"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Не сейчас… — выдохнула я, когда мы оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. — Ребро…
— В бездну ребро, — хрипло отозвался он, целуя мою шею.
Карета остановилась.
— Приехали, ваши светлости, — окликнул Герасим.
Глава 11
Я вылетела из кареты, забыв и про тулуп, и про прореху на платье. В прихожей тихо ахнула Дуня, что-то спросила вслед, но мне было не до нее. Жар заливал лицо, стоило только подумать, что Герасим наверняка все слышал и все понял. Пропади оно пропадом, это богатство, если к нему
Мне казалось, что быстрые шаги за спиной я не слышала, а чувствовала всем телом, между нами словно натянулась невидимая наэлектризованная струна. Я не удивилась, когда в шаге от будуара Виктор перехватил меня за плечо, разворачивая, прижал к стене, нависая всем телом. Не знаю, чего мне больше хотелось — обнять его или оттолкнуть, но я не сделала ни того, ни другого, неловко опустила руки, чтобы не задеть место травмы.
— Мы не закончили, — промурлыкал муж, склоняясь к моим губам.
— Невозможный ты человек, — выдохнула я, когда удалось отстраниться. — Я даже отпихнуть тебя не могу, не зная, где сломано.
Он тихонько рассмеялся.
— Как удачно, что у меня такая заботливая жена.
Я ткнулась носом в его шею. Запах его одеколона — пряный, с легкой горчинкой, и одновременно свежий, как трава после дождя, — закружил голову не хуже поцелуя.
— Просто я знаю, как это больно, — попыталась я воззвать к здравому смыслу.
— Ребра — не орган любви.
Он приподнял мой подбородок, начал покрывать лицо поцелуями — неторопливо, дразняще, и когда его губы снова накрыли мои, колени едва держали.
Палантин соскользнул с плеч. Виктор потянул меня в будуар. Шторы уже опустили, и я вцепилась в его руку, чтобы не споткнуться в кромешной тьме. Муж щелкнул пальцами, искра на миг ослепила, а когда я проморгалась, обнаружила себя на козетке, и теплые блики свечи играли на лице Виктора, который устроился рядом.
Света одновременно было и слишком мало, и слишком много, огоньки двоились, множились в зеркалах, сплетаясь с тенями.
Я потянулась к шейному платку Виктора, пальцы едва слушались от нетерпения, а когда его руки коснулись моих, помогая справиться с узлом, будто ток пробежал по телу, отдаваясь внутри сладкой дрожью. Шелковый лоскут улетел в полумрак, Виктор склонился к моей шее.
— Моя невыносимая… — Горячий шепот перемежался поцелуями. — Невозможная… совершенно невероятная жена…
Он опустился на колени перед кушеткой. Сдвинул платье с моего плеча, прохладный воздух комнаты коснулся кожи, и на контрасте прикосновение разгоряченных губ к шее, ключицам, груди ощущалось острее, ярче. Я справилась с застежкой его фрака, завозилась с жилетами… попадись мне сейчас тот умник, который додумался до этой моды — носить сто одежек, и все с застежками! Не выдержав, я дернула, пуговица застучала по полу. Виктор рассмеялся низким, бархатным смехом.
— Я пришью, — прошептала я, целуя его кожу в вырезе рубахи.
— Какие странные вещи тебя волнуют. — Он спустил мое платье еще ниже, высвобождая грудь, приник к ней. Мурлыкнул: — А сейчас?
Я застонала, запрокидывая голову.
— Вот так-то лучше, — усмехнулся он, потянул одежду с другого моего плеча, опуская до талии.
Руки выводили узоры по моему телу, он то прихватывал
мою кожу зубами, то нежно зализывал укус, то касался губами совсем невесомо, так что я потеряла чувство реальности. Осталось лишь мерцание свечей, его прикосновения, неровное дыхание и бешеный стук сердца.Сама ли я освободилась от остатков одежды или муж помог мне? Хотелось вцепиться в его плечи, но каким-то краем сознания я помнила, что могу сделать больно, и потому откинулась на кушетке, опираясь на выпрямленные руки. По телу пробегал то холод, то жар, и меня просто трясло от желания. А Виктор, точно издеваясь, отстранился, заглядывая мне в лицо, и только пальцы его тихонько играли с моей грудью.
— Хватит! — простонала я.
— Хватит? — приподнял бровь он. Коснулся там, где все уже изнывало от страсти, безошибочно нашел самое чувствительное место, и я застонала.
— Вот так, хорошая моя, — выдохнул он, притягивая мои бедра к себе.
Я вскрикнула — слишком резко это было, и одновременно слишком хорошо. Распахнула глаза — снова колыхнулся огонь, высветив в зеркале полуобнаженное тело мужа. Свет и тень словно ласкали мышцы, перекатывающиеся под кожей, подчеркивая каждое движение, каждое сокращение ягодиц, когда он толкался внутрь меня, вырывая стоны, и зрелище это заводило еще сильнее. Я плавилась в его руках, растворялась в ощущениях. Время, казалось, замедлилось, обтекая нас, оставив лишь древний как мир ритм любви.
Виктор склонился к моему уху, не переставая двигаться, прихватил зубами мочку уха — я всхлипнула. Шепнул:
— Что там?
— Ты… красивый, — выдохнула я, обвивая ногами его талию. — Не… останавливайся.
— В следующий… раз будет… моя… очередь…
Я не дослушала — копившееся внутри напряжение пронеслось по нервам, выплеснулось, сжимая тело в сладком спазме. Муж сбился с ритма, еще несколько толчков, и замер, ткнувшись лицом между моих грудей.
Я привалилась плечами к стене, полузакрыв глаза, перебирала его волосы.
— Вот видишь. — Он поцеловал ямочку между ключиц. — Ребра для этого вовсе не нужны.
Я фыркнула.
— Ты невыносим.
— Как и ты, любовь моя. — Он поймал мою руку, поцеловал ладонь. — Как и ты.
Просыпаться не одной — Мотя не считается! — было странно. Странно ощущать рядом живое тепло, тихое дыхание, знакомый, но пока непривычный запах. Шторы оказались затворены неплотно, и золотисто-розовый утренний свет пробрался в комнату. Какое-то время я разглядывала в этом свете чеканный профиль, тень от густых длинных ресниц — спрашивается, зачем мужчине такие ресницы, аж завидно! Во сне лицо мужа разгладилось, стало мягче и моложе.
Словно почувствовав мой взгляд, Виктор открыл глаза.
— Доброе утро, — улыбнулась я.
— Доброе.
Он притянул меня в поцелуй, неторопливый и нежный. Наконец оторвавшись, потянулся, выгибаясь. Одеяло сползло до талии, и я едва удержалась, чтобы не погладить его по поджарому животу, словно кота по пузику. В следующий миг я перевела взгляд на его грудь, пытаясь сообразить, что не так.
Как я и предполагала, повязку муж сбросил еще до поездки в театр, устав от нее, и сейчас я могла любоваться синяком слева от грудины. Я невольно поежилась, и это не ускользнуло от мужа.