"Фантастика 2025-63". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
[6] Бадяга — 1. ненужное, муторное дело; 2. пустой никчёмный разговор, болтовня 3. скукота. Разводить бодягу — 1. болтать; 2. делать бесполезное дело (тюремный жаргон).
Глава 20
Оставив постаревшего Махмуда разбираться с трупом такого же постаревшего Бурята, мы с Вальком и крестным загрузились в «Тундру». И вот тут я почувствовал, как говорится, разницу! Когда зажглась приборная панель и замигали разноцветными огоньками всевозможные подсветки и лампочки, я себя почувствовал, словно находился на космическом корабле! Ну, или в кабине самолета, на худой конец! И зачем их здесь столько? Это же машина! Да-да, машина, а не летающая тарелка или подводная
— Сука! Вот это мощь, Тимка! — возбужденно воскликнул он. — Вот это аппарат, это я понимаю! Объем — пять и семь! Почти четыре сотни лошадок! Четыре везде! Черт, да я сейчас слюной захлебнусь!
— Леха, успокойся — ты уже своей слюной весь салон забрызгал! — Подколол приятеля папахен. — Будешь мне химчистку должен!
— Ты сначала моего «Патрика» от мертвечины отмой! — Парировал крестный подначку Валька. — Теплынь такая стоит, что и глазом моргнуть не успеешь, как завоняет!
— Ладно-ладно, не кипишуй, Леха — батек его на ферме как следует прополаскает, — постарался «утешить» товарища отец моего тела. — Махмуд страсть, какой аккуратный, никогда после себя следов не оставляет!
— Помню-помню, как он нам звездюлей выдавал, когда мы… — Иваныч неожиданно поперхнулся и с взглянул на меня. Видимо его воспоминания, не должны были касаться моих ушей. — В общем, получили мы тогда знатно! Я этот урок навсегда запомнил…
— Да, уж, батька на расправу скор, — согласился с другом Валек. — Но ведь всегда по делу получали.
— Да, никогда нас твой дед, Тимка, зазря не третировал! — согласно подтвердил крестный. — Всегда только по делу! Но если уж брался уму-разуму учить… — Он сдавленно хохотнул. — На жопу твой батька иной раз неделю сесть не мог!
— Ну-ну… — Фыркнул из-за руля Валек. — А про себя, похоже, забыл?
— Ладно, вместе получали, — не стал отпираться крестный. — Это для тебя, Тимоха, Махмуд Фархатыч любимым дедулей был и в жопу тебя целовал! А для нас с твоим батькой — жестким сатрапом и ненавистным тираном…
— Э-э-э! — Возмущенно протянул папашка. — Полегче на виражах, Иваныч: так-то он мой отец! Хоть и не родной.
— А я разве хоть на грамм соврал? Не в обиду Махмуду Фархатовичу! Я, так-то, его тоже безмерно уважаю! Если бы не его своевременная «наука» — чалился бы где сейчас или вообще загнулся б…
Я сидел и тихо охреневал от открывающихся мне новых граней моего верного Махмудки, которого я, вроде бы, узнал в свое время, как облупленного. Но чтобы он целовал в жопу чужого младенца… Вот, не поверил бы никогда, если бы своими ушами не слышал! Причем, это что выходит, что он меня в жопу целовал? Пусть и чисто технически, но факт! Тьфу ты, гадость какая! От осознания этого я чуть было истерически не заржал, но удержался — и так по краешку хожу, с трудом балансируя на грани, чтобы не расколола меня новоявленная родня.
Но Махмудка-то, а? Каков семьянин? Хотя на первую ходку он именно из-за собственных семейных проблем угодил. Очень и очень кровавых, как оказалось впоследствии. А я, уже из зоны, помог ему с ними окончательно разобраться, чем и заслужил вечную преданность недалекого таджика Али-Бабы, который с той поры за мной следовал, словно собачий хвост. Никого в живых из его семьи, насколько я знал, не осталось. А здесь, значит, прижился, старый пройдоха! Надо будет разузнать, как оно там на самом деле было. Мне много чего в этом мире нужно будет разузнать… И про доверенную Махмуду воровскую кассу в том числе.
Большой, да что там — просто громадный внедорожник тем временем вновь остановился на обочине кукурузного поля. Мы вышли на дорогу. Уже практически совсем стемнело, лишь только самый краешек небосвода подсвечивался красно-алым светом заходящего солнца.
