"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21

— Ваше Превосходительство, — Брусилов, совсем как первый ученик в классе, поднял руку, — «Бородино» и «Ослябя» снова в строю?

— Не спешите, Лев Алексеевич, всё что знаю — расскажу, — Небогатов неодобрительно посмотрел на своего любимца, — а знаю я, увы, далеко не все подробности случившегося, только самое основное. Прибудем во Владивосток, вот там разберёмся и в мелочах.

— Продолжаю, «Бородино» действительно починился, «Ослябя» нет, поэтому Бэр и Миклуха действовали отдельно от «бородинцев», нацеливаясь против «Ниссин» и «Кассуга».

Бухвостов сообщил, что первоначально неприятель демонстрировал намерение сблизиться на пистолетный выстрел, пошёл строем фронта на нашу колонну, маневрировавшую как и в майской стычке между островами Аскольд и Стенина. Против подводных лодок, точно также как и 30 мая, погрузившихся в виду неприятеля, японцы выпустили шесть миноносцев с увеличенным количеством артиллерии, скорее всего, без минных аппаратов и те начали выписывать «восьмёрки». Очевидно, так Того пытался сорвать удар из под воды. По миноносцам с «бородинцев» был открыт огонь средним калибром, один утоплен, два серьёзно повреждены. Вероятно, дестройеры заранее списывались в неизбежные потери. Бухвостов посчитал, что Того пойдёт ва-банк, на размен, но японцы легли на параллельный курс и навязали артиллерийский бой главных сил на сорока — сорока пяти кабельтовых. Ограничения в маневре сказались на скорости колонн — всего десять узлов. Того явно опасался минных банок и удара подлодок, часто менял курс, но стрелял заметно точнее: «Александр» получил семь «двенадцатидюймовых приветов», «Суворов» — три, «Орёл» — пять, «Бородино» — семь. Каждый «бородинец» кроме того «словил» по 10–15 попаданий средним калибром. «Ослябе» десятидюймовый подарок с «Кассуга» снёс трубу, больше попаданий в «Ослябю» не было, но японцы видимо из-за этого снаряда и дыма, записали броненосец Бэра в потенциальные утопленники. Бухвостов обращает внимание — японские снаряды сплошь фугасного действия, броню не пробивают, однако вызывают страшные пожары, горит даже то, что гореть не должно. Я доверяю Николаю Михайловичу, а он подчеркнул, что после ликвидации пожаров четыре броненосца были готовы продолжать бой и поход — скорость не упала, артиллерия, за исключением выбитых двух шестидюймовок на «Александре» и одной на «Бородино», находилась в исправности.

— Николай Иванович, — Брусилов, снова тянувший руку, получил наконец одобрение адмирала и задал интересующий всех вопрос, — но почему Того отвернул, если его комендоры нащупали дистанцию?

— Наши тоже не зевали. Бухвостов сообщил о трёх точно зафиксированных попаданиях главным калибром в «Микасу», пять бронебойных заколотили в «Асахи», по разу отмечались попадания двенадцатидюймовых в «Сикисиму» и «Фудзи». А вот «Ниссин» и «Кассуга» похоже, остались целыми. Впрочем, как и «Ушаков». Из рапорта следует, что наши снаряды разрывались гораздо чаще, чем при отстреле на полигоне, данные получены после опроса командиров и артиллерийских офицеров «бородинцев». Если действительно так, все офицеры и матросы, занятые на переснаряжении боекомплекта, будут представлены к наградам.

— Далее, на пятьдесят пятой минуте боя, если считать с момента открытия огня главным калибром, «Суворов» удачно «влепил» своему оппоненту в линии — «Асахи», у японца рванула кормовая башня, думали — броненосец взорвётся, уже «Ура» кричали. В эти же минуты «Скат» исхитрился и выпустил с десяти кабельтовых мину по «Микаса» и хоть та затонула на полпути, однако ж этого хватило для выхода японцев из боя. Бухвостов не организовал преследование так как был уверен в гораздо большей избитости «бородинцев», очень уж сильные пожары разгорались на «Бородино» и «Суворове», да и «Александр» здорово полыхал — доберись огонь до погребов…

Потому первоначально о погоне за Того не думали, когда же справились с пожарами, враг ушёл слишком далеко. Николай Михайлович признаёт ошибкой оставление на броненосцах шлюпок, которые в сражении у своей базы явно лишние, и послужили пищей для огня, а также отмечает необходимость усиления противоосколочного бронирования. Боевые рубки «бородинцев» просто «собиратели осколков».

