"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
В результате долгих судебных тяжб настоящим владельцем Гуся-Железного всё-таки стал один из незаконнорожденных детей – Иван Андреевич Баташёв. В молодости он служил солдатом, причем звался Иваном Гусевым – такую фамилию ему дали по месту рождения. На долю Ивана пришлось 2,7 миллиона рублей – даже в таком «усеченном» виде это было огромное состояние. Однако, став богатым барином и Баташёвым, Иван Андреевич на свою родину возвращаться не пожелал, а остался жить в Петербурге. Там он быстро промотал большую часть наследства и наделал множество долгов. Баташёвы породнились с именитым дворянством, в частности, на Дарье Баташёвой женился герой войны 1812 года генерал Дмитрий Шепелев. Дела на заводе в Гусе-Железном из-за отсутствия хозяйского догляда шли с каждым годом все хуже. Казалось,
С середины девятнадцатого века и до самой революции завод работал с переменным успехом, у некоторых из Баташёвских наследников лучше, у некоторых хуже, пока комиссары не конфисковали усадьбу и завод, а семидесятипятилетнюю старуху, последнюю из прямых потомков, не расстреляли. В тридцатые годы даже вскрыли фамильный склеп Баташёвых в поисках сокровищ, но он оказался пуст.
От огромного завода в Гусе-Железном практически ничего не сохранилось. Сегодня это поселок городского типа с населением менее трёх тысяч человек в Касимовском районе Рязанской области. В изрядно обветшавшем дворце Баташёвых размещается детский интернат. На месте бывшего театра – лишь поросший деревьями холм из земли и кирпича. Ограда частично обрушилась, запущенным выглядит и старинный парк «Орлиного гнезда» с вековыми липами.
До сих пор в Гусе-Железном ходят многочисленные предания, связанные с усадьбой. Рассказывают о подземных ходах, которые якобы находятся внутри старой крепости. Сохранилось множество легенд и о зверствах Баташёвых, которые будто бы заживо замуровали в подземельях несколько сотен своих рабочих, о скрытом под землёй нелегальном монетном дворе, где чеканили фальшивую монету. Даже парк в этих рассказах именуют не иначе как «Страшным садом». Короче говоря, бывшее «Орлиное гнездо» – и сегодня место удивительно своеобразное и романтичное.
Наиболее зримым памятником Баташёвым ныне является Троицкий собор в центре Гуся-Железного. Его возводили по заказу Андрея Андреевича Баташёва с 1802 по 1868 годы – всего с перерывами 66 лет. Сложенный из каменных блоков огромный храм напоминает средневековое сооружение. Считается, что автором проекта был знаменитый архитектор Василий Баженов – строитель Пашкова дома в Москве.
До сегодняшнего дня в местах бывших усадеб и предприятий время от времени находят клады, а по России ходят по рукам самовары с фирменным клеймом Баташёвских заводов. И хоть в Гусе-Железном чугун и железо уже более столетия не выплавляют, до сих пор сохраняется память о некоронованных владыках таинственного «Орлиного гнезда»…
3
Позвонить до отъезда профессору Гольдбергу так и не успеваю. После того как майор Дрор изучил компьютерные распечатки, выложенные ему на стол, вопрос с командировкой сам собой решился. Ни с кем из начальства согласовывать мой новый заграничный вояж не требовалось, потому что всё, оказывается, уже заранее решено на самом верху. Словно там нисколько не сомневались, что отказаться я не смогу.
Уже в самолёте сажусь у иллюминатора и принимаюсь мрачно разглядывать серое месиво облаков, сквозь которое наш лайнер упрямо продирается к чистому небу. В голове единственная мысль – о том, что, наверное, следовало всё-таки перед отлётом прощупать профессора, не его ли это очередная проделка. Хотя – наверняка его, чья же ещё! Всеядность этого человека меня просто поражает. Постоянно вторгаться в святая святых – извечное таинство жизни и смерти, и ради чего? С одной стороны, всё это сильно попахивает криминалом, притом – по законам любой страны, хоть Израиля, хоть России. С другой стороны, что-то здесь совсем уже неприятное, аморальное, не укладывающееся в голову, за что судят вовсе не земным судом…
Раньше было всё-таки спокойней и проще. Мы проживаем собственные, отпущенные природой годы, в назначенный срок подходим к заветной грани, отделяющей жизнь от смерти, преступаем её – и всё, никакого возврата назад, и никто не знает, что происходит за этой гранью. Сказки, фантазии, философские рассуждения – всё на уровне предположений, не более того. Никаких очевидцев и специалистов по путешествиям туда-сюда. И это логично и гуманно со стороны
природы по отношению к своему неразумному детищу человеку. Если есть какая-то высшая сила, то она совсем не случайно лишила нас такой возможности.Профессор Гольдберг возжелал нарушить сложившийся порядок и создал технологию перемещения душ не только во времени, но и между реальным и потусторонним миром. Тысячный раз терзаю себя вопросом: хорошо это или плохо? Наверное, всё-таки не очень хорошо, хотя те, кто сразу же сообразил, как на этом обогатиться, со мной никогда не согласятся. Жаль, что профессор Гольдберг оказался не на моей стороне.
