"Фантастика 2025-63". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
— Че, все облизываешься на батькину «Тундру»? — заметив мой «голодный взгляд», усмехнулся крестный.
«Тундра? Это что, наши теперь тоже такое делают?» — Изумился я, едва удерживаясь, чтобы не произнести этого вслух.
— Да, не чета моему пепелацу, — с печальным вздохом произнес Иваныч, тоже «облизнувшись» на сверкающую никелем решетку пикапа. — Умеют япошки делать тачки! Не то, что наши!
«Значит, все-таки не наша», — отчего-то с облегчением выдохнул я. А то, совсем трудно было поверить, что я нахожусь в СССР, пусть и прекратившем свое существование более тридцати лет назад, как сказал мне крестный. А так все сходится — как не умели делать хорошие тачки,
— Да «Патриот» твой тоже неплох, дядь Леша, — решил я провентилировать и этот вопрос, — значит, все-таки что-то умеют и наши.
— Хех, Тимка, — усмехнулся крестный, — да в этом пепелаце от нашего — шиш, да маленько! Двигатель «Ивеко» от «Фиата», тормознуха с рулевкой — немчура, короба — корейская. Вот и посуди, чего здесь нашего?
Ну вот, наконец-то все встало на свои места! Я дома, а не в какой-нибудь фантастической реальности! Значит, я здесь точно приспособлюсь: с машинами разобрался, дороги видел, а значит, дураки и лопухи тоже никуда не делись! А именно с этим контингентом Семен Метла умеет обращаться.
Иваныч загнал свою машину в самый глухой угол усадьбы, отделенный от остальной территории еще одними воротами. Когда мы вышли из машины, ноздрей коснулся легко узнаваемый «легкий аромат» канализации. Крестный тоже это почувствовал, шумно втянув воздух волосатыми ноздрями:
— Похоже, септик пора чистить…
— Завтра говновозка должна приехать, — сообщил нам появившийся в закутке Валек.
— Где старик? — спросил его крестный.
— Сейчас будет, — ответил папахен, — я ему позвонил…
— Перекурим тогда, — произнес Иваныч, вынимая из кармана сигареты. — Будешь, Тимоха?
— Не, — мотнул я головой, чувствуя, как на меня постепенно наваливается «тяжесть». Видимо, эффект лечения малой дозой дури постепенно сходил «на нет». — Как-то мне не очень… — решил я признаться. — Покемарю мальца в машине, пока дед не приедет?
— Давай, — кивнул Валек, в глазах которого я увидел понимание и сопереживание. — Держись, сын, мы тебя вытащим из этого дерьма! — твердо пообещал он. — Даже если Лукьяниха не справится — устроим тебя в хорошую клинику! Ничего не пожалею…
— Не бзди, Валек! Лукьяниха вытащит! — возразил крестный. — И не таких конченых вытаскивала!
— Тебе-то откуда знать? — Фыркнул папашка. — Тоже мне, знаток выискался!
