"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21

Девчонку и правда при упоминании фамилии Савельевых затрясло. Заколотило так, что зуб на зуб не попадал.

— Не трясись, — спокойно сказал он. — Не знаешь адрес, я тебе скажу. И как дойти, объясню, чтобы ты там не заблудилась. Дверь тебе откроет Ника Савельева. Её ты должна знать. Ведь знаешь?

Его голос стал жёстким. Он убрал кошачью мягкость, нежная патока, которая сочилась в его словах, исчезла, и проступило равнодушие и отстранённость, к которым он прибегал всякий раз, когда раздавал приказы и инструкции подчинённым. Сейчас был по сути тот же самый инструктаж. Ему нужно было, чтобы девочка всё сделала чётко, нигде не слажала и привела дочку Савельева туда, куда и должна была привести — на тридцать четвёртый.

— Скажешь ей, что ты от этого мальчишки, Кирилла Шорохова. И что он попросил тебя привести её вниз. Потому что у него есть информация об её отце. А для верности покажешь Нике Савельевой вот это, — Кравец вынул из кармана маленькую пластиковую фотокарточку Ники Савельевой и протянул её Лене. — Савельевская дочка, конечно, не дура, и тебе сразу не поверит. Начнёт задавать вопросы, но тебе отвечать на них не нужно. Тверди, как заведённая, что знать ничего не знаешь. А Шорохов ждёт на тридцать четвёртом. И это срочно. Если всплакнёшь и состроишь перепуганную физиономию — это только в плюс. А теперь слушай, я объясню тебе, как пройти на тридцать четвёртый так, чтобы вас никто не засёк.

Это была самая узкая часть плана — не привлекая внимания, проникнуть на тридцать четвёртый этаж, но и она была решаема. Северная лестница по-прежнему оставалась без охраны. Кравец боялся, что после убийства Савельева её либо перекроют совсем, начиная с производственных этажей, либо на пятьдесят четвёртом, в больнице, всё же поставят охрану, снятую на время ремонта. Но ни того, ни другого по какой-то причине так и не сделали. Был ли в этом какой-то смысл или просто халатность, Антон не знал, но пока это ему было на руку.

— До пятьдесят четвёртого спуститесь на лифте, а там по Северной лестнице вниз до тридцать четвёртого. Проход будет открыт. А я вас там встречу. Всё поняла?

— Антон Сергеевич, — в глазах Лены колыхался ужас. — Но ведь…

Она не договорила, что «но ведь», и так было ясно, что она имела в виду. Ума у девчонки было немного, но хитрости достаточно, чтобы понять, что это дело — не шуточки. Да и с Татарином она не только спала — видела, в каких кругах он крутится, так что прекрасно отдавала себе отчёт, чего от неё хотят.

— Антон Сергеевич, давайте я другое… я для вас всё, а это…

— Так ну давай другое, конечно, — Антон усмехнулся. — Давай Игорька пригласим. Как ему секс втроём? Он такое любит? А? Не интересовалась? Ну так поинтересуйся. Или я сам могу спросить. Мне не трудно.

Слова скользили неторопливо, совсем как его палец, которым он несколько минут назад проводил по её спине, ощущая напряжение и тоскливый страх. Страх был и сейчас. Только теперь он не прятался глубоко, время от времени прорываясь наружу — он бил толчками, пульсировал, изливался, плотный, вязкий, со сладким до одури запахом, и этот страх возбуждал так, как не возбуждало ничего другое. Антону потребовалось приложить все усилия, чтобы сдержаться. Сейчас не время.

— Глупышка, — он притянул её к себе. — Неужели ты думаешь, что я кому-то скажу о нас с тобой? Ну же. Не скажу, конечно. Ни Игорьку твоему, вообще никому. А за сегодняшнее дело ещё и заплачу. Хорошо заплачу.

Он потянулся к пиджаку, небрежно брошенному на стул. Достал бумажник, принялся отсчитывать купюры, краем глаза наблюдая, как меняется лицо девчонки. Она всё ещё боялась, до одури и дрожи в ногах боялась, но шелест денег, тихое шуршание тонкого пластика её завораживало, словно на её глазах совершалось какое-то магическое действие.

— Ну, столько хватит? — он повернулся. — Это задаток. Приведёшь Савельеву на тридцать четвёртый, получишь ещё столько же.

