"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Война продолжалась, однако, даже несмотря на потопление под Порт-Артуром сразу двух вражеских броненосцев, флот так и не очнулся от охватившего личный состав, особенно адмиралов и офицеров, всеобщего уныния. «Господа» предпочитали откровенно манкировать службой, благо в крепости имелись солидные запасы спиртного. К тому же продолжали «удовлетворять естественные запросы» офицеров армии и особенно флота (жалование на кораблях под Андреевским флагом не в пример больше, чем в инфантерии) два вполне респектабельных борделя, как бы с ними яростно не боролась всесильная супруга начальника Квантуна Вера Алексеевна Стессель.
Учения, постоянные выходы в море и маневры, с помощью которых погибший Макаров вдохнул веру в моряков, при Витгефте уже не проводились, если не считать ежедневные занятия на стоящих на якорях во внутренней гавани кораблях, да окончившийся конфузом выход 10 июня. Теперь даже миноносцы не шли в ночной поиск, и намного реже проводилось контрольное траление на подступах к гавани. Многие из начальства слишком быстро восприняли
Матусевич, будучи начальником штаба Порт-Артурской эскадры, как нельзя лучше знал состояние дел. Если бы не категорический «высочайший приказ» выйти в море, флот продолжал бы отстаиваться в гавани, дожидаясь подхода 1-й Тихоокеанской эскадры, которая дай бог, отправится с Балтики в конце осени. Или дождаться ошибки японцев, а затем выйти в море и одолеть врага. Вот только все это были мечты — реально боеспособными корабли стали в последние дни. С невероятным трудом удалось вернуть на броненосцы и крейсера снятые с них пушки, не все, правда, многие так и остались стоять на сухопутных фортах. Вернулись на корабли десантные роты, в которых уже имелись серьезные потери, и что хуже всего, нижние чины отвыкли за короткое время от корабельной службы, и само собой, им было не до вахт и учений, они сражались с японцами, отбили штурм. Ведь последние два месяца флот только и занимался тем, что помогал армии вначале готовить к обороне Порт-Артур, снимая с кораблей орудия, а потом и защищать крепость. И все это было сделано по настоянию Вильгельма Карловича, который на совещании флагманов и командиров кораблей 1-го ранга выступил с требованием всемерной помощи армии по примеру легендарной обороны Севастополя в Крымскую войну, что началась полвека тому назад. И эту «великую хартию отречения», как нарекли ее флотские острословы, приняли с одобрением, на берег отправляли все что возможно. Хорошо, хоть корабли не стали топить, «закупоривая», опять же по примеру героических отцов и дедов, гавань, как мрачно шутили лейтенанты и мичманы.
Однако «высочайшее повеление» никто из адмиралов проигнорировать не решился, и на корабли пытались вернуть все то, что с них сняли — но не тут то было. «Армейцы» уперлись, не отдавали, встали, как говориться «грудью». Поползли нехорошие разговоры, что моряки бегут, оставляя осажденную крепость на произвол судьбы. И пресечь их начальство было не в состоянии — флотские суматошно готовились к дальнему походу во Владивосток, прорыву с неизбежным сражением, к которому из-за нехватки времени как следует ни на одном корабле толком не подготовились…
— Неприятельская эскадра с кормового траверза — ход шестнадцать узлов. Порядок прежний — головным «Микаса», «Асахи», «Фудзи» и «Сикисима». За ними «Касуга» и «Ниссин», колонну замыкает «Якумо», вставший в линию. Японцы начали пристрелку по концевым «Полтаве» и «Севастополю», дистанция около пятидесяти кабельтовых.
В голосе флаг-офицера Кедрова явственно прорезалось возбуждение, которое до этого тщательно сдерживалось. Первая стычка с эскадрой Хейхатиро Того происходила на серьезных дистанциях, японцы вообще открыли огонь с семидесяти пяти кабельтовых, потом сближались до пятидесяти, ведя огонь в основном главным калибром, и лишь когда дистанция сократилась до тридцати пяти кабельтовых (ближе не сходились), уже полностью задействовали все свои шестидюймовые пушки. Стреляли часто, вот только добились всего едва полусотни попаданий снарядами всех калибров, причинив русским кораблям незначительные повреждения, не повлиявшие на боеспособность, как выяснилось по спешно сделанным докладам.
Русские корабли отвечали намного реже, берегли снаряды — все прекрасно знали, что восполнения убыли не будет, а потому берегли боекомплект для схватки на более близких дистанциях, хотя бы с сорока кабельтовых, но лучше с тридцати. Благодаря преимуществу в скорости хода именно японцы диктовали свои условия, но сейчас все моряки на флагманском «Цесаревиче» нутром чувствовали, что теперь противник начнет подходить к кораблям русской эскадры как можно ближе.
Однако прежнего страха, пусть опасений, уже не было — нижние чины повеселели, да и господа офицеры взбодрились. Полуденная схватка прогнала боязнь, моряки втянулись в бой, испытав давно забытые чувства — чтобы вот так лицом к лицу сойтись, то сейчас произошло во второй раз, если не считать той злосчастной первой ночи войны, когда «Цесаревич» и «Ретвизан» были торпедированы вражескими миноносцами, а утром в море появился весь неприятельский флот. Тогда бой пошел прямо на внешнем рейде — и ведь выстояли, несмотря на то, что оказались под жестоким обстрелом. А тут совсем не страшно — шестеро на шестеро, силы равные. Да, у японцев множество крейсеров, они обкладывают эскадру со всех сторон, но исход сражения определяют не они, а броненосцы.