Не очень уверен, что главное в жизни – деньги, но и они ни для кого из нас не последнее дело. Чего кривить душой, признаюсь, что и я грешен – люблю шелест купюр, хоть крышу от них у меня не сносит. Правда, тот же Гольдберг почему-то уверен, что мент я продажный и поддаюсь на его предложения сразу, лишь он поманит пальчиком. Будто только этого от него и жду… Но едва ли он задумывается, отчего каждый раз возникает какое-то препятствие стопроцентному успеху очередного его начинания. Я не хвастаюсь своими подвигами, но что-то мешает мне помогать ему со стопроцентной отдачей. И это «что-то» каждый раз сильнее моего желания немного разбогатеть.
Если уж быть до конца честным, то, вероятно, всё же есть такая сумма, против которой я не устою и пущусь во все тяжкие. Только вряд ли у кого-то наберётся столько денег, чтобы купить меня с потрохами. Хотя лучше не зарекаться… Всё-таки я и в самом деле, наверное, мент виртуально-продажный, аж самому противен иногда становлюсь!..
Остаток дороги уже в поезде из Москвы до Рязани я ехал почти спокойно, в полной уверенности, что, несмотря ни на какие мои колебания и сомнения, веду и буду продолжать вести относительно праведный образ жизни. Если что-то обо мне потомки и вспомнят, когда я окончательно переселюсь из этого мира в загробный, то это будут только хорошие и правильные воспоминания, за которые мне на том свете не придётся стыдиться… Только вспомнит ли кто-нибудь в самом деле?..
На удивление Рязань оказывается очень симпатичным и уютным городом. После суматошного и шумного Израиля всё здесь выглядит немного старомодным и неторопливым, будто я вернулся на двадцать лет назад в свою бесшабашную и отвязную молодость, где всё мне было доступно, восторги были искренними, жизнь – весёлой и разгульной, а обиды, если таковые изредка и случались, самыми что ни на есть смертельными, но недолгими. Сегодня всё совсем по-другому – то ли я поумнел на своей дурацкой милицейско-полицейской службе, то ли вдобавок ещё и постарел, когда конечная цель впереди видится яснее, чем то, что осталось за спиной, но летишь к этой цели уже не на всех парах, а покряхтываешь и опираешься на палочку… Эх, если бы только в самом деле узнать когда-то свою настоящую цель!
В областном управлении ФСБ меня сразу отводят к начальству, потому что коллеги из Израиля здесь появляются нечасто, и чувствуется, что местной публике весьма интересно, как поведёт себя израильский коп, разруливая непонятки с загадочным бомжом. Об израильских спецслужбах повсюду ходят самые невероятные легенды, но нимба над головой и крылышек за спиной я с собой, увы, не прихватил. За их неимением.
Человек в скромном гражданском костюмчике, представившийся Владимиром Алексеевичем, но не сообщивший своей должности и звания, вежливо усаживает меня в отдельном кабинете напротив себя и сразу раскрывает тонкую папку.
– Зовут нашего задержанного, – заученно докладывает он, – Епифановым Владимиром Георгиевичем. Бывший инженер-конструктор одного из местных заводов, в разводе, отец двоих детей. Остался без работы шесть лет назад, лечился от алкоголизма. Неоднократно доставлялся в Центр реабилитации бездомных, но каждый раз оттуда сбегал. Уголовных преступлений за ним не числится, опасности для общества не представляет…
– Нечто подобное я и предполагал. Асоциальный тип, которым никто не интересуется, и если бы он не стал проявлять активность, всё было бы шито-крыто, – киваю головой. – Приблизительно такая схема и в остальных случаях…