"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21

— Я пойду тогда, — Сашка нерешительно потоптался. — У меня здесь на общественном этаже квартира. Номер пятьсот восемнадцать. Если что, заходи.

— Хорошо, — и Стёпка неожиданно для самого себя протянул Сашке руку, наверно, в первый раз за всё время их знакомства, и этот жест, которого Стёпка при общении с Сашкой всегда демонстративно избегал, оказался сильнее и действенней всех слов, которые они друг другу говорили.

Сашка его понял и протянул в ответ свою руку.

— Стёпа, ты почему ничего не ешь? — мамин голос раздался над самым ухом, и Стёпка вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей. — Пожалуйста, поешь хотя бы немного.

— Я ем, — буркнул Стёпка и схватился за вилку.

Он опять скользнул глазами по отцу, и тот вдруг оторвался от своей тарелки, внимательно посмотрел на Стёпку. Степану на миг показалось, что сейчас отец заговорит. Во всяком случае отцовское неподвижное и красивое лицо чуть ожило, даже рот слегка приоткрылся, но отец вздрогнул и снова опустил глаза.

«Да скажи ты хоть что-нибудь!» — хотелось крикнуть Стёпке. Крикнуть громко, разрывая повисший саван тишины, ударить словами отца по лицу, чтобы тот дёрнулся как от пощечины, но он не крикнул. Обернулся, увидел бледное и усталое лицо мамы и сдержался, опустил глаза, заморгал часто-часто, прогоняя подступившие злые слезы и чувствуя, как мама гладит его по голове, как маленького.

Стёпка вбежал в квартиру и почти сразу же уткнулся в мамины объятья, как будто она всё это время ждала его тут, под дверью.

— Стёпа! Слава богу! Стёпочка!

Мама обнимала его, обшаривала руками, слепо тыкалась в грудь и то ли всхлипывала, то ли смеялась. Поднимала голову, чуть отстранялась, оглядывая его с головы до ног, словно никак не могла наглядеться, и снова прижимала к себе.

— Ну, мам, ну ты что? Всё нормально, мам, — повторял он как заведённый, думая, что надо в душ, а потом к Нике. Обязательно к Нике. — Пусти, я хоть вымоюсь, ну мам. И я к Нике, мне надо…

— Нет! — мама вцепилась в него обеими руками, стиснула крепко, до боли. — Не ходи туда! Туда нельзя!

— Почему нельзя?

Он спросил автоматически и тут же похолодел, застыл. Ника… Перед глазами встали белые мёртвые ноги той девушки, Лены Самойловой, с которой Ника ушла вчера. Потом следы бойни на тридцать четвёртом, раненый Шорохов…

— Нет-нет, Стёпочка, с ней всё в порядке, — мама, видимо, заметив, как он изменился в лице, поспешно заговорила, всё ещё сжимая его руками. — Ника дома, она… она под арестом. Давай присядем, я всё тебе расскажу, я сейчас всё расскажу, Стёпочка…

Мамин рассказ никак не желал укладываться в голове. Стёпка задавал бестолковые вопросы, на большинство из которых у мамы не было ответов, потом в какой-то момент его торкнуло, что Савельев опоздал, и угроза военного переворота, о которой ещё вчера ему талдычил Сашка Поляков, уже никакая не угроза, а свершившийся факт, и теперь там в Совете у руля какие-то другие люди, а, значит, его отец, который был на стороне Савельева, значит, он… Стёпка задохнулся от этой страшной мысли. Захотелось вскочить с дивана, куда его усадила мама перед тем, как приступить к рассказу, бежать к отцу, но он не успел. Неожиданно ожил динамик экстренной связи, встроенный во все жилые помещения, зашуршал, издал непонятное потрескивание, и ровный, механический женский голос заполнил квартиру.

— Внимание! Передаём срочное правительственное сообщение!

Мама вздрогнула и побледнела.

