лбу, гадая — вырвет меня или не вырвет, при очередном шевелении раскалывающейся от боли головы? И еще заставлял себя вспоминать, что натворил под воздействием ударной дозы доставленного «спотыкача» или по-простому самогона.
Прекрасной очистки, даже настоянного на каких-то травах, но неожиданно убойного по своему
воздействию. Слаб, оказался Леночкин организм, не лярвинской выучки и стойкости, не обладал он блядской закаленностью к крепким напиткам. Так, шампанское, легкое вино, еще туда-сюда, но никак не жидкость крепостью градусов в сорок пять с примесью сивушных масел. Нет, пока, в деревнях ректификационных колон.А как все бодро начиналось! Вспомнить приятно. Принесли, поставили на стол зеленоватую бутыль в ровный децилитр, с выражением крайнего удовлетворения на лице от оперативно выполненного задания. Не сомневаюсь, что добыто было гораздо больше и уже дожидалось своего часа. Иначе, зачем тогда переминаться на месте и буквально «бить копытом», пожирая непосредственное начальство пламенным взором?
— Елена Александровна! Этого количества алкоголя вам хватит?
Я подошел к столу, покачал пальцами пробку из газеты, тщательно залитую расплавленным воском, звонко щелкнул ногтем по внушающей уважение своим объемом таре.
— Вполне. Думаю, что и останется. Знаете, есть такое народное выражение: «Не пьянства ради, лишь только для здоровья»?
— Знаком, Елена Владимировна, приходилось слышать. Но звучит оно несколько иначе.
— Да? А мне показалось, что произнесла я его верно.
Боец ОСНАЗа, доставщик и добытчик в одном лице, негромко фыркнул и тут же замер статуей. Этакий «атлант» в зеленой гимнастерке с румянцем во всю щеку.
Я покосился на него:
— Товарищ оперативный уполномоченный, я осмелюсь предположить, что бойцу Красной армии найдется гораздо более достойное занятие, чем занимание места в штабном вагоне?
— Согласен с вами, Елена Александровна — Стилет ожег взглядом бойца, подкрепив невербальный посыл стальной ноткой в голосе — Боец! Свободен!
Грохнули каблуки по металлу пола, глухо стукнула шашка, ударившись о поручень, скрипнула смесь песка и гравия под подошвами сапогов резво спрыгнувшего на землю доставщика.
В углу вагона шевельнулась, скрипнула кожей куртки фигура военинженера второго ранга Кудинова:
— Знаете, товарищ Елена Владимировна, я тут подумал и если вы позволите вам предложить…
Что мелодично звякнуло и, под неярким светом «двадцати пятки», сверкнула хрустальными гранями изящная стопка. Золоченый ободок, искусно выгравированный замысловатый вензель на боку, донышко в серебряной оковке, объем граммов в семьдесят.
— Коньячный набор, Константин Дорофеевич? Исполнили по заказу?
— Ну, да. Подарок на именины от… От моей… Она сейчас… — Кудинов неожиданно смутился, с опаской взглянул на Стилета и неловко закончил — Вот, только она одна и осталась. Сейчас. Храню на память как память. Простите покорно, неуместный каламбур у меня вышел, я же вижу, вам сейчас… Г-хм… Да, очевидно, вам сейчас необходимо выпить! Пользуйте, коли не побрезгуете. Только ее помыть надо, обязательно. Ровно год не доставал. Гм. Да, ровно год.
Горькие нотки, сожаления, печали и тоски о том светлом и добром для него, что когда-то было, а теперь кажется лишь сном, прозвучали в голосе этого хорошего и правильного человека. Я с жалостью взглянул на отвернувшего в сторону лицо Кудинова.
Вот здесь, тут, передо мной, он стоит один, а сколько их вообще в этой стране и за границей? Людей со сломанной судьбой, с растоптанным беспощадным катком революции, их тщательно лелеемым и бережно хранимым мирком? Скольким из них приходится глотать жгучую горечь воспоминаний и пытаться забыть, заставляя принять сегодняшний кошмарный сон за единственно верную реальность? И в ней существовать, притворяясь, что они живут. А сколько их осталось лежать на стылой земле в степях, в сумрачном лесу, сырых оврагах? Тысячи, сотни тысяч? Людей, что непросто бы продолжали жить и радоваться жизни, а могли и хотели принести пользу своей стране? Разве они были виноваты в том, что родились не от тех, выросли не там и, получив образование, встали выше кого-то, выше других?