"Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23

— Может и так, — пожал плечами я. — Ведь, всё равно, я не смогу одними словами доказать вам, гражданин Гамаюн.

— А ты здесь не для того, чтобы мне что-то доказывать, гражданин Готлинд. Я тебе не царёва охранка, чтобы допрашивать. Пойми, я – представитель новой, народной, власти. И караем мы только врагов нашего государства и народа.

— Так для чего же я тут? Если не доказывать свою невиновность перед народной властью.

— А для того, гражданин Готлинд, — Гамаюн хлопнул кулаком по раскрытой ладони, — чтобы выяснить, что же такое произошло в Баджее? Для чего тебе надо уничтожать его? Понять мы должны, в толк возьми, что не могу я тебя просто так взять – и к стенке поставить. Разобраться я должен, что ты за птица. И если враг, то – к стенке поставить. А если нет, то – гуляй на все четыре стороны.

Что я мог на это сказать. Пожелать удачи в его разбирательстве разве что.

— Вот ты мне скажи, гражданин Готлинд, — вновь насел на меня Гамаюн, — как же тебе удрать с лётного поля удалось? Там ведь солдат полно. И вашего брата летуна – тоже.

— Немало, — кивнул я. — Но наглость, гражданин Гамаюн, иногда помогает намного лучше любой конспирации.

Я шагал по лётному полю, будто по родному огороду. Отвечал на приветствия попадавшихся летунов, которые не знали меня. Механики тоже приняли меня за своего. Хотя никто в лицо меня не знал.

— Готов аэроплан? — спросил я, нетерпеливо похлопывая ладонью по бедру и указывая на первую попавшуюся машину.

— Так точно! — вытянулся передо мной старший механик. — Полностью заправлена. Только без патронов.

— Они мне и не нужны, — отмахнулся я, направляясь к весьма удачно выбранной машине.

— А, прощения просим, ваше разрешение на взлёт? — поинтересовался механик. — И полётную карту можно?

Видимо, не так прост он был, как хотел показаться.

— Сейчас, конечно, — кивнул я, засовывая руку в сумку, где лежало оружие. — Жара всё проклятая. — Левой рукой я потёр вспотевший лоб. — Тут имя своё забудешь, не то что бумажки эти.

— Понимаем, — покивал в ответ старший механик с самым внимательным видом. Однако по его едва заметному жесту некоторые механики начали обступать меня. Двое весьма грамотно отрезали путь к аэроплану.

Выходит, эти ребята тут ещё и охраной машин заведовали. Умно. Ведь охранников от настоящих механиков с первого взгляда не отличить. А при оружии на лётном поле принято ходить всем.

Я выхватил из сумки котсуолдский револьвер. Первая пуля досталась старшему механику. Того отбросило на несколько шагов. Я развернулся – и всадил почти весь барабан в отрезающих меня от аэроплана механиков. Те успели достать свои револьверы, но я всё-таки опередил их. И бросился со всех ног к машине.

Мне в спину несколько раз выстрелили, но ни одна пуля не попала. Стрелять в ответ я не стал. Сразу запрыгнул в кабину, пожалев о том, что он не заправлен патронами. Мне не хотелось расстреливать людей на земле, как в том комплексе на Урдском севере. Однако вслед за мной вполне могли взлететь другие аэропланы – и тогда мне предстоял воздушный бой. В котором я оказался безоружным.

Однако сбили меня с земли. И даже не зенитчик, стоявший на вышке с пулемётом. Побежавшие вслед за моим аэропланом солдаты принялись палить из винтовок. пули застучали по дереву корпуса. Ни одна из них не задела меня самого, а вот двигателю аэроплана всё же досталось. Он заискрил. Брызнул смазкой, обжигая мне лицо и руки. Я пожалел, что не надел маску и очки. Всё-таки стоило это сделать.

Я потянул штурвал на себя – до упора. Аэроплан задрал нос, пошёл вверх. Дал полный газ. Двигатель аэроплана заработал на всех оборонах. Горячая смазка струёй ударила мне в глаза. Выругавшись сквозь зубы, я стирал её с лица. Смаргивал с ресниц. Пальцами тёр глаза. Их отчаянно жгло. Хотелось зажмуриться. Тем более, что в лицо мне светило солнце. От бликов его было больно смотреть.

