"Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23

Это были шаги к моей смерти. Я отлично понимал это, но ничего поделать с собой не мог. Слишком уж громко звучали в моей голове слова Вадхильда. Значит, это надо остановить. И единственный способ, который я мог придумать прямо сейчас, вёл меня к неминуемой гибели.

Оказавшись на пороге домика, я глубоко вздохнул – и ударом ноги вышиб хлипкую деревянную дверцу.

Глава 3

Странную радиограмму рассматривали всем штабом Дештского гарнизона. Пришла она не откуда-нибудь, а из самого логова баджейской контры. И вещали оттуда не каким-то секретным ключом, но просто открытым текстом. Вот только текст этот уж больно необычный. Странный это был текст. Непонятный. И что теперь делать, тоже было не очень-то понятно.

— Уничтожить Баджей, — снова и снова перечитывал короткий текст радиограммы Бранирад, начальник гарнизона. — Немедленно уничтожить Баджей. Большие запасы пси… — Он запнулся на сложном слове. — Психо… — Он снова запнулся, выругавшись, как всегда, когда читал это место в радиограмме. — И как только передали такое словечко-то замудрёное, — Бранирад решил от греха подальше пропустить его и стал читать дальше… — веществ. Немедленно уничтожить Баджей. Угроза для всего Народного государства.

Он положил квитанцию радиограммы на стол и припечатал её кулаком.

— И правильно! — выпалил со всем задором, на какой только была способна его горячая душа настоящего народника. — Давно пора раздавить это кубло! Покончить с баджейской контрой! Что же, у нас сабель и ружей не хватит! Целый артполк под боком квартирует. А мы тут сидим, ровно мыши за печкой. Боимся тронуть этого князя-эксплуататора трудового крестьянства Великой степи! Доколе, товарищ Звонило? Доколе, товарищ уполномоченный, мы должны ждать неизвестно чего?

– Я тут, товарищ Бранирад, поставлен народной властью для того, чтобы твою горячность контролировать, — ответил ему старший уполномоченный гарнизона Звонило. — Это вы можете себе позволить не видеть ничего дальше собственного, простите уж великодушно, носа. А я, как уполномоченный, должен глядеть гораздо дальше. Не ограничиваться интересами только нашего гарнизона.

Он сделал жест руками, будто обрисовывал земной шар.

— Я гляжу, ты, товарищ уполномоченный, всё в мировом масштабе мысли норовишь, — усмехнулся Дорогомысл, командующий стражами Пролетарской революции города Дешт. — На наши мелочи не отвлекаешься. А может стоит спуститься с ваших небес на нашу грешную землю?

— Баджей давно уже костью в горле Народного государства сидит! — снова вмешался громогласный начальник гарнизона. — Сколько раз я запрашивал Ургенч, а оттуда только ждите, да ждите. А вот дождались! — он снова постучал по квитанции радиограммы кулаком. — Вещества какие-то в этом самом Баджее выдумали, чтобы извести Народное государство.

— Вещества эти давно уже выдумали, товарищ Бранирад, — мрачно заметил Дорогомысл. — На фронте этими вот самыми веществами друг друга травили.

— Так вот оно что за вещества такие в Баджее, — протянул Бранирад. — Тогда тем более, надо покончить с этой сволочью.

— Узко мыслите, товарищи, — напустился на них Звонило. — Нельзя так. Нельзя нам ссориться с князем Махсоджаном. Он безусловный эксплуататор трудового крестьянства степи. Но нападение на его владения станет поводом для всей Великой степи. Махсоджан ведь ещё и религиозное лицо. А религия слишком сильна среди тёмных жителей степи. Другие князья забудут о своих разногласиях и ударят по нам все разом. Тем более что их подталкивает к войне с нами котсуолдская аристократия. Им ведь мы поперёк горла!

— Сколько вы доводов приводите, — раздался голос от двери в штаб гарнизона, — только бы не воевать с Баджеем. А вы, товарищи, не думали, отчего так?

