"Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23

Чимбик на миг задумался, а потом отрицательно качнул головой:

— Не забудет, мэм.

Девушка едва заметно пожала плечами.

— Время покажет…

Сержанту хотелось сказать, что такое попросту невозможно, потому что он никогда не забудет Эйнджелу.

Но промолчал.

Шумела река, вторя весёлой песне дождя. Чимбик настороженно прислушался — показалось, что слышен свист турбин вертолёта, но это был всего лишь ветер. Успокоившийся сержант отвернулся к реке и замер, глядя на бегущую воду.

— Почему ты нас отпустил? — нарушила молчание Эйнджела.

Сержант задумался над ответом. Его решение противоречило приказу и строилось на иррациональных побуждениях, которые он затруднялся облечь в слова.

— Принял оптимальное решение, мэм, — произнёс он, наконец, привычным ровным тоном, хотя секундой раньше хотел сказать совершенно иное.

То, что в своей сказке дошёл до момента, когда происходит превращение в героя. Но передумал в последний момент, когда слова уже вот-вот готовы были слететь с языка. Зачем? Ведь ничего уже не изменить.

— Хватит с вас одного Батлера, мэм, — добавил он.

От упоминания покойного хозяина Эйнджела вздрогнула, а затем медленно покачала головой:

— Ты — не такой. Совсем.

— Я так не считаю, мэм, — отрезал сержант.

Обернувшись, Чимбик посмотрел девушке в глаза и задал давно мучивший его вопрос:

— Мэм. Почему на Вулкане вы сказали Блайзу в первую очередь идти за мной?

Девушка молча смотрела на него, а затем произнесла:

— Ты был добр ко мне. Добрее, чем большинство людей. Я не хотела, чтобы тебя изучали и резали, будто животное.

Эти слова вызвали горький смешок репликанта. Он был добр… Хвалёная эйдетическая память услужливо воскресила всё то «доброе», что он творил с близнецами. С Эйнджелой. Следом пришли воспоминания о рабском рынке, аукционе, рассказе Батлера и обо всём том, что он успел увидеть за время пребывания среди людей. Репликант со всей ясностью осознал, что он — искусственно созданное для войны, насилия и убийств существо — при сравнении с «цивилизованными людьми» и впрямь мог показаться этой девушке добрым.

— Спасибо, мэм, — произнёс он. — Что спасли меня и не отдали им имя. Все имена.

Эйнджела грустно улыбнулась ему.

— Кем я буду, если заберу последнее у раба?

Они снова умолкли и какое-то время сидели, глядя на реку.

— Раз ты сегодня отпускаешь всех на волю, — нарушила молчание Эйнджела, — может, освободишь ещё одного человека?

Чимбик на миг нахмурился, пытаясь понять, кого она имеет в виду:

— О ком идёт речь, мэм?

— О тебе.

— Я — репликант, мэм, — поправил её Чимбик. — Биоробот. Не человек.

Эйнджела устало прикрыла глаза, то ли вымотанная последними сутками, то ли уставшая спорить с сержантом о его природе.

— Пусть так. Неважно. Ты ведь хотел стать охотником на Тиамат. Ты можешь улететь с нами. С Блайзом.

Она заглянула в глаза Чимбику и добавило тихо:

— Со мной.

Эти слова смогли проникнуть даже сквозь броню отрешённости сержанта. Он представил, что каждый день будет видеть небо над головой, вдыхать полный запахов воздух… И сможет видеть Эйнджелу, слышать её голос и те чарующие сказки. Рядом будет брат…

Один брат.

Последняя мысль отрезвила Чимбика. Он со всей ясностью осознал, что просто не сможет наслаждаться жизнью, что рисовало воображение, когда остальные братья не живут, а функционируют.

— Мне бы хотелось этого, мэм, — сержант говорил медленно, словно каждое слово весило тонну. — Но у меня есть долг.

— Перед кем? — в голосе Эйнджелы послышалась горечь. — Перед людьми, что считают тебя вещью без имени, с инвентарным номером?

— Нет, мэм. Перед оставшимися на Эгиде братьями. У нас ведь нет никого ближе семьи, — он грустно улыбнулся девушке. — И никому больше они не нужны. Не бросать своих, помните? Старый мотив сказок.

Во взгляде Эйнджелы появилась растерянность:

— И как ты им поможешь?

— Ещё не знаю, мэм, — признался Чимбик. — Но придумаю. Такой уж сегодня день, что мне хочется всех отпустить.

Эйнджела молчала, а он просто любовался ею. Не украдкой, как раньше, а просто и прямо. Сейчас это давалось удивительно легко.

— Ты ведь будешь знать способ связи с Блайзом? — спросила она. — И сможешь присоединиться к нам позже? Я буду ждать…

Простые, казалось бы, слова, но они прозвучали обещанием.

— Пройдёт время, и вы осознаете, что в мире много других мужчин, мэм, — немного перефразировал её слова сержант. — И забудете меня.

— Я слишком хорошо знаю других мужчин, — губы Эйнджелы скривились, — чтобы когда-то забыть тебя.

— Время покажет, мэм, — вновь повторил её же слова Чимбик.

Ему показалось, что Эйнджела хотела сказать что-то ещё, но появился Блайз со спящей Свитари на руках. В ответ на два вопросительных взгляда он отрицательно покачал головой и понёс девушку к вездеходу.

— Вам тоже нужен сон, мэм, — напомнил Чимбик, наблюдая за тем, как его брат устраивает Свитари на заднем сиденье.

Эйнджела какое-то время смотрела на сержанта, затем перевела взгляд на окровавленные руки:

— Наверное, я всё же дойду до душа. Или реки. Но… разве нам не нужно бежать? И почему мы не улетели на том корабле?

— Корабли будут досматривать, мэм, — объяснил сержант. — Мы слишком нашумели. Поэтому лучше переждать. А мичман Блиц и остальные — вне внимания противника, мэм.

— И… — она вновь подняла взгляд на Чимбика, — ты ещё будешь тут, когда я проснусь?..

— Да, мэм, — кивнул сержант. — Мне нужно обеспечить безопасный отход группы.

Девушка тепло улыбнулась и попыталась встать. Слабость в ногах никуда не делась, и эмпата шатало, будто пьяную. Чимбик молча поддержал её и помог дойти до душевой в жилом блоке.

Там воняло, как на скотобойне. Чимбик с неудовольствием подумал, что эти запахи привлекут всех окрестных падальщиков. Мелькнула было мысль выкинуть покойника и провести уборку, но тут же пропала: девушки могут спать и в вездеходе, а тратить время и силы на уборку, чтобы сразу после неё навсегда покинуть это место — глупо.