"Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Похожая ситуация получилась и с Паскалем, на котором Торик писал программы. Старый досовский Паскаль по-прежнему давал возможность писать программы. Но теперь появилась новