"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18

За столом осталась леди Беатрис, десяток девушек, и неизвестный мне мастер. Девушки наелись и о чём-то тихо шушукались. Мастер неторопливо пробовал один деликатес за другим, не отдавая предпочтение чему-либо. Он вообще никуда не торопился. А я всё цепко рассматривал его, пытаясь понять, кто он такой. Наконец, леди Беатрис подала голос.

— Сэр Горд, вы смотрите на нашего гостя так, словно хотите прожечь в нём дыру взглядов. Похоже, он интересует вас явно больше, чем мои воспитанницы. Может, вы хотите что-то спросить?

Другие люди тоже бывают внимательными. Стоит об этом помнить, когда смотришь куда-то. Мастер прервал трапезу и тоже посмотрел на меня слегка недовольным взглядом после этих слов.

— Пожалуй, хочу. Почему серая?

Вот здесь меня не поняли. Кажется, у меня начинает входить в привычку вызывать у людей недоумение.

— Белая роба — свет, зелёная — жизнь, светло-синяя — воздух, тёмно-синяя — вода, красная — огонь, коричневая — земля. Почему серая?

В глазах леди Беатрис появилось понимание. А в глазах неизвестного мастера — интерес.

— Где вы выросли, юноша?

Властным, уверенным голосом спросил он у меня.

— В Келлийском монастыре.

Леди, похоже, мою альма-матер не знала. А вот на лице мастера отразилась целая гамма сменяющих друг друга эмоций. Узнавание, удивление, осознание, ещё большее удивление… Быстро совладав с собой, он внезапно смерил меня каким-то по-особенному пристальным, пронизывающим взглядом, от которого я немного заволновался. Прощупывал с помощью магии? Однако серьёзно забеспокоится по этому поводу я не успел: видимо, увидев то что искал, мастер широко улыбнулся мне.

— Меня зовут мастер Миллиан. Серая роба ничего не означает — это просто повседневная одежда тех из нас, кто недостаточно богат, чтобы красить каждую робу, которую носит. На мой взгляд, эти робы — вообще ненужное расточительство. Это у вас в Ренегоне люди любят всё цветастое, в окраинных королевствах нам довольно и серой одежды.

Леди Беатрис демонстративно прокашлялась в кулачок.

— Разумеется, я не имею в виду вас, леди. Разве может кто-то осуждать женщину за стремление иметь красивую одежду?

Мастер встал из-за стола, и уверенным шагом подошёл к одной из девушек и подал ей руку. Напоследок он обернулся ко мне, улыбнулся, и слегка извиняющимся тоном сказал:

— Заходите пообщаться, если будет желание, юный странник. Моя башня — третья, если считать от севера. Сегодня, как вы понимаете, планы у меня несколько иные.

Гадкий Миллиан раскрыл моё собственное инкогнито. Орден странников был известным в королевствах — половина рыцарских легенд рассказывала именно о таких как я. И судя по брошенным взглядам, некоторые леди любили в юности зачитываться историями о рыцарях…

— Остались только вы, сэр Горд. Не желаете познакомиться с кем-нибудь поближе?

Тон, которым леди Беатрис сказала эту фразу, был настолько жирным намёком, что понял бы даже последний деревенский дурак. Но к несчастью, чтобы не сделали с моим либидо мастера ордена, это работало до сих пор. Пришёл я сюда, конечно, за другим, однако развлечения иногда совсем не мешают работе…

— Разумеется. Больше всего я желал бы узнать поближе такую прекрасную женщину, как вы, леди.

Я встал и подошёл к началу стола, вперив в глаза леди уверенный, стальной взгляд. И похоже, мне удалось её на мгновение удивить, потому что Беатрис на какое-то время потеряла дар речи. Возможно, она содержала элитный бордель, но не работала в нём сама? Или местные предпочитали девушек помоложе и сама она подобных предположение не получала давно? На вид я бы дал ей лет 35–40, но она могла быть и старше… Леди несколько раз открыла и закрыла рот, видимо, силясь подобрать фразу. Я терпеливо ждал.

— Думаю, нам лучше поговорить об этом в другом месте.

Смерив непонятным мне взглядом своих девушек, дипломатично выдавила она.

Мы прошли по коридорам особняка в место, которое, по всей видимости, являлось кабинетом. По дороге я имел удовольствие оценить леди Беатрис сзади. Точёная, тоненькая фигурка в бордовом платье, дополнялись великолепным водопадом слегка волнистых рыжих волос, достающих до середины спины. В едва освещаемых коридорах особняка они казались тёмно-красными. Тяжёлый деревянный стол, кресло за ним и перед ним, шкафы явно канцелярского назначения, несколько бумаг и принадлежности для письма... Сев за стол и жестом предложив мне сесть, она попыталась начать диалог.

— Сэр Горд… Вы здесь человек новый… Видите ли…

— Вы хотите сказать, что содержите бордель, но не работаете в нём, как ваши девушки?

Спокойно осведомился я. Посмотрев на меня с ещё большим удивлением, и поморщившись на слове бордель, леди Беатрис осведомилась.

— Если вы это понимаете, как мне понимать ваше предложение?

В этот раз леди посмотрела на меня несколько холодно и высокомерно.

— Я действительно хочу познакомиться с вами поближе. Но не так, как вы подумали. Я прибыл сюда по делу.

И вот здесь, совершенно неожиданно для меня, в её глазах появилась непонятная обида.

— Вы хотите сказать, я не интересую вас как женщина?

По спине пробежал небольшой холодок. Весь опыт прошлой жизни просто кричал мне что, совершенно неожиданно для себя, я оказался в нешуточной опасности. Начинался путь по очень, очень тонкому льду.

— Моя леди, никогда в жизни я не встречал никого прекраснее и величественнее вас. Но зов долга и данные клятвы велят мне заниматься делом, а не припадать к вашим ногам.

Я картинно встал на колено, и аккуратно, не слюнявя, поцеловал ручку леди Беатрис, сверля её максимально честным, несчастным, и преданным взглядом, на который был способен. Несколько очень долгих мгновений она задумчиво смотрела на меня, но наконец, в её взгляд вернулась благосклонность.

— Ах, оставьте, мой рыцарь. Я понимаю, что такое долг. Так зачем вы здесь?

— Я должен выполнить в Ганатре одно крайне важное дело, рассчитанное на несколько лет вперёд. Однако ранее мне не доводилось бывать в вашем королевстве, и мне жизненно необходимо узнать как можно больше о нём. О короле и лордах, о жителях и важнейших делах. Я предположил, что такая великолепная женщина, как вы, сможет мне в этом помочь. Без преувеличения, это вопрос жизни и смерти.