И всё-таки я тянул аэроплан вверх и вперёд. Внизу простучали несколько длинных очередей. Пули врезались в корпус. Жалили аэроплан, будто злобные осы. Он покачнулся. Вряд ли мне удастся долго держаться на крыле. Теперь надо не дать ему скапотировать. Посадка будет жёсткой, но во время войны бывало и хуже. Степь подо мной ровная, будто стол. Значит, сажать машину будет проще, чем на крошечный аэродром, затерянный в глухих лесах на границе между империей и Нейстрией.

— Значит, вот оно как было, — снова снял бескозырку Гамаюн. Помял мощными пальцами. Водрузил обратно на стриженую голову. — Да уж… Вот чего я в толк не могу взять. Никакой шпион ничего подобного придумывать не станет. Слишком уж оно как-то, — он сделал неопределённый жест, — неправдоподобно.

— Другой истории у меня нет, — пожал плечами я. — Хотите, верьте – хотите, нет. Но дело было именно так.

— Ох и задал ты задачку, гражданин Готлинд!

Мне показалось, что сейчас Гамаюн театрально заломит руки и схватится за голову. Но нет. Страж Революции только сделал широкий шаг. Едва не ткнулся лбом в стену. Стукнул-таки по ней кулаком.

— Хватит бушевать, товарищ Гамаюн, — в камеру вошёл, как-то незаметно для меня, второй страж. Этот скорее напоминал баджейского офицера. В отлично сидящей форме, правда, без фуражки. В кожаной кобуре на поясе котсуолдский револьвер. В правой руке тонкая папка с несколькими листками сероватой бумаги. — Я тут на нашего арестанта собрал сведения. И они весьма любопытны.

В этот момент я понял, что никакого чудесного спасения не получилось. Та самая стенка, о которой столько толковали в Урде, стала очень близка ко мне.

Хотя всё, конечно, зависит от того, что именно за информация содержится в папке, которую держит в руках второй страж Революции. Но настроение у меня, всё равно, было весьма мрачное. Чудеса закончились. Начались тяжёлые и неприятные будни. И закончатся они, видимо, скоро. Пулей в лоб у пресловутой стенки.

— Значит так, гражданин Готлинд, — не представившийся страж Революции открыл свою папку. — Личность ваша установлена. Вы именно инспец Готлинд. Родом из Дилеанской империи. В начале этого года получили урдское гражданство. Для чего?

— Чтобы не попасть под призыв в армию Дилеанской империи, — честно ответил я, — и не отправиться снова на войну.

— Не хотели защищать родину? — быстро спросил страж.

— Так ведь и правильно, — не дал мне ответить Гамаюн. — Это война грабительская. И всякий сознательный человек не должен в ней участвовать.

Я решил, что отвечать мне теперь не обязательно. Несколько раздосадованный вмешательством товарища страж снова заглянул в папку.

— Работали хорошо. Отмечены руководством. Командованием усть-илимского гарнизона. Даже нашим управлением. Представлены к ордену Военных заслуг за действия при обороне маслозавода.

— Вот какой положительный человек выходит! — снова воскликнул Гамаюн.

— Возможно, возможно, — перевернул пару листков страж. — Но вот потом начинаются странности. Вот рапорт товарища Вышемира – нашего коллеги на Севере. Он пишет, что привлекает бывшего инспеца Готлинда к некой операции на засекреченном объекте. Мне, кстати, так и не удалось добиться никаких сведений об этом объекте, — заметил, оторвавшись от папки, страж, выжидательно поглядел на меня. Я только плечами пожал. — И после этого никаких сведений нет. Вообще. Как будто пропал бывший инспец Готлинд в небе над Севером. Вместе с товарищем Вышемиром и его особым отрядом. А теперь тот же самый бывший инспец Готлинд появляется здесь, на границе с Великой степью.