— Да мне побольше некоторых известно! — Не сдавался Иваныч, глубоко затягиваясь сигаретой. — Сама бабка рассказывала…
Я не стал дослушивать их дружескую «пикировку»: похоже, что такое состояние для двух друзей-приятелей — нормальный процесс общения. Я залез обратно в машину, только уже на заднее сидение, и мгновенно вырубился. Впечатлений после первого дня моей новой жизни хватало с лихвой. Вот мозг и не выдержал. Да еще и гребаный марафет…
Когда открыл глаза в следующий раз, то подумал, что еще не проснулся, продолжая находиться в сладком царстве морфея. На меня сверху вниз, находясь немного в тени, печально и, вместе с тем, укоризненно смотрел мой самый верный и преданный Алёха[8] — таджик Махмуд по кличке Али-Баба. Тот самый, которого я перед самой своей смертью успел отослать подальше с союзным общаком, чтобы «золотая касса» братвы не попала в загребущие руки развенчанного мною же законника Вити Бульдозера. Как же называлась та дыра, в которую я его «сослал» и так вышло, что на вечное поселение? Ведь, похоже, что он моего распоряжение так и не дождался. И приемника я себе не оставил, чтобы казну воровскую чин по чину передать. А вот интересно, на сколько Махмудки хватило? На пять лет? На десять? Ведь я ему тогда
в запале по телефону брякнул: «жди, пока не сдохнешь!» А ведь он, реально — двадцать на два[9], и ослушаться меня вряд ли посмел. Только на какое время ему этой преданности хватило? Да и жив ли он теперь? Он и тогда уже не молод был… Помер, наверное. И ко мне во сне мертвым явился. Да, кстати, вспомнил, как та дыра называлась, где Али-Баба с общаком заховаться должен был — поселок Советский.Лицо Махмуда, нависшее надо мной, все никак не пропадало. Он слегка пошевелился, выйдя из тени, и я с недоумением понял, что таджик стар. Его раскосое «улыбающееся» лицо, было вовсю расчерчено сеткой глубоких морщин, превративших его физиономию в этакое подобие печеного яблока. Но это был точно он — Али-Баба, уж кого-кого, а его бы я узнал в любом возрасте. Слишком многое связывало нас в той жизни. Вот только зачем он пришел ко мне во сне? Неужели про общак что-то хочет сообщить?
— Чё хотел, Али-Баба? — тихо спросил я таджика, боясь потерять во сне контакт с мертвецом.
— Совсем оборзел, щенок? — недовольно рыкнул старикан, отвешивая мне тяжелую затрещину.
[1]Шпора — игла для нанесения татуировок (тюремн. жаргон).
[2]Мазута — краска для нанесения татуировок (тюремн. жаргон).
[3] «Калина Красная» — советский полнометражный фильм. Реж. В. Шукшин. К/с — «Мосфильм», 1973 г.
[4] Мильгамма — лекарственный препарат, широко применяемый в комплексной терапии многих неврологических заболеваний.
[5] Покерфейс (Poker face) — в терминологии покера выражение лица, не выдающее эмоций, а также мимические уловки, вводящие оппонента в заблуждение.
[6] Катала — один из представителей воровских профессий. Каталы получают доход от игорного бизнеса, применяя меченые карты и другие шулерские приёмы. В уголовном мире относятся к элите.
[7] «Рабыня Изаура» — бразильский телесериал 1976 г. Первые 5 серий телесериала были продемонстрированы по Центральному телевидению 16—20 октября 1988 года.
[8] Алеха — товарищ (тюремный жаргон).
[9] Двадцать на два — человек, беспрекословно выполняющий приказания авторитетных преступников.
Глава 19
От основательной оплеухи старикана сонное состояние мгновенно улетучилось. Я, скрежетнув зубами от ярости, молча кинулся на постаревшего таджика, чтобы отвесить старому урке ответную звездюлину. Сбрендил, сука, что ли? На пахана руку поднял! Да я ему сейчас эту заготовку собственными зубами отгрызу… Но вовремя остановившая меня вторая зуботычина, заставила вспомнить: кто я теперь и где нахожусь! А ведь крепко бьет, падла! Даром, что песок из жопы на землю сыплется! Так, тля, это ведь реально Махмудка! Мой верный Али-Баба! Да мы с ним теперь и горы свернем! Только сначала надо все основательно обдумать… Присмотреться… Может, Махмудка уже и не мой!
До меня неожиданно дошло, что эта гребаная Нахаловка и есть тот самый поселок Советский, в котором мы с Али-Бабой и заныкали союзную воровскую кассу? То-то никак не оставляло меня чувство, что я эту дыру уже раньше видел. Хоть и изменилась она за тридцать четыре года… Мой взгляд неожиданно зацепился за трехэтажную хоромину — теплое гнездышко, выстроенное Махмудом: так, он что, падла, общак на свои нужды пустил? Ссучился из-за бабла, словно конченый апельсин? Мои кулаки сжались помимо воли. Старикан, словно почувствовал всколыхнувшуюся во мне злобу, хоть и не видел в потемках моих рук, и вновь замахнулся. Ну, нет, хватит! Так дело не пойдет — балабас[1] и без оплеух раскалывается!