"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Может быть, она хотела сказать что-то еще, но тут начал открываться занавес и все захлопали, а на балконе, где толпилась публика попроще, затопали ногами и засвистели. К моему удивлению, свет не погас. Я огляделась и в который раз обругала себя за привычки своего времени. Это электрические лампы можно притушить, лишь повернув выключатель, а в здоровенных люстрах на десятки свечей каждую свечку нужно гасить специальным колпаком на длинной палке. А в антракте как-то снова зажигать.
Я обратила внимание на сцену, однако происходящее быстро мне надоело. Пьеса сама по себе была хороша, но исполнение навевало
— Ты, кажется, скучаешь, — шепнул мне на ухо Виктор.
Я смущенно улыбнулась.
— Ты не мог бы достать мне текст этой пьесы? Мой внутренний голос бесится, когда читает не он.
Что ответил муж, я не услышала: все захлопали, кто-то закричал, и актриса тут же начала повторять трогательный монолог. От скуки я опять стала разглядывать людей и вздрогнула, обнаружив в ложе напротив Стрельцова, который сверлил взглядом не то меня, не то Виктора.
Заметив, что я его увидела, граф с улыбкой поклонился мне и вышел из ложи. Все снова захлопали, начался антракт.
— Я все же схожу за мороженым, — заговорил было Виктор, но, прежде чем он успел встать, в ложу зашел исправник.
— Княгиня, вы очаровательны.
Они с Виктором обменялись парой ничего не значащих фраз, потом Стрельцов сказал:
— Я послал вам записку, но, увидев здесь, не удержался и решил лично попросить вас завтра заглянуть ко мне в присутствие. Ваша затея удалась.
— Поймали! — ахнула я. — Кто он?
Глава 10
— Не стоит портить представление делами, — встрял Виктор, и я сообразила, что каждое наше слово слышно в соседних ложах, а завтра будет известно всему городу. Что будут судачить про «крестьянскую шапку» — не мои проблемы, а вот о том, что посторонние шастают в моем поместье по ночам, кому попало знать не обязательно.
— Да, прошу прощения, — согласился Стрельцов.
То есть как это «прошу прощения»? А мне до утра умирать от любопытства, гадая, кого они там изловили?
— Я устала и хочу домой! — произнесла я тоном капризной девочки.
— Не правда ли, красоту этой пьесы способен оценить не каждый? — обратилась к своему спутнику Оленька из соседней ложи. Что он ответил, я не стала слушать, потому что Стрельцов заговорщицки улыбнулся Виктору.
— В самом деле, здесь становится душно, даже у меня, здорового мужчины, затылок ломит, а княгиня так недавно тяжело болела.
Вообще-то я давно была здорова как конь, точнее, кобыла, но говорить это вслух явно не стоило.
— Действительно, душно, — согласился Виктор. — Пожалуй, мы и правда поедем домой.
— Я тоже. Пойду попрошу придверника поймать для меня извозчика.
— Кирилл Аркадьевич, если вы оставляете выезд своим родственникам, можете воспользоваться нашей каретой, — улыбнулся Виктор.
— Если я вас не стесню…
— Нисколько. Настенька…
— Мы с мужем будем очень рады вашему обществу, — прощебетала я.
По
дороге к выходу Виктору и Стрельцову пришлось то и дело останавливаться, кланяясь знакомым. Почему-то дам в коридоре я почти не увидела, только несколько пар, как и мы, покидали спектакль. Видимо, женщинам было неприлично выходить из ложи во время антракта, не просто же так Виктор сам собирался сходить в буфет за мороженым для меня.Мы подождали немного в холле, пока придверник кликнет наших слуг с верхней одеждой. Наконец мы втроем устроились в карете. Виктор рядом со мной, исправник — напротив, спиной по ходу движения.
— Кого же вы изловили? — поинтересовался Виктор, когда карета тронулась.
— Обещайте, что не будете с ним стреляться, — вместо ответа попросил урядник.
— Зайков, — прошипел муж.
— Как Зайков? — оторопела я.
Я была уверена, что «домовой» — доктор. Зайков, высокий и широкоплечий, не укладывался у меня в образ ночного вора.
Хотя ведь я могла уже и сама себя запутать: видела человека один раз, несколько недель, а то и месяц назад, в полутьме.
— Зайков, — подтвердил исправник.
— И утверждает, что приехал потому, что моя жена назначила ему свидание.
Я проглотила ругательство.
— Именно, — кивнул Стрельцов. — Заявление это — очевидная глупость, но…
— Представляю, что начнется, когда он предстанет перед судом. Нет, раньше, когда вернется домой и станет жаловаться направо и налево.
— В смысле, вернется домой? — снова не поняла я. — Разве он не будет сидеть до суда?
Стрельцов пояснил:
— Ничего не украдено, жертв нет, объяснение вполне правдоподобное.
— Но я не…
— Вы это знаете, я вам верю, и Виктор Александрович, надеюсь, тоже. Но, само собой разумеется, вы стали бы все отрицать, даже если бы действительно назначили ему свидание и решили на него не являться. Крестьянину проникновение в дом, конечно, с рук бы не сошло. Но Зайков — дворянин. Завтра придется выпустить его под домашний арест. До суда.
Гуманисты бы сказали, что это замечательно. Но я никогда не отличалась особой гуманностью по отношению к типам, которые не умеют держать хватательные и совательные конечности при себе.
Виктор мрачно хмыкнул.
— А наш судья сам в отношениях с замужней дамой, и, конечно, он будет на стороне «несчастного влюбленного». Я даже не уверен, что это дело стоит доводить до суда. Анастасию смешают с…
— Меня в любом случае смешают с известной субстанцией, — не выдержала я. — Как это уже было.
Я обернулась к Виктору.
— Ты знаешь правду, остальное неважно.
Муж сжал мою ладонь.
— Знаю. Но кумушек это не остановит. Молодая и красивая женщина — идеальный объект для сплетен.
Стрельцов вздохнул.
— Дамы любят его… И история о несчастном влюбленном и коварной соблазнительнице, которая дала ему надежду… Простите, Анастасия Павловна.
— Я не давала ему никаких надежд! — взвилась я. — Это ему явно приспичило нарисовать звездочку на фюзеляже!
— Прошу прощения?
— Я не давала ему никаких надежд, — повторила я. — История о якобы назначенном свидании — очевидная ложь, он прекрасно знал, что я в городе. И вы знаете, что это ложь.
— Но доказать это мы не можем.