— Должны выстоять, повреждения пока несерьезные, — тихонько пробормотал Матусевич, стараясь, чтобы его никто не услышал. Ведь именно он один на совещании флагманов и командиров рьяно ратовал на прорыве во Владивосток, все остальные не верили в успех этого предприятия, совершенно позабыв про заветы погибшего Степана Осиповича Макарова…
Глава 2
—
Японцы теперь имеют перевес в один вымпел — «Якумо» встал в линию. Господа, теперь бой пойдет на близких дистанциях, а не так как давеча — на отдалении. Неприятель настроен весьма решительно, и не намерен нас пропускать во Владивосток!Командир эскадренного броненосца «Севастополь», капитан 1-го ранга Николай Оттович Эссен внимательно смотрел на настигающую русскую эскадру колонну вражеских кораблей. В неприятельской линии добавился броненосный крейсер германской постройки «Якумо», по водоизмещению лишь немного уступающий его броненосцу. Да и в главном калибре у него восьмидюймовые стволы, в то время как на русском корабле солидные пушки в 12 дюймов. Жалко, что их осталось не четыре, а три — в начале апреля сломался станок одного из орудий в носовой башне, запросили выслать из Петербурга, сняв с «Сисоя Великого», имевшего точно такие же башни главного калибра, но не успели — японцы блокировали Порт-Артур.
На этот броненосец Николая Оттовича назначил командиром позже погибший командующий флотом вице-адмирал Степан Осипович Макаров, вот только такое стремительное продвижение по службе вызвало у Эссена нескрываемое раздражение, подобное тому, какое испытывает скакун, когда его запрягают в телегу. Он ведь командовал быстроходным крейсером 2-го ранга «Новик», построенным в Германии, и выдававшим непостижимую скорость в 25 узлов — недаром этот корабль называли «чехлом для машин». И не было ни одного боя, где бы он не сражался на крейсере, с отчаянно безрассудной командой выходя на вражескую эскадру, ведя разведку. А сколько было стычек с вражескими крейсерами и миноносцами подсчитать трудно — ведь его крейсер находился в двух часовой готовности к выходу, и при первых же выстрелах старался выйти в море, атаковать неприятеля. Недаром лихой командир «Новика» одним из первых на эскадре получил золотое оружие с надписью «за храбрость», а в команде половина нижних чинов была награждена георгиевскими крестами, а то и не одним.
И все бы ничего, если бы по возвращению в Порт-Артур «Севастополю» не заехал форштевнем в корму «Пересвет», командир которого Бойсман при разборе происшествия взял всю вину на себя. В то время как капитан 1-о ранга Чернышев всячески постарался всю вину переложить как раз на него, благо тот и не оправдывался. Вот только такое поведение привело к тому, что адмирал Макаров вскипел, порывист был и горяч, настоящий моряк, и с прожитыми годами кровь не остыла. И снял командира «Севастополя», а на мостик броненосца решил поставить Эссена — самого отчаянного и боевитого офицера эскадры, и не посмотрел, что тот всего капитан 2-го ранга. Назначение Николаю Оттовичу пришлось не по душе — он получил под командование самый медленный корабль эскадры, у которого скорость вдвое меньше чем у «Новика». И часто испытывал ощущение, будто к каждой его ноге привязали по гире — примерно тоже самое чувство испытывает лихой кавалерист, переведенный на обозную повозку извозчиком.
Ладно бы назначили командиром «Аскольда» — все крейсер 1-го ранга, и ход немногим меньше, чем у «Новика», но попасть на «Севастополь» для Эссена оказалось страшным ударом. Его оторвали от войны безжалостно и грубо, и он только ругался от приступов ярости, оставаясь в одиночестве, в просторном командирском салоне, с которым несравнима его скромная каюта на «Новике». Однако будучи человеком долга, он всячески готовил броненосец и его команду к боям, и офицеры с матросами это оценили по достоинству и рвались на бой. Выход в море всей эскадрой 10 июня воспринимался экипажем с неприкрытой радостью, вот только при заходе в гавань обратно по возвращении, броненосец подорвался на мине, точь в точь как произошло с «Петропавловском». Однако детонации погреба шестидюймовой башни не произошло, а возникший было пожар боезапаса, был потушен хлынувшей в огромную пробоину — три с половиной на четыре метра — водой, которая затопила и соседнюю угольную яму. Однако команда действовала самоотверженно и умело — возникший крен спрямили контрзатоплением, корабль Эссен довел до бухты Белого Волка, где простояли всю ночь, избежав атак миноносцев. Утром, в прилив, вошли на внутренний рейд, одиннадцать нижних чинов было ранено. Для исправления повреждений решено было воспользоваться кессоном, который изготовили для подорванного раньше «Ретвизана». С ремонтом команда лихорадочно торопилась, матросы понимали, что скоро эскадра выйдет в бой, на прорыв. Их, конечно, не сочтут трусами, но в предстоящем сражении каждый корабль будет дорог. Однако при отжигании листов в кессоне ночью 26 июня возник пожар, погибли два матроса, три десятка получили отравления и ожоги — огонь потушили с помощью бортового буксира «Силач». Это еще больше сплотило команду — и там где с «Ретвизаном» провозились три месяца, работы на «Севастополе» провели в полтора, и пять дней тому назад снова вошедший в строй броненосец стали лихорадочно готовить к прорыву. Успели установить в казематы 152 мм орудия и почти все 47 мм противоминные пушки, приняли почти тысячу тонн угля, этого запаса должно было хватить по расчетам до Владивостока, вот только Эссен сильно сомневался — и на то у него были причины. Да, путь чуть больше тысячи ста миль, но в бою расход угля будет увеличенным, эскадра станет маневрировать. Машины изношены — топки котлов уже и так увеличивают расход в полтора раза, а дырки в трубах приведут к еще большему расходованию драгоценного топлива, причем в несколько раз.