"Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Какие знакомые ощущения, — пробормотал он.
— Правда? — И снова этот глубокий изучающий серый взгляд.
— Ага, я тоже всегда изучал совсем другое, чем мое окружение.
Нужные формулы они, разумеется, нашли. Но, выйдя из библиотеки, он вспоминал не их, а необычную девушку, искренне и без притворства увлеченную математикой. С ней даже поговорить оказалось интересно. Жаль, что они больше никогда не встретятся. Или все-таки встретятся?
* * *
Дома опыты с прибором продолжались. Одному было неудобно и проводить эксперименты, и участвовать в них же в качестве подопытного. А снова звать Семена Торик не решался. У того свои дела, своя жизнь. Причем, судя по скомканным огрызкам телефонных звонков, жизнь
Так что Торик экспериментировал один. Подбирал другие частоты. Варьировал разбег и амплитуду по электродам. Пробовал даже применять больше или меньше соли в электролите. Кстати, оказалось, лучше работает концентрация в 1,4%, а не в 1,0%. Зато при 3% все вообще переставало действовать, только зря щипало кожу.
Здесь Торик задумался: как все-таки удачно все сложилось в тот жаркий зимний день! Случайно коммунальщики перестарались. Случайно лил градом пот, а в нем соль случайно оказалась как раз нужной концентрации, случайно кожи его лба коснулись электроды… Не будь этой цепочки случайностей, они с Робертом так и махнули бы рукой на всю затею с электросном.
Он подавал напряжение плавно или скачком. Менял глубину «махания пальцами» на электродах. Результаты получались нестабильные, неустойчивые. Чаще всего, даже если он засыпал, это был обычный сон без всяких воспоминаний. Но на частоте 2,7 герца с небольшой девиацией и широким разбегом по электродам Торик вдруг наткнулся на новый островок памяти.
* * *
…Меня несет, просто тащит волна восхитительного запаха. Уж точно не картошки, а… чего? Духов? Леса? Травы? Неожиданно я осознаю: мое лицо мое к чему-то прижато, я почти ничего не вижу. Светлое, чуть желтоватое… Сильный приятный запах перебивает все остальные ощущения. Судя по положению тела, я… сижу на корточках? Вокруг тепло, мягко шелестит ветер в листьях.
Ароматный предмет отдаляется, я выпрямляюсь и понимаю, что это цветок. Роза. Не пунцовая, не розовая, как на торте, и не белая, а нежного желтовато-бежевого оттенка. Рядом со мной бабушка София. Она улыбается и спрашивает: «Теперь ты понял? Чайную розу ценят не за то, какая она красивая, а за ее запах. В ней много розового масла, и люди это любят. Тебе нравится?»
Я молчу. Я в восторге! Просто не нахожу слов, чтобы передать, как мне нравится этот запах. Щеки мои опаляет жар запоздалого раскаяния: какой же я был глупый! Столько раз проходил мимо этой розы, невзрачной на фоне других чудес бабушкиного сада, и ни разу не наклонился понюхать ее! Внезапное открытие будоражит меня. А бабушка прекрасно знала про этот секрет и мне о нем не сказала! Она словно читает мои мысли: «Ты был слишком маленький. Нам надо собрать букет. Поможешь? Пойдем, будешь держать цветы». Мы обходим Двудомик и по тропинке, огибающей кусты сирени, поднимаемся в верхний сад.
— Вон там, у калитки, растут… — начинает объяснять бабушка, но тут мир переворачивается, изгибается, сминается ненужной бумажкой, и я вывинчиваюсь в комнату…
* * *
Надо же! Торик совсем забыл об этом случае. А сколько еще таких теплых и вдохновляющих воспоминаний утонуло в глубинах его памяти? Судя по яркости ощущений, он там совсем еще маленький, года четыре. И да, бабушка и потом часто поручала ему держать срезанные цветы, когда собирала кому-нибудь букет. Многие делали заказы — кто на свадьбу, кто отблагодарить важного человека, кто на особое свидание, когда просто полевых цветов для разборчивой невесты недостаточно. А бабушка выращивала лучшие в Кедринске цветы, да и букеты составляла отлично.
Маленькие жемчужины памяти… Вот бы научиться находить их все сразу! Чтобы не блуждать в потемках. Но для этого надо двигаться дальше.
