"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Как отличился, Ваня, расскажи. За что теперь кавалерствуешь.
— Да уже столь рассказывал.
— Расскажи, не убудет!
— Добегли, значит до домов, там гам тарарам. Американцы орут, со страху сами в себя палят, кричат, что русские их окружили, что всё пропало, мол начальники предали и сбежали. А китаёзы корейские город со всех сторон окружают, сгоняют на площадь к ратуше америкашек. Ну ровно собаки овец. Много кого в штыки перекололи, но не до смерти, а чтоб ранен был и орал во всю дурь.
— Это зачем же такое зверство?
— Много ты понимаешь, крестьянская душа. То воинская хитрость. Убить врага, он молчком ляжет и вся недолга. А изранетый требует помощи санитаров и докторов и непрестанно вопит, пока сил достаёт, панику производя. Его высокоблагородие Никита Васильевич нас этому перво-наперво обучал.
— Хватит про
— Подвернул, значит, ногу в темноте, приотстал от взвода шагов на полста, ковыляю в хвосте. И вдруг на меня как ломанётся огроменный мужик с вот таковским здоровенным брюхом. Со спины напал, наземь сбил и за винтовку хватается, отобрать желает. Силищи в нём — жуть. Я за константиновку держусь, не отпускаю, а он как перевернёт меня, словно пушинку.
— Ну, давай. Чо замолк то!
— Да знаете уже, сколь говорено.
— Не скромничай, рассказывай.
— Я как заору. Вроде как и напугать чтоб и сам боюсь в то же время. Страшно заорал. А он в ответ вскрикнул и обмяк, на меня упал, за малым не задавил. Еле выбрался из-под такой туши. Смотрю, вроде важный дядька, в годах. Сомлел от ужасти, но дышит.
— А чего от ужасти?
— Дак у меня ж тоже рожа вся фосфором перемазана, как увидел генерал такое, там и обморокнулся. Что генерал попался, это я позже узнал, когда в плен его взять решил. Кричу своим, мол офицера схватил, важный, толстый. А Мак Дуглас, этот самый генерал, командовал портом Сент-Луиса, в больших чинах ходил. Ну, конечно на следующий день, когда всех америкашек довыловили, Никита Васильевич бригаду выстроил и за пленение вражеского генерала поздравил Георгием и от себя саблю вручил.
— Ври, да не завирайся. Не мог Сыромятов царёву саблю отдать.
— Да то не царская, мало что ль у полковника этих сабель.
— А ранили то когда? Или в горячке не заметил?
— Подранили на третий день. Гонялись за отрядом не сдавшихся янкесов, там и поймал пулю-дуру.
Мезенцев о взятии Сент-Луиса читал сводки непосредственно из штаба Корнилова, но удивительным образом сухие, хоть и полные торжества реляции штабистов перекликались с сумбурным повествованием Вани Потеряева. Никто не ожидал такой удачи, а как оказалось, корейские офицеры и унтера успели изрядно повоевать против банд хунхузов в Маньчжурии, где и поднаторели в ведении боевых действий в ночное время. Стакнувшись с непоседливым Сыромятовым и жаждущими отличиться адмиралами Нахимовым и Корниловым, узкоглазые морпехи сотворили «чудо на Миссисипи»…
Бывших разведчиков, равно как и дипломатов не бывает и губернатор Русского Орегона, по дороге в присутствие «прокручивал» варианты дальнейших действий противоборствующих сторон. На весну 1864 ситуация складывалась архиинтересная. «Странная война», почти год идущая между Севером и Югом, без крупных сражений, а соответственно без побед, но и без поражений, устраивала руководство и Союза и Конфедерации. Всё шло к тому, что постепенное снижение «градуса войны» позволит сравнительно безболезненно, без потрясений внутри политических систем САСШ и КША договориться о перемирии (для начала) а затем и о заключении полноценного договора между двумя независимыми государствами Северной Америки.
И тут такой сюрприз! Разгром и пленение гарнизона Сент-Луиса и открытие дороги Нахимову и Корнилову на Миссури, откуда можно установить связь с корпусом генерала Турчанинова, представляло Югу шансы закончить войну серией побед и разгромом врага, а не «странным миром», который непременно последует за «странной войной» и будет настоящим бедствием для России, ибо успешно противостоять соединённой мощи Конфедерации и Союза, пробивающих себе путь к Тихоокеанскому побережью у Российской империи не получится. Тут Константин абсолютно прав. Но теперь, после громкой оплеухи, Север должен непременно ответить, иначе вся камарилья Сьюарда полетит вверх тормашками. То же касается и Джефферсона Дэвиса. Случись сейчас поражение и Первый Президент КША станет козлом отпущения, выпустившим из рук верную победу.
Ишь как заголосили из Атланты и Ричмонда, требуя у «генерала-победы» Борегара представить план по овладению штатами Среднего Запада и без одобрения того плана в наступление не переходить, какой бы благоприятной обстановка не казалась.