— Каковы потери на эскадре, Николай Иванович? — задал вопрос Лилье.

— В рапорте сообщается о пяти погибших офицерах, также убитыми потеряли восемь унтер-офицеров, пятьдесят два матроса. Ранены 23 офицера и 117 нижних чинов.

— Однако, — протянул Лахматов, — однако. А что с «Мономахом» и «Николаем»?

— Нет в рапорте Бухвостова ничего про бой у Сахалина. Ничего нет, — Небогатов помедлил и продолжил, — я давал указание Смирнову и Попову во второй половине дня, ближе к сумеркам, пошуметь у Лаперуза, вытянуть на себя броненосные крейсера Камимуры, но едва только завидят дымы — уходить в океан. Вряд ли японцы бросились бы за ними, оставив пролив без прикрытия. Хотя всё возможно…

— Наверняка такая активность Того как-то связана с наступлением нашей армии, — Семёнов отложил газеты, — сами посудите, господа 15 июня Линевич начинает артподготовку, корпуса приходят в движение и тут Того устремляется к Владивостоку. Держу пари — получил адмирал накачку из Главного штаба, а то и от самого императора.

— Оставим политику и сухопутные дела дипломатам и генералам, Владимир Иванович, — Небогатов был явно не в духе, — нам бы в своём околотке под фонарём не поскользнуться. Если Того посчитает по итогам боя в заливе Петра Великого, что серьёзно повредил русские броненосцы, да перекинет хотя бы «Сикисиму» в Цусимский пролив, в помощь Катаоке, то дела наши — швах! Тем более там уже «Асама» крутится. Трудно будет прорваться без драки. Я бы даже сказал — никак не получится избежать драки…

Глава 23

Утро 24 июня командующий Тихоокеанским флотом российской империи вице-адмирал Небогатов встретил на мостике «Громобоя». Ночь без сна и нервотрёпка на Военном Совете изрядно вымотали адмирала, с завистью поглядывающего на свежего Брусилова, который даже кофе для бодрости не употреблял, — летал по крейсеру как на крыльях.

Небогатов в очередной раз подумал о возрасте, о желательности омоложения командного состава флота. Взять ту же Вторую эскадру — Рожественский и Фёлькерзам погибли не от вражеских снарядов, а «сгорели» в походе, не вынеся бардак и неразбериху, стараясь следовать нелепым и противоречивым распоряжениям из Петербурга.

Ведь по правде говоря, невероятный, фантастический по дерзости и красоте прорыв русской броненосной эскадры через Цусиму удался лишь потому, что все указания и пожелания императора и высшего командования Небогатов нагло проигнорировал. Правда самодержец всероссийский быстро сменил гнев на милость и брюзжание великого князя Алексея Александровича о преступной отправке транспортов, столь нужных во Владивостоке, в «Амурскую лужу», «не услышал», одарив скромного контр-адмирала и Георгием и следующим чином…

Но почему генерал-адмирал так переживал о транспортах, прямо таки требуя «запихнуть» их в узости Цусимского пролива, не принимая во внимание простой факт — скорость эскадры падала на ЧЕТЫРЕ УЗЛА!!! Ответ Небогатов знал, — Клапье де Колонг передал внушительную докладную записку, посвящённую недостачам и несоответствию «бумажной» номенклатуры грузов суровым реалиям и ревизии военного времени, когда ищешь ценный груз, наличествующий по документам, а найти не можешь…

Очевидно Зиновий, обязанный в том числе и генерал-адмиралу невиданным карьерным взлётом, не мог не выполнить высочайшее указание, оттого и готовился, судя по планам и переписке, влезть «всем табором» в пасть к Того, потому и нервничал, сначала на Мадагаскаре, потом отстаиваясь в бухте Ван-Фонг. И не выдержало сердце неистового адмирала Рожественского…

Какая всё-таки сволочь великий князь, наверняка же рассчитывал, что японцы утопят транспорта, и его махинации будут сокрыты в водах Японского моря. Да шандарахни господа-революционеры вместо Бирилёва среднего из пяти сыновей царя Освободителя, многие морские офицеры с радостью свечки в церкви возожгли бы. Уж он, Николай Небогатов — точно. Пудовой бы не пожалел.

Насквозь крамольные мысли адмирала прервал штурман флагманского крейсера.

— Ваше превосходительство, через десять минут будем в расчётной точке.