"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

«Может быть, ничего не поменялось. В том смысле, что это мои родственники, которые дом поставили здесь же, на месте этой халупы. Дед родится только через 55 лет. Значит, сейчас здесь, скорее всего, прапрадед. А может, и прапрапрадед. Охренеть!»

Додумать не успел. К землянке, тяжело дыша, бежал какой-то малец.

— Дядя Алексей! Дядя Алексей!

— Что, что случилось? — из землянки выскочил мой возможный предок.

Сердце забилось.

— Там турки корову увели! — мальчик указывал на гору в километре от этого места.

Алексей запричитал. Бросился бежать.

— За мной! — приказал я казакам.

Казаки не удивились. Просто пришпорили коней.

— Куда побежали турки? — спросил пацана.

— За гору!

— Ждите! — поравнявшись, приказал Алексею.

…Нагнали турок примерно через полчаса. Двое на лошадях. Раз мальчик кричал, что турки, то, вернее всего, это — турки-месхетинцы. Даже не думали убегать.

«То есть, они так уверены, что русские их не тронут?! — удивился я. — Совсем обнаглели! Ну, что ж… Значит, нужно так предупредить, чтобы раз и навсегда отбило охоту!»

Я подъехал к ним. Ни слова не говоря, схватил одного за шкирку, сбросил с коня. Второй, было, открыл рот, но казаки тут же окружили его.

— Выпороть прикажете? — спросил старший.

— Нет.

Я по-прежнему не переносил телесных наказаний. И мне нужен был сейчас жестокий и несмываемый знак.

Я наклонился над первым. Выхватил кинжал.

— Ты что удумал, урус? — заверещал он.

— Я не урус, ты, сын шакала! Я черкес. Меня зовут Зелим-бей! А это — мой знак! — я полоснул его по лицу. — Его все знают.

Тут пришлось уже повысить голос. Турок выл. Бормотал что-то про пристава.

— Передай всем своим, чтобы ноги вашей здесь больше не было. Иначе я всем такие знаки оставлю! Ты понял?

Турок, придерживая щеку рукой, часто закивал.

— Пошли вон!

Турки вскоре исчезли из поля зрения. Радовались, что коней не отняли и горевали, что накрылась халява греков щипать.

Обратно поехали медленно, ведя на поводу корову. Казаки поглядывали на меня с уважением. Навстречу нам уже спешил подпоручик с парой солдат. Или начал беспокоиться нашим долгим отсутствием, или кто-то доложил об инциденте.

— Что ж вы, Константин Спиридонович! А если бы что случилось? — Косов был взволнован.

— Извините, подпоручик. И не волнуйтесь. Ничего дурного не произошло бы. Я уверен. Я бы ни за что вас не подвел под монастырь.

Косов кивнул, успокаиваясь.

— Как вас зовут?

— Сергей Дмитриевич.

— Сергей Дмитриевич, а почему турки тут так беспредельничают?

— Татары-то?

«Все понятно. Для русских этого времени что азербайджанец, что турок-месхетинец… Татарин — одним словом!»

— Да.

— А с чего им не баловать?! Местные греки тут без году неделя. Забитые. Всего боятся. Да вы и сами видите.

— Да, вижу. Ну, может, они бы так себя не вели, если бы знали, что вы защитите местных?

— Константин Спиридонович! Да как же мне их защитить?! Я со своей горсткой склады с трудом охраняю. Не приведи Господь, что случится! А потом, когда я найду время за ними тут гоняться? Эвона, какие просторы. А они со всех сторон лезут. Забегут, выкрадут и уйдут. Я и доскакать не успею.

Я покачал головой. Прав был Косов. Тут не попишешь. Огляделся. И про просторы прав. Всегда меня восхищали в детстве. А вон там через сто с небольшим лет построят плотину, и появится Цалкинское водохранилище, крупнейшее в Грузии. А среди строителей будут еще пленные немцы. Папа с восторгом рассказывал, что даже будучи пленными, они соблюдали свой ordnung так, что жили чище и лучше нас.

— И почему их переселили сюда? — вопрос, пришедший в голову, задал вслух.

— Так быстро нужно было принимать решение, — отвечал Косов. — Их же нужно было спасать от резни. А здесь и от границы недалеко. И места свободного полно. Цалка же не единственное их село. Знаете об этом?

— Да знаю. Тут их должно быть порядка семи, наверное?

— Ну, да. А потом все-таки и мы здесь стоим. Понимаю, что помощи особой от нас нет. Самим бы выжить. И все-таки: какая-никакая, а власть, сила.

— Да, — соглашался я, но не мог не сказать. — Вы уж постарайтесь, ежели выйдет какая беда!

— Знаете, Константин Спиридонович, они очень напуганы. Никому не доверяют. Даже нам.

— Вы же понимаете, что они столько…

— Так я же не в обиду говорю. — улыбнулся Косов. — Конечно, понимаю. Почему так недоверчивы. Почему всего боятся. Я подумал, что они еще и не утверждаются на этой земле прочно тоже из-за боязни.

— Что придётся опять быстро собираться и быстро убегать? Искать новое пристанище?

— Да. Отчасти поэтому ­– землянки. Хотя, может я и не прав.

Я вспомнил уже советские годы. Когда верили. Встали на ноги. Преобразили село. Отстроились. Крепкие каменные дома. Много живности. Выдохнули. Только начали дышать полной грудью. И тут — снова та же, преследующая веками, напасть. Срочно собирать пожитки, бежать. Всегда с грустью вспоминал историю одного из своих двоюродных братьев. Только отстроил большой двухэтажный каменный дом. И дня пожить не успел. Все пришлось бросить, уехать в Грецию. Я вздохнул.

— Вы правы, Сергей Дмитриевич. Думаю, так оно и есть на самом деле. Слишком многое испытали. Страх и недоверие — их постоянные спутники. Тут ничего не поделаешь. Веками в рабстве. Привыкли уже ничего особо не заводить, а все хоть чуточку дорогое и ценное прятать. Тут только время вылечит.

— Да! Да! И грузины, и армяне так же живут. Ничего не продают. Боятся военных реквизиций, так их персы и турки запугали, — Косов обрадовался, найдя во мне единомышленника. — И я также считаю, что со временем это пройдет. И уверен в этом.

Помолчали. Косов улыбнулся. Решился.

— Мне, признаться, показалось поначалу, что вы, Константин Спиридонович, в обиде на нас.

—?

— Нет. Не на мой гарнизон. На Россию, русских. Из-за того положения, в котором оказались ваши соплеменники. Вы же — грек?

— Да, грек. — кивнул, — Сергей Дмитриевич, я, конечно, не могу говорить от имени всего моего народа. Но, поверьте, и я, и мои соплеменники всегда будем помнить, что выжили благодаря России и русскому солдату. И всегда будем благодарны. А это, — я указал на убогую землянку — мы переживём. И обязательно встанем на ноги. Да, мои соплеменники сейчас всего боятся. Недоверчивы. Но будьте уверены, вы можете быть спокойны. Они никогда не помянут вас недобрым словом. И всегда придут на помощь, если возникнет нужда.