"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

Наконец, на ступенях появился силуэт парня в знакомой форме матросов «Тавды». Более того, Егоров узнал в нём старого приятеля, старшего матроса Константиновского.

— Давно не виделись, — пошутил Егоров.

— Да уж. Отправили вот. Эта тварь признаёт только меня и ещё пару человек из матросов головного, — кивнул Константиновский на Берсерка.

— Мя-я! Привет! Забери меня! — перевёл мысли кота переводчик, а сам Берсерк задрыгался, заворочался, прося перелезть на руки.

— Что он у вас раньше никогда не покидал корабль?

— Покидал. На челноках плавал. На истребителях. На грузе один раз спускался с трёхкилометровой высоты. У него, возможно, мания побега. Дикий зверь.

— А чего тогда домой просился?

— Кто его знает. Переводчик стандартной китайской модели, на обычных котов адаптирован. А не на путешественников. Не запрограммировали.

Егоров передал кота. Шипастый хвост то ли непроизвольно, то ли от волнения дёрнулся и прошёлся по ладони Леонида, оставляя царапину.

— Чёрт! Сильно? — спросил Константиновский.

— Не, нормально, ссадина. Зовут-то как?

— Берсерком.

— Да нет, тебя. Хоть запомнить. А то всё по фамилии как-то.

— А-а, — Константиновский расплылся в улыбке. — Кит я. Родители решили, что, типа, фамилия и так слишком длинная, надо покороче.

— Ну, давай, счастлива, Кит, — Егоров ударил по ладоням. — Прости, если уж сильно напряг вас своим визитом. У вас хороший корабль. И тебе, Берсерк, пока.

Егоров ещё раз сходил в столовую, взял дешёвый и не очень вкусный, но питательный обед и вернулся вместе с ним в «Академик Гамаюнов», чтобы ждать ответа от Ильнура.

Последнюю фразу он Константиновскому сказал почти как дежурную, но за обедом вспомнил свои приключения и подумал: и правда, хороший корабль «Тавда». И люди неплохие — где-то наглые, вороватые, некультурные, но, в то же время, простые и правильные. Кроме того, оставалось чувство, словно он что-то забыл там. Не то Екатерину Сергеевну из медотсека, не то прогуляться в лесу — источник раздражения сидел где-то между этими воспоминаниями.

Когда Егоров доедал последнее блюдо, пришёл звонок от Константиновского.

— Мне стыдно обращаться к вам за помощью, но… вы сейчас сильно заняты?

— Что случилось?

— Он убежал. Я решил заскочить в торговую галерею, пятый сектор, прошёл мимо пары волкодавов, он вырвался из рук и убежал.

Егоров мысленно выругался

— Предлагаете поискать его? Не проще ли обратиться в местную службу поиска?

— Туда очередь за обращениями полчаса. Я сказал ребятам, которые есть на станции, они тоже поищут, но… А вас он вроде бы признал и запомнил.

Рассудив, что время за парковку всё равно заплачено, а делать нечего, Егоров согласился, дошёл до магнитной дороги, сел в ближайшую кабинку и приехал в пятый торговый сектор. Константиновский вместе с оказавшемся неподалёку юнгой уже наметили план, по которому предполагалось искать кота. Шесть этажей разделили на троих, итого каждому пришлось обойти по двенадцать коридоров. Следующие полчаса Егоров шлялся по заведениями и опрашивал продавцов и охранников, видели ли они кота. Наконец, юнга позвонил, появилась зацепка — один охранник видел, как мимо пробежал кот со странным хвостом, покрутился около мясной лавки, его взял на руки парень в красной куртке и отправился куда-то в сторону кабинок.

— Если ушёл из сектора — это то же самое, что искать иголку в стоге сена. На станции триста тысяч человек и десять секторов, — приуныл Константиновский.

— Вы же ещё двадцать часов тут будете. Найдётся!