Все обернулись на голос. Этого человека мало кто видел своими глазами, но знали о нём почти всё. По фотокарточкам, висевшим в кабинете едва ли не каждого начальника стражей Революции. Всесильный руководитель стражи по всей граничащей с Великой степью территории, да ещё и с «особыми полномочиями». Он мог казнить и миловать по своему разумению кого угодно. Военных. Чиновников Народного правительства. Даже членов местных Конвентов. Его боялись все. От одного упоминания его имени дрожали многие, припоминая все грехи и грешки, реальные или надуманные или те поклёпы, что могли возвести на него враги или коллеги-карьеристы. Даже не само имя, а кличку, полученную после перехода на нелегальное положение. Имя же было забыто очень давно.

— Товарищ Гамаюн, — голос Звонило задрожал, — мне не докладывали…

— А я к вам без доклада, — усмехнулся тот, входя в штабную комнату. — Чай не генерал царский.

Он присел на свободный стул, кинул на стол перед собой кожаный картуз. Распахнул флотский китель, под которым шли полосы тельняшки. Он предпочитал одеваться именно так, а не в чёрную кожу. Только картуз с башенной короной отличал стража Революции от младшего командира воздушного флота Народного государства.

— Так ты мне не ответил, товарищ Звонило, — напомнил он старшему уполномоченному. — Что-то ты слишком громко звонишь об опасностях, Звонило. А молодое Народное государство многое пережило. И если кто ему сейчас грозит, то только гады, внутри засевшие.

Звонило, казалось, съёживался под взглядом бывшего матроса.

— А вы, товарищи командиры, — обратился Гамаюн к Бранираду с Дорогомыслом, — не засиделись ли в штабах? Давно в поле были? Как считаете, не пора уже покончить с баджейскими врагами народа?

— Да давно пора! — не удержался и треснул кулаком по столу Бранирад. — Вы это читали, товарищ Гамаюн? — он протянул стражу Революции квитанцию радиограммы.

Тот принял её, быстро проглядел глазами.

— Читал уже. Такое мимо нас пройти не могло, сами знаете. Не маленькие, чай. Я, собственно, из-за этого к вам и пожаловал. Точнее к товарищу старшему уполномоченному Звониле. А вы, товарищи командиры, ступайте. С Баджеем надо покончить до конца этих суток.

— Есть! — вскинул руку в воинском салюте Бранирад.

Они с Дорогомыслом буквально выскочили из штаба. В комнате остались только Гамаюн и Звонило. И назвать их в этот момент товарищами язык бы ни у кого не повернулся.

— Сколько он платит тебе? — поинтересовался у Звонилы Гамаюн.

— К-кто? — неожиданно даже для себя начал заикаться старший уполномоченный.

— Князь Махсоджан.

В штаб вошёл неизменный спутник Гамаюна. Товарищ Гневомир. Хотя назвать товарищем этого высокого человека с подбритыми усиками на каком-то просто от природы благородном лице язык бы вряд ли у кого повернулся. За одно это лицо, как шутил его приятель и спутник, можно смело к стенке ставить. Такие только у врагов народа бывают. Одевался он в новую форму, но без знаков различия. Лишь на фуражке красовалась башенная корона, как у всех командиров народной армии Урда. На поясе в кобуре висел крупнокалиберный котсуолдский револьвер. И бил из него Гневомир без промаха – это могли подтвердить те, кто был с ним на стрельбище или же другие, кто уже никому ничего никогда не скажут.

В этот момент старший уполномоченный Звонило понял, что жизнь его закончилась. Попадать в руки стражей Революции он не хотел. Звонило вскочил на ноги. Стул полетел в сторону Гамаюна, отправленный в полёт умелым пинком. А старший уполномоченный уже рвёт из кобуры свой револьвер. Товарищ Гневомир выхватил своё оружие – и какое-то мгновение неясно было, кто же выстрелит первым. Звониле всё-таки удалось опередить стража. Грянул выстрел. Пуля разворотила голову, затылок разлетелся тёмными брызгами. И старший уполномоченный Звонило рухнул к ногам подскочившего Гамаюна.

— Опередил меня, — покачал головой Гневомир. Это было для него едва не личным оскорблением. Значит, надо больше практиковаться с револьвером, сделал он для себя вывод.

— У него револьвер нейстрийский, — подошёл к трупу Звонилы Гамаюн. Ударом ноги выбил из сведённых судорогой пальцев оружие. — Ствол у него короче. Вынимать – проще. Да и стрелял в упор, целиться не надо – не промажешь.

Гневомир только плечами пожал и спрятал свой револьвер. Заниматься больше всё равно стоит. <