Образцов во время последней встречи со смехом рассказал о «прощупывании почвы» властями Конфедерации — много ли «диких азиатов» может Россия перебросить через океан. Действия Амурского корпуса,
зачистившего Маньчжурию и использующего в боях против отрядов тайпинов, банд хунхузов и даже при стычках с правительственными войсками, находящимися в подчинении Пекина, ударные батальоны составленные из японцев и корейцев, никого до недавнего времени не удивляли. Подумаешь, нанял русский царь одних азиатов, чтоб те изничтожали других. Но когда эти азиаты за несколько часов понудили к сдаче мощный гарнизон Сент-Луиса…И звание «царя азиатов», которым его величество прежде величали исключительно с издёвкой, вмиг приобрело совершенно другое звучание.
Дойдя в раздумьях до свежееотстроенного губернского присутствия Мезенцев заметил необычайное оживление у двухэтажного здания мэрии (на новоамериканский манер называемого городского правления) расположенного шагах в двухстах поодаль.
— Что там, Василий, — вопросил губернатор у отставного флотского унтера, по лености не желающего становиться самостоятельным хозяином в благодатных сих краях и довольствующегося должностью охранника.
— Так ваше высокопревосходительство, к Ульяне роженицу привезли, вот сейчас и идёт работа.
— А отчего не в больницу? Отчего прямиком в мэрию?
— Не могу знать, ваше высокопревосходительство!
— Сходи, узнай, да в типографию по дороге заскочи, поинтересуйся, когда наладят машину, второй день губернская газета как должна отпечатана быть.
— Слушаюсь, — Василий, обрадовавшись поручению, рванул что жеребец застоявшийся, едва ли не «с места в карьер»…
Отношения губернатора и «мэра в юбке» были прохладными. Ульяна переехала с мужем в Орегон в 1856 году, давно и прочно здесь укоренилась, десяток детишек родила, дом выстроила считай что сама, муж то в океане почти всё время. Всех знает, все её знают.
А тут бах — и «первой дамой на деревне» стала госпожа Мезенцева, возжелавшая блистать в орегонской глуши и свершать добрые дела, помогая сирым и убогим, устраивая благотворительные вечера и лотереи. Однако оказалось, что сироток несчастных тут попросту нет, всех мигом разбирают по семьям, воспитывая как родных детей, точно также отвешивая подзатыльники за леность и нерасторопность, также оделяя лаской и подарками, не делая никаких различий между «приёмышами» и «кровиночками».
А блистать Монике Константиновне было попросту не перед кем, хотя и было где. Танцзал в Петровске отстроили отменный, но народ на танцульки собирался сплошь молодой и бедно одетый. Пока юношество задорно отплясывало, ничуть не смущаясь не вполне бальных нарядов, госпожа губернаторша «при полном параде», при декольте, причёске и драгоценностях, не знала куда деться, пронзаемая далеко не дружелюбными взглядами. Не в картишки же идти перекинуться или на дребезжащем рояле «сбацать вальс». Истерики любимой губернатор выдержал стоически. Да, Орегон не Джорджия, а Петровск не Атланта, даже не Константинополь-Тихоокеанский. Но в этой «дыре» им жить-поживать и жизнь доживать. Вряд ли его величество «амнистирует» семейство Мезенцевых, так некстати вылезшее на «сцену» с плачем о тысячах мексиканских сирот, ставших таковыми от рук кого? Правильно — российских солдат.
Следовательно, надо обустраиваться, просить у наместника средства на Техническое Училище первой ступени, растить свои кадры. И противостоять попытках «калифорнийцев», которые стараются самых смышлёных школяров перетянуть в классы при Калифорнийском университете. Хватит Орегону и Вашингтону быть на положении бедных родственников у успешных, на золоте поднявшихся жителей Русской Калифорнии!
До чего дошло, даже переселенцев в Константинополе распределяют «по особому» — самых грамотных и толковых оставляя при флотской верфи или военных заводах, идя навстречу пожеланиям мастеров. Допустим, отец идёт в кузнецы, а сыновья становятся фермерами, получая земельный надел неподалёку от завода, где глава семейства трудится. Орегон же предопределён на роль житницы Русской Америки, потому и направляют сюда преимущественно селян, уже снабжённых всевозможным хозяйственным железом со складов наместничества. Даже заводик поставить в губернии проблема — сразу же Сергей Вениаминович вопрошает за чей счёт пойдёт стройка и набор специалистов. Самое большее, что получается — выбить средства на устройство лесопилок и «казённых» кузниц при деревнях, где проходят практику начинающие кузнецы, все из молодёжи, закончившей Училище при Арсенале Тихоокеанского флота. Чуток подучатся, как их забирают обратно во флотские мастерские и присылают новых желторотиков-неумех.