"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20

– Животных любит… – сказала Наста с ненавистью. – Кошечку гладит… А нас прикончит! Я о ней слышала! После ее магии у всех глаза вкрутую! Но нас не жалко! Туда нам и дорога. Жалко, что Гастрафета отнимут.

– А чего это нас не жалко? – не согласился Рузя. – И нас жалко. А если через крышу удрать?

Наста мотнула головой:

– Не получится. Можно попытаться через чердак и по пожарной лестнице во двор, но тоже не вариант.

– Почему?

– Логика, Рузя… Если бы ты был боевой ведьмой, что бы ты сделал, прибыв на место, где скрываются шныры?

– Погладил бы кошку, – сказал Рузя.

Наста выдохнула через ноздри:

– Шутишь? Но перед этим блокировал бы телепортации и начертил бы пару оповещающих рун, которые выдали бы мне, где находятся шныры, если хоть кто-то из них использует нерпь, русалку, льва или что угодно. А раз так, мы даже замок чердачный вскрыть не сможем, не выдав себя.

Наста подняла руку с зеркальцем, высматривая боевую ведьму. Внезапно в зеркальце появилась непонятная красная точка. Зацепила его край, перепрыгнула на стену за перилами, а затем опять вернулась на зеркальце. В следующий миг непонятная сила, оцарапав пальцы Насты, вышибла зеркальце у нее из рук, после чего сверху, похожее на нож гильотины, рухнуло припозднившееся подъездное стекло.

– Выследили! – прошипела Наста.

Схватив с подоконника шнеппер, она метнулась к окну и выстрелила не целясь. Вспышка пнуфа вырвала у автобуса кусок крыши. Ответом ей стали два или три выпущенных болта. Один из них вонзился в дерево перил, заставив их загудеть.

Одновременно в дверь внизу врезалось несколько топоров, превратив ее в щепы.

– Там же код на краске нацарапан, – прошептал Рузя.

– Это ж берсерки… Сила есть – код искать не надо! Наверх, быстро!

Схватив с подоконника стрелки с трубкой, Наста бросилась вверх по ступенькам. За ней, прижимая к груди дракончика, переваливался Рузя. На чердак вела железная лесенка. На бегу коснувшись льва, Наста вырвала с люка замок, как редиску.

Протолкнув на чердак охавшего Рузю, она вскинула перезаряженный шнеппер навстречу бегущему по ступенькам берсерку. Тот несся по лестнице, низко опустив как бык голову и держа топорик в полусогнутой руке. Заметив Насту, он, зарычав, вскинул руку.

– С Новым годом! – сквозь зубы сказала Наста и, зажмурившись, выстрелила почти в упор. Вспышка от пнуфа залила весь верхний пролет лестницы. Когда к бегущим следом берсеркам, ослепшим от вспышки, вернулось зрение, стало ясно, что товарищ их пропал, а вместе с ним исчезла и Наста. Лишь прощально позванивали ступеньки ведущей на чердак лесенки.

* * *

Наста с Рузей метались по чердаку, ища выход. Увы, лишь низенькая пыльная дверь в дальнем углу чердака, вероятнее всего, вела на крышу. Чердак был длинный, шедший через весь дом, с однообразным рядом балок и с узкими слуховыми оконцами. Между оконцами тем же почерком, что и «Вор! Остановись!», было написано: «Вещи, мусор, велосипеды не хранить! Вообще ничего не хранить!!!!!».

Тут же стояли две банки с засохшей краской. Эти банки Наста запустила в чердачный люк первым делом. Причем ко второй банке, более тяжелой, прикрепила синие ягодки из тесной железной коробочки. Прикрепляла она ягоды очень быстро, приматывая их скотчем. Банка тряслась и прыгала у нее в руках.

– Что это? – пропыхтел Рузя.

– Скоро увидишь, – пообещала Наста, разрывая скотч зубами. – Молись, чтобы я мимо люка не промахнулась… Эй, вы! Ловите подарок!

Банка скользнула в люк, из которого уже осторожно выглядывали берсерки. Рузя услышал несильный звук удара. С мыслью «Всего-то?» удивленно вскинул брови. Потом услышал еще один звук удара, и еще, и еще. И еще несколько звуков, становившихся все чаще. Дальше он различал только «бум-бум-бум-бумбум», сливавшееся в непрерывную дробь. И напоследок – короткий вопль берсерка.

– И чего он орет? Просто банка с краской, – сказал Рузя.

– Да? – вежливо спросила Наста. – Даже если она разогнана до семи метров в секунду и каждую следующую секунду ее скорость удваивается? Четырнадцать метров в секунду, двадцать восемь метров в секунду и так далее?

– Как это работает?

С лестницы раздался еще один вопль.

– Просто и надежно. Во влажных оврагах у Первой гряды растет невзрачный кустарник. На ветках эти ягоды никогда не соприкасаются, чтобы получать достаточно света. Если же соприкоснутся, кустарник словно взрывается. Семена летят в разные стороны как пули. Это для них сигнал, что они созрели и пора высеваться. А так как земля там скалистая, врезаться в нее имеет смысл посильнее. Вот семена и прыгают, пока не получат достаточный разгон.

– А почему у тебя в коробочке они не того? – спросил Рузя.

– Потому что они НЕ соприкасались. У них черенки как пружинки. Пока насильно не заставишь соприкоснуться, держи хоть под подушкой.

Послышался звон стекла, и Наста с сожалением констатировала, что банка покинула орбиту подъезда и отправилась в свободное странствие по Питеру. Высадив дверь с помощью гаснущего льва, Наста сунулась было на крышу, но один болт ударился в железо рядом с ее головой, а другой оцарапал ей ногу. Наста шарахнулась назад.

– Засели где-то. Ну все, вдовы, теперь отдыхаем! – сообщила она Рузе и начала быстро перезаряжать шнепперы. У нее их было теперь два: свой и Рузин.

Рузе же вручила трубку со стрелками.

– Попробуй хоть раз промазать! За каждый промах будешь писать Вадюше реферат по шныровскому бою. Тридцать страниц от руки, и никаких шансов найти справочную информацию в Интернете, – пригрозила она.

– Почему они не атакуют? – печально спросил Рузя, принимая трубку с таким ужасом, словно это был треснувший ртутный градусник.

– Не боись, вдова, до ночи не засидимся! – успокоила его Наста.

Она опустилась на колени, один шнеппер положила рядом с собой, другой взяла в руки. Лицо ее было вдохновенным. Причудливая тень от носа падала то на одну щеку, то на другую. Держа на прицеле квадрат света над чердачным люком, Наста бормотала:

Один сказал: «Нам этой жизни мало…» Другой сказал: «Недостижима цель». А женщина привычно и устало, Не слушая, качала колыбель.

И стертые веревки так скрипели,

Так умолкали, – каждый раз нежней! –

Как будто ангелы ей с неба пели

И о любви беседовали с ней [11] .

По ржавому железу над ее головой что-то заскреблось. Наста вскинула шнеппер, ориентируясь на слух, и, зажмурившись, выстрелила. Пнуф вырвал кусок крыши. Шаги стихли. Рузя, не закрывший глаза, был повторно ослеплен.

11

Георгий Адамович (1892–1972) – поэт Серебряного века.