"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Если я умру здесь, новое тело сформируется внутри сферы и умрёт вновь: та была слишком велика. Добежать до её границы, очевидно, я тоже не успею.
Воздуха в лёгких оставалось немного, и счёт шёл на секунды. Боль пронзила грудь и в глазах потемнело…
Я ударил чрезвычайно плотным потоком чёрных молний вертикально вверх, вскидывая руку, и на миг вокруг меня возникла огромная полупрозрачная сфера, удерживающая снаружи воздух. Чёрные молнии были одним из моих самых дальнобойных ударов… но на пределе дистанции их мощи не хватило пробить сферу. Однако в этот самый момент я понял и кое-что другое.
Один
Вокруг было чистое поле. Но это не значит, что там нельзя никого спрятать, верно?
Время не ждало. Я почувствовал, как от недостатка кислорода у меня начинают подгибаться ноги.
Быть может, я мог быть убить всех, многократно умирая в этой вакуумной сфере. Но это даст слишком многим понять, что и я уязвим… Нет. Только не так. Только не сегодня. Не в миг моей славы. Я не паду в этом бою.
Времени оставалось только на один удар: и пусть я не знал, где находятся волшебники, поддерживающие сферу, догадаться можно было легко.
Как же вас достать?
Я сорвал с пояса костяной стилет и вонзил его себе в сердце, выпуская из лёгких последний воздух. Миг вокруг мигнул и погас, одновременно обрушиваясь на сознание сенсорным шоком духовной формы. Быть может, в иной обстановке я бы просто оглушил себя подобным приёмом, не выдержав развернувшегося на милю вокруг восприятия… Но сейчас большую часть пространства вокруг составляла лишь пустота: так я нашёл способ обратить их идею против них.
Всего секунда, в которую я узрел врагов. Спрятать мастеров воздуха под землёй, в небольших ямах: хитрая придумка. Целое кольцо ям-ловушек, в которое я попал, радиусом в целую милю.
Самому себе я мог признаться, что не был уверен в себе в этот миг: никогда прежде мне не доводилось делать подобного. Но другого пути не было, и потому что я вложил силу своей собственной смерти, со всей яростью бессмертного, со всей своей жаждой власти, с отрицанием поражения и духом рыцаря-странника, который не желал сдаваться в один-единственный простейший приём, заученный первым…
Словно в один миг развернувшийся кракен, полсотни нитей смерти, настолько плотных и накачанных силой, что их стало возможным узреть невооружённым взглядом, впились в землю вокруг меня, взрывая её и убивая каждого мага ветра, спрятанного рядом…
Каждого, кроме мастера Фелиуса. Он ожидаемо уклонился, но вот его коллеги, спрятанные под землёй, сделать это не могли.
Сфера схлопнулась с чудовищным грохотом ударив по мне вакуумным взрывом: но тот лишь бессильно разбился о чёрную сферу.
Я демонстративно вынул из груди и повесил стилет на пояс, с наслаждением вдыхая воздух.
— Вечный. — громко крикнул я. — Бесконечный! Бессмертный! Это так сложно понять? Никто не может убить меня. Вам не выиграть эту битву. Сдавайтесь!
— Твоя вечность будет недолгой. — мрачно пообещал мне мастер Фелиус, хмуро оглядывая развороченные котлованы с трупами своих людей. — Всему рано или поздно приходит конец, и ты не станешь исключением.
Я расхохотался, разведя руки.
— Ты говоришь мне о неизбежном конце? Мастеру смерти, отрицающему саму её власть над реальностью? Ты глупее, чем я думал, старик.
Но довольно разговоров: пришло время умирать.Старый мастер ветра ожидаемо уклонился от очередного снопа чёрных молний длинным прыжком, ударив по мне спрессованными лезвиями ветра. Тщетно, но сдаваться он отказывался: это вызывало уважение.
Я опробовал ещё несколько ударов. Целенаправленные выбросы энергии, конусы проклятий, самонаводящиеся чёрные ленты проклятий…
Он был слишком быстр. Разрывал дистанцию и уходил от любого удара, пользуясь свободным пространством.
Нет, разумеется, я бы справился и с таким противником. Летать он всё же не умеет и на землю ступает: можно было бы попробовать просто проклясть всю землю, или взять его измором, на крайний случай.
Просто это займёт время. И сил потребует много, а они у меня не бесконечные, как бы не хотелось обратного. Я уже догадался, на это и рассчитывают враги: взять меня измором. Все эти ловушки, отказ предельно честного иерарха от дуэли, бросок в бой всех сил… Они исходили из изначально неверного предположения, что меня возможно измотать.
Чисто технически, конечно, это не было невозможным. Если бросать в бой что-то вроде големов, не имеющих в себе жизни, и только их. Но даже так, скорее всего, это сработало бы плохо: я всё ещё мог приносить себя в жертву вновь и вновь.
Но попытаться закидать трупами мастера смерти? О, хотел бы я видеть глаза тех магов, что поймут эту ошибку, читая об этой битве в учебниках истории… Конечно, они не могли знать: но всё же это вызывало у меня самое настоящее веселье.
Возможно, они смогли бы измотать обычного магистра смерти моего уровня таким образом, всё же, не так-то просто пропустить через себя целый океан и остаться в живых. Но с опытным и могучим личом такой фокус уже бы не прошёл, а с бессмертным — и подавно.
Мастеру смерти нет равных на поле боя. Я утоплю их всех в океане смерти, рождённом, когда падёт их собственная армия.
Проблемы с ловким старикашкой это не решало, впрочем. Но, к несчастью, для мага ветра, я действительно хорошо подготовился к этой битве…
У меня было время на эксперименты и подготовку во время перемирия. И что не менее важно, я мог обдумать и тщательно проанализировать собственные слабости.
Дистанция — естественная слабость магов Тиала. Я частично мог решить эту проблему поднятием нежити, однако создавать долговременные конструкты, способные сами по себе пролететь многие мили, не умел ни я, ни мастера королевств. Даже мастеров ветра я достал на пределе сил, принеся себя в жертву… А ведь это была всего миля.
Мастера Ренегона решали эту проблему, объединяя силы в круг, где каждый брал ближайший участок. Но даже так я мог потягаться с ними в большинстве случаев: так что здесь больших проблем не было.
Гораздо больше слабостью являлась скорость, что превосходно демонстрировал мастер Фелиус.
Под скорлупой своих потрёпанных доспехов находилось пусть бессмертное и изуродованное страшным предсмертным ритуалом тело, но это всё же было тело человека.
Мысль не имела своих пределов, но тело всё ещё служило мне проводником. Я мог творить чудовищные по мощи удары и укутывать себя почти непробиваемым покровом в доли секунды, конечно: равных мне в практике искусства смерти, безусловно, не было.