Значит, все-таки придется вытаскивать Семена, «хоть он дерись».
* * *
Семен согласился встретиться только в парке, под пиво. Домой пригласить Торика ему теперь оказалось
неудобно — снова поссорился с женой. Личная жизнь не ладилась. Оксана, такая кроткая и застенчивая до свадьбы, теперь все чаще бывала недовольна Семеном. Впрочем, при его ветрености и склонности находить радости жизни где угодно, это было логично и предсказуемо. Для всех, кроме Семена.Оксана по-своему пыталась удержать мужа и наставить его на путь истинный, чтобы хоть не пропал по глупости. Семен в ответ хорохорился и, как мог, боролся за свои права. Естественно, пара часто ссорилась. Мало-помалу Семен начал осознавать, что красивая и умная женщина — совсем не синоним доброго и уступчивого человека. А невеста и жена действуют очень по-разному, даже если это одна и та же девушка. Он обижался, но сам меняться не собирался, ушел в глухую оборону и теперь просто пореже бывал дома.
Все это Семен вывалил одним сплошным потоком слов. Обиженный, растерянный, оставшийся с ощущением, что попал в западню, а теперь не знает, как оттуда выбраться.
Потом друзья поговорили о музыке, о группе в каком-то полузакрытом клубе, куда Семена после школы вытащил Курбатов и куда Торик уже не попал. Там тоже не все было ладно — группу снова раздирали разногласия: непонятно, в каком направлении им стоит развиваться. Ярик погряз в своих странных, ему одному понятных песнях. Семен даже предполагал, что он курит что-то не то. А может, и колется. Музыку Ярик писал ритмичную и заводную, но тексты оставляли ощущение оторванности от реальности.
Прямолинейный Курбатов иногда спрашивал: «Ярик, объясни, о чем ты поешь?» Тот отвечал туманно и зло: «О любви. Все мои песни — о несчастной, неразделенной любви. К миру. И обратно. Без надежды на понимание. Сути и мира. Зачем тебе? Зачем? Тебе!» Это звучало совершенно непонятно, но почему-то обидно. И в группе тоже копилось напряжение.
Семен поставил под скамейку вторую бутылку из-под пива. И только после всего этого друзья плавно перешли к главному. Торик не спеша обрисовал новые перспективы. Семен особенно заинтересовался физическими параметрами, так что пришлось достать блокнот и зачитать. Договорились, что новое устройство Семен сделает отдельной платой, без связи с первой частью. Здесь действовали совсем другие требования, иная схемотехника. Условно говоря, к существующему кентавру схемы они теперь собирались приделать глаза и уши.
Для начала друзья решили поймать альфа-ритм, как самое простое, но показательное физическое проявление активности мозга. Если даже это у них не получится, дальше идти нет смысла. Семен сказал: «Ладно, давай попробуем, а дальше видно будет».
На том и разошлись.
Глава 24. Помехи и Фарадей
Март 1985 года, Город, 19 лет
В марте вся страна опять целый день смотрела по телевизору «Лебединое озеро». Мрачный день классического балета превратился теперь в устойчивый символ похорон. Умер Черненко, который руководил страной чуть больше года. Рассказывали, что он задумал в стране большие перемены, решил выправить курс на более безопасный, но не успел — подвело слабое здоровье. Впрочем, в народе шептались и о других возможных причинах его скорого ухода. Народ ведь всегда найдет, о чем поговорить.
На следующий день после печального события на главную сцену вышел новый руководитель страны — Михаил Горбачев. Впервые за несколько десятков лет у власти оказался человек достаточно молодой — на тот момент ему было «всего-то» пятьдесят четыре года. Случай настолько небывалый, что западные СМИ тут же окрестили Горбачева «младенцем из ЦК».
Народные настроения переменились. Люди в кои-то веки сами, по своей воле, охотно смотрели выступления вождя! Где угодно: на работе, дома, даже в магазинах, где продавали телевизоры. Он говорил так живо, ярко и энергично, обещал множество перемен к лучшему. А в мае торжественно объявил о смене политического курса страны на «ускорение». Но для начала решил бороться с главным злом страны — пьянством, причем самым простым способом: полностью запретив продажу спиртного.