" Фантастика 2025-62". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— До верёвки, — мрачно сказала Тварь.
Блин, точно. Не пропустит её защита-то.
— А до Оплота?
— А это где такое?
И опять же блин, точно. Тварь всю жизнь в одной деревне прожила, ничего не видела, все оплоты мира ей сугубо до лампочки.
— Захар, залезай на неё, покажешь дорогу до Оплота, — решил я.
— В смысле, «залезай»?! — хором заорали Тварь и Захар, одинаково обрадованные открывающимися перспективами.
— Я на тварях кататься не собираюсь!
— Я этому мозгляку служить не нанималась!
—
— Ну да, ну да… — Захар с сомнением посмотрел на мёртвого Фильку.
— Тварь! Живым его привези. Иначе пожалеешь.
— Да поняла я, поняла. Забирайся, дохлятина. Да поосторожней там сапогами своими!
Захар, матерясь сквозь зубы, запрыгнул на спину лошади. Только успел усесться — Тварь издала оглушительное ржание и сорвалась с места. Только её и видели.
— Ну, даёт, — покачал головой Прохор.
— Парни, а что тут вообще происходит? — поставила Земляна вопрос ребром. — Почему тварь, убившая Фильку, наш друг? Почему на Фильку смотрите, как на падаль?
— Предал нас Филька, — вздохнул Прохор.
— Как Терентий, — добавил я.
На лице Земляны отразилось понимание пополам с горечью. Прохор же удивился:
— Терентий? А что Терентий?
Блин. Точно, я же тогда не афишировал своё открытие. Что Терентий потрошил охотничьи могилы и доставал оттуда кости. Которые потом сбывал Троекурову.
— Погнали в Оплот, — буркнул я. — Разберёмся. Я первый, вы минуту подождите, на всякий.
Я присел рядом с Филькой. Схватил его, приподнял. Так-с, ну, вроде впишемся в будку телепортаций. Думать о том, что будет, если моя, скажем, голова окажется за пределами будки, не хотелось. Может, будка сломается. А может, не будка…
Мысленно исполнив Знак, я перенёсся и долбанулся лбом о деревянную стену. Прокомментировал:
— Падла!
Ну, впрочем, живой — и ладно, остальное уже нюансы.
Я толкнул дверь, выволок Фильку. Вовремя. Отсчитывать минуты Земляна умела так себе, появилась сразу, как только я вышел.
— Давай помогу!
— Ну давай, помогай…
Взяв Фильку за подмышки, мы втащили его в Оплот. Встретил нас Гераська. Засуетился:
— Ох, вот беда-то! Ранен? Чего ж сделать, воды нагреть?
— Ничего не делать, — ответил я и посадил Фильку на скамью. — Иди, Гераська.
— Но…
— Ступай, — сказал пацану Прохор, входя в Оплот. — Давай, неча тут. Нам посоветоваться нужно.
Гераська, насупившись, вышел. Прохор затворил за ним дверь. Бахнул на пол увесистый мешок — собрал кости с медведей, молодцом.
— Чего ты задумал? — обратился ко мне.
Объяснять я не стал. Простёр руку над Филькой и кастанул последовательно Костоправа, Заживление, а потом — Воскрешение. И почувствовал, что — всё. Сегодня я даже Светляка не зажгу. Полное истощение, досуха.
Филька дёрнулся, поднял голову и посмотрел на меня мутным
взглядом.— Ты что натворил, Владимир? — ахнула Земляна. — Нельзя…
— Чего нельзя? — не понял я.
— Братьев-охотников так воскрешать, — пояснил Прохор. — Не принято. Только Воевода может полностью оживить, ему можно. А то, что ты делаешь — издевательство.
— А это — не охотник, — отрезал я. — С той минуты, как предал братьев и повернулся к тварям, охотником он быть перестал.
— То-то ты сам в деревню на твари приехал…
— Прохор, ты сказать что-то хочешь? — повернулся я к одноглазому старику. — Так говори.
— И скажу. Не дело это — с тварями…
— Не дело кости охотников красть. Не дело тварным оружием по братьям своим стрелять. И хозяев каких-то ждать, пока придут — тоже не дело. А я на нашей стороне, я с тварями сражаюсь. И какое при этом против них оружие использую — то уже вопрос десятый. Ясно?!
— Да ясно, ясно…
— Тут у нас, если до сих пор не понятно, кое-что посерьёзнее охоты на чёрта корячится, полноценной войной пахнет. И нам все силы понадобятся рано или поздно. Кобыла мне прекрасно служит. Да, есть ещё кой-какие нюансы, но разберёмся. В конце концов, она не не невинную девочку затоптала, а мразь.
— Тут-то спору нет…
— Вот и давай разговоры эти отложим на потом, а лучше — на никогда. Сейчас вот тут часики тикают. Да, Филька?
— Да, — спокойно сказал оживший Филька.
Это был мой второй оживленец, и вёл он себя так же, как первый. Совершенно флегматично. «Что воля, что неволя — всё едино».
— Как тебя завербовал Троекуров?
— Не знаю.
— Чего ты не знаешь? — удивился я.
— Словесов таких. «Завербовал».
— Блин… Как ты начал работать на Троекурова?
— Охотился. Один. Упал в овраг, на корягу напоролся животом. Ни туда, ни сюда. Помирать думал. Вдруг — он. Хочешь, говорит, жить? А кто ж не хочет. Согласился. Он меня в лесной какой-то дом отвёл, долго там рассказывал… Я и согласился помочь. Сперва — долг отдать, а потом смотрю — его дело-то правое.
— Тьфу, сучий сын! — сплюнул Прохор. — Дело у него правое, ишь!
— Что тебе рассказывал Троекуров?
— Что Твари на землю пришли, чтобы от людей её очистить. Но не от всех. Есть особые люди, охотники… только мы не охотиться должны, а наоборот. Когда хозяева придут, мы им служить станем. Пастухами над всеми тварями.
Глава 16
Пастухами, значит. Офигеть перспектива.
— И когда твои хозяева придут?
— Когда Российская Империя падёт.
— А какое вообще хозяевам дело до России?
— Она большая. Могучая. Людей много, охотников много.
Угу, ясно. Значит, кем бы эти «хозяева» ни были, Россию они побаиваются. Слишком тут, видите ли, людей много. Это хорошо, значит, сами не всесильные.
— Кто такие хозяева?
— Не ведаю. Троекуров одно говорил: они хозяева над всеми тварями.