Камеры просматривать никто не дал, только посмеялись над проблемой. Надо же, какой-то кот! В итоге через час проблему решили, добившись в справочном бюро двухчасовой трансляции объявления с фотографией кота.

Сели втроём и перекусили в вездесущих «Маковкиных Пирогах». Егорову тем временем на планшет пришло сообщение от Вольдемара Бушуева:

«Привет! Ильнур написал, что ты в системе и готов выступить. Есть одна движуха, приезжай. Припаркуй парусник на орбиталке! И садись. Приходи в гости, я живу в Ямальском Макрорайоне, регион Солнечный, микрорайон семь, дом тридцать, квартира сорок пять».

«Уже припарковал. Югра-5. Что за движуха?»

«Очень выгодная! Давно собирался осуществить. Как раз нужен кто-то родом из Империи, вроде тебя».

Егоров просмотрел список контактов — Ильнура не было в сети. Видимо, уснул.

«Хорошо, я, правда, жду сообщения от него. Он же у вас в ячейке гильдии главный?»

«А, плюнь на него! У него недостаток креативного мышления. Всё мыслит категориями поэтических вечеров. Я предлагаю настоящий, шокирующий перформанс. Ну как, получается? Я посмотрел. В ближайший час от меня с „Югры-5“ добираться ближе всего, на Ямальский северный космопорт за полтора часа, а дальше на монорельсе минут пятнадцать».

После «Маковкиных Пирогов» и поисков кота у Леонида было боевое настроение. До сна по его графику оставалось больше десяти часов, а душа жаждала приключений и наживы.

«А у тебя поэтизатор есть? Я свой посеял, хотел вот купить».

«Найдём! Можем и без поэтизатора обойтись! Ну, ты как?»

Прикинул время — всё сходилось. Попрощавшись с матросами, отправился на противоположный «берег» магнитной дороги и посмотрел расценки на посадку. Они оказались не такими уж и кусачими, как могли быть. Челнок вместимостью в двести человек до Тюмени стоил всего сотню кредитов.

К счастью, мест хватило всем — на стоячие, как и на любой приличной орбиталке, билеты не продавали.

Внизу, в иллюминаторе виднелся освещённый край Тюмени. Два блестящих полукруга с тысячами синих прожилок, цепочками хребтов и кавернами ледниковых озёр разделялись широкой разноцветной полосой, в которой угадывались очертания небольших морей, заливов, полуостровов с зелёными зонами и городскими районами. Только в середине пути Егоров заметил, что большинство пассажиров тепло одеты. Он помнил, что Тюмень — холодная планета, но не подумал о том, что Ямальский космопорт — один из самых северных среди них. Умеренный климат на экваторе всего в тысяче километров севернее, на границе с оледенением превращался в субарктический. И несло их челнок как раз к этой границе, в широкую полосу, покрытую густыми облаками.

Скоро они пересекли границу облаков, и внизу показался прямоугольник космодрома, окружённый километрами разбегающихся небоскрёбов в торговых кварталах. Егоров почувствовал, как пропала и вернулась сила тяжести — это в паре километров от космодрома отстегнулась упряжка с востроскручей, которую переместили наверх. Теперь она не создавала искусственной гравитации, а лишь тормозила падение челнока, словно на невидимых цепях удерживая его.

Егоров снова взглянул в иллюминатор. Шёл снег. Тысячи посадочных зон, на которые был разделён космодром, подсвечивались разными огнями. Красные горели над занятыми зонами. Жёлтые — над зонами, занесёнными снегом и находящимися в состоянии очистки. Зелёными оставалось меньше четверти. Вдруг снова резко понесло вниз, как на аттракционе с горками, потом снова вверх. Видимо, это упряжка отцепилась от челнока в сотне метров от поверхности, а затем сработали тормозные движки. Народ вокруг стал возмущаться, кого-то стошнило. Вот, называется, похвалил орбиталку, подумалось Егорову. Уже давно не встречались вострокручи-посадочники, которые боятся касания с почвой. Наверное, какие-нибудь дворняги или помеси с рязанской породой.