— Да, так не пойдет! — оценив нашу диспозицию, заявил папахен. —
Тундру надо спрятать.— Согласен, — произнес Иваныч. — Вон там дальше по дороге, за бугром, будет свороток небольшой и канава за кустами. Твой пепелац легко туда втиснется… Только полировка может накрыться, — предупредил он Валька.
— Отполируем заново, — отмахнулся папахен. — Я для этого, если что и в город сгоняю. В общем, ребятки, забирайте стволы — я сейчас машину отгоню и вернусь.
Иваныч бодро достал из салона свою волыну и винторез Валька, который всучил мне. Да, шпалер папахена выглядел куда серьезнее, чем ружье Иваныча. «Сайга», вроде бы так сказал. Что-то отдаленно похожее на автомат Калашникова из моего времени, только круче, да еще с какими-то приблудами, типа оптического прицела и фонарика. Прямо как в американских фантастических видаках про будущее. Так и я, вроде как в будущем. Я взял увесистый ствол в руки, хоть и не по понятиям честному вору волыну в руки брать. У настоящих воров для достижения своих целей другие методы имеются… Ну, так и я стрелять пока не собираюсь…
Светящиеся габариты пикапа моргнули и пропали, когда джип перевалился через пригорок. Через несколько секунд в ночной тишине к реву мощного двигателя присоединился громкий треск — это Валек прятал машину в кустах. И, буквально через пять минут, папахен вернулся обратно.
— С дороги Тундру не заметно, — сообщил он нам, забирая ствол из моих рук.
Я вздохнул с облегчением, избавившись от волыны. Не по мне такой расклад! Ну, вот совсем не по мне! Свой авторитет «законник» должен уметь завоевывать словом и делом, а не оружием. Настоящий авторитет, кто обладает острым умом и опытом в криминальном мире, а также свято чтит воровской кодекс. Человека с оружием могут бояться, а настоящего вора должны уважать. Уважение и боязнь — разные вещи! Хотя, и были в нашей истории такие моменты — война расколола единую прежде «воровскую семью». Смутное тогда было время в криминальном мире: многие «законники» нарушили неписанные воровские правила — взяли в руки оружие и пошли на фронт. Таких авторитетов воры старой закалки, не пожелавшие воевать, назвали «суками». И эта, так называемая «сучья война» захлестнула все послевоенные тюрьмы и зоны. Одни жили по старым правилам, вторые, вернувшиеся с фронта, считали, что в неписаном кодексе возможны исключения. И того добра мне пришлось вволю хапнуть! Но авторитету у меня на тот момент было с гулькин нос, а на красных зонах, где суки устраивали кровавые правилки[1] честным ворам, меня Судьба милостиво сберегла — хоть и досталось изрядно. Но волыну я в руки никогда не брал! Это ж не пером искусно горло вскрыть…
— Чего стоим, кого ждем? — осведомился у нас с Иванычем Валек. — Ныкаемся в кукурузе!
По «просеке» в растительных зарослях, оставленной сначала медведем, а потом и «Патриотом» Иваныча, мы дошли до места обнаружения дохлого Бурята.
— Так, — продолжил командовать папахен, — Иваныч, ты справа, я — слева. Тимка… — Он посмотрел на меня. — Зря мы тебя, наверное, взяли… Ствола все-равно у тебя нет. Ну, да ладно — сиди тихо и не рыпайся зазря. Если вдруг стрельба пойдет — беги к деду! Держи! — Он бросил мне связку ключей от джипа. — Знаешь, где стоит.
— Заметано, пап! — уже бодрее, чем в первый раз я назвал Валька отцом. Я даже не стал ему говорить, что не совсем владею такой «сложной» техникой. А на сам ом деле, вообще в первый раз её видел. В принципе, должен разобраться — машину водил, да и за папахеном всю дорогу наблюдал.
— Тогда разбежались, — произнес Валек. — Сидим и слушаем — не на горбу же они такую тушу потащат? Всяко машину подогнать должны.
— А если ошиблись мы, и они за ним не вернутся? — спросил крестный.
— Посидим в засаде пару-тройку часиков, — ответил папахен, — а после к Борьке-лесорубу наведаемся, за ключик спросить. — Все, разбежались по кустам!