На хорошеньком перепуганном личике мелькнуло сомнение, колебание, что-то ещё, и потом она медленно, словно во сне протянула руку. Увесистая пачка денег упала в раскрытую девичью ладонь.

Глава 23. Кир

На ногах Кир не удержался, упал и, если бы не выставил вперёд руки, пробороздил бы грязный пол прямо физиономией. В ладони вонзились тысячи мелких иголок, но он не обратил на это никакого внимания, даже боли не почувствовал, было не до этого — в голове лихорадочно метались обрывки мыслей. За спиной раздался смех, короткая ругань, дверь с шумом захлопнулась, и мир вокруг Кирилла погрузился во тьму.

Какое-то время он ничего не видел, но всё же приподнялся, встал на колени, потом сел, проведя рукой вокруг себя и неизвестно что пытаясь нашарить. Тут же почувствовал, как засаднили ладони, заныло ушибленное колено. Кир негромко выругался, часто заморгал глазами, и тьма, окружившая его, потихоньку стала отползать. Глаза постепенно привыкали к темноте, да и в помещение, куда его затолкали с размаху пинком под зад, откуда-то просачивались слабые лучи света. Кир задрал голову и заметил два небольших узких оконца у самого потолка, почти что щели — одно было заделано стеклом, закрашенным болотно-зелёной краской, а второе разбито, и из оконной рамы зубьями торчали острые осколки со следами облупившейся краски. Через эти окна в комнатку и проникали две узкие полоски света от бледных аварийных ламп. Кир медленно огляделся, и страх, который на какое-то время отступил, вернулся снова.

Всё случилось так быстро, что Кир толком ничего и не понял. Странный допрос в цехе у отца закончился внезапно. Кир только-только приготовился познакомиться с теми, кого Величко, глава производственного сектора, назвал «людьми, умеющими убеждать таких упрямых остолопов», а иными словами, приготовился к тому, что его опять будут бить, как вдруг — какой-то звонок, и всё сразу же прекратилось. Величко поднялся и, раздав всем указания, направился вон из кабинета, и только тут до Кира, который всё это время бестолково глядел вслед удаляющейся грузной фигуре, дошло, куда тот идет. В больницу. Где прячутся Савельев с Литвиновым. Но… как?

Пока Кир хлопал глазами, пытаясь найти ответ на этот вопрос, его отец, быстро и тихо переговорив о чём-то со своим начальником, подошёл к нему, положил руку на плечо.

— Дуй домой, Кирилл. И без глупостей. Мама там, наверно, с ума сходит. На КПП назовёшь свою фамилию, хотя они тебя и так, скорее всего, запомнили. Всё. Иди.

Кир увидел лицо отца — близко-близко, отметил, как стали заметны морщины на лбу и возле губ, словно он разом постарел лет на десять. Кивнул.

Отец подтолкнул его к выходу и подошёл к Афанасьеву, который что-то искал в груде документов на столе. Кир уже был у самой двери, как отец снова его окликнул.

— Пожалуйста, Кирилл. Только не влезай больше ни во что, очень тебя прошу.

Кир снова кивнул и вышел. Наверно, впервые в жизни он собрался послушаться отца, хотя обычно Кир примерным поведением не отличался. Напротив, он всегда, как будто в пику отцу, старался всё сделать наоборот, по-своему, даже когда понимал, что отец в общем-то прав. Но сейчас Кирилл чувствовал жуткую усталость.

Ноги сами понесли его привычной дорогой, сначала к выходу из цеха, где его пропустили, даже не спросив фамилию, потом по лестнице наверх — лифт Кирилл ждать не стал: долго, да и толкаться здесь под носом охраны не было желания. Мучительно хотелось пить, горло словно растрескалось, и не к месту одолевал кашель, голова гудела, пытаясь переварить прыгающие бессвязные мысли. Кирилл то думал про больницу и про то, что там может происходить (при этом он даже не мог понять, что чувствует — тревогу или облегчение от того, что всё наконец-то закончилось или вскоре закончится), то о Нике, которую надо бы предупредить, но как? Пропуска у Кира нет, Сашка на учёбе, да и где сама Ника, кто знает. Может тоже учится. Времени-то почти уже обед…