— … раскрыт преступный заговор… бывший глава Совета Савельев… сокрытие важного источника энергии, повлекшее за собой введение жёстких мер, которые привели к потере населения…

«Бывший?» — Стёпка лихорадочно соображал, ловя каждое слово, доносившееся из динамика. Значит, всё-таки переворот, поэтому и военные везде. Потому и Сашку не пустили вниз к родителям.

— … Верховный правитель, Андреев Сергей Анатольевич, принимает на себя…

Стёпка посмотрел на маму, она ещё больше напряглась.

— …Совет распущен… вскрыты связи с заговорщиками… Величко Константин Георгиевич, бывший глава производственного сектора, взят под стражу…

Стёпка замер. Вот сейчас скажут про отца, что его тоже, под стражу.

— …Состав нового правительства: министр сельского хозяйства — Звягинцев…

Мама сжала Стёпкину руку.

— Министр здравоохранения — Мельников…

— Слава богу, — выдохнула мама. — Слава богу.

Стёпка видел, что её лицо, до этого напряжённое, расслабилось, уголки губ опустились и задрожали, словно она собиралась заплакать, выплеснуть из себя в облегчении все скопившиеся и сдерживаемые слёзы.

— Всё хорошо, Стёпочка, теперь всё хорошо, — говорила мама, но чем дольше она повторяла эти слова, тем понятнее становилось, что ничего хорошего в этом не было. Потому что, если отца не арестовали за связь с Савельевым, это могло означать только одно — в глазах Стёпки означать — его отец предал. Савельева, Величко, всех остальных. Предал… предал…

Обед подходил к концу, а Стёпа так и продолжал ковыряться вилкой в тарелке. Хоть он и пообещал маме поесть, но к еде так и не притронулся — не мог. Почему-то сама мысль о том, чтобы проглотить хотя бы кусочек, вызывала непреодолимое отвращение. Он глядел на свою тарелку, на такой же кусок рыбы, как у отца, но уже остывший, с жёлтыми капельками масла на подрумянившейся корочке, и чувствовал, как в душе медленно понимается гнев, его потрясывало, как от озноба. Стёпка не выдержал. Вскинул глаза и уставился на отца.

Тот уже закончил есть, аккуратно отложил столовые приборы в сторону, взял салфетку и привычным, слегка небрежным жестом, промокнул губы. И почему-то именно этот расслабленный и непринуждённый жест, который Стёпка видел тысячу или даже миллион раз до этого, и стал последней каплей, которая прорывает плотину, становится той самой точкой невозврата, делящей мир на «до» и «после».

— Может быть, ты всё-таки объяснишь нам с мамой, что произошло? — Стёпка с ненавистью уставился в невозмутимое лицо отца.

Отец медленно свернул салфетку и так же медленно положил её на пустую тарелку.

— Ты уже слышал, Степан, что произошло, — на его эмоциональный всплеск отец никак не отреагировал, ответил спокойно, как обычно, не повышая голоса. — По громкой связи всё объявили. В Башне произошла смена правительства. Прежнее арестовано.

— Тогда почему ты не арестован? Почему арестовали Величко, а тебя нет?

— Стёпа! — мама схватила его за руку, но Стёпка в гневе скинул её руку.

— Ты же был с Савельевым! Ты был за Савельева! Я видел тебя там, с ним, на пятьдесят четвёртом. Почему же они тогда тебя не тронули? А? Да ещё и министром назначили?

— Стёпа!

— Нет, мама, пускай он нам объяснит. Нику держат под арестом, а он… — Стёпка задохнулся. — Сидит тут, как ни в чём не бывало! Рыбу ест!

— Степан, — отец слегка побледнел, но не более. — Сейчас это трудно понять, но со временем…

— Так объясни, чтобы я понял и понял сейчас, — перебил Степан отца. — Чтобы мы с мамой поняли.

— Хорошо. У нашего нового верховного правителя имеется своё понятие о мироустройстве. Я думаю, в ближайшие дни это станет известно всем, но если вкратце, то идея простая: возврат к прежнему общественному строю, как до мятежа Ровшица, тут я думаю, Степан, тебе не надо объяснять, на уроках истории ты всё это изучал. Плюс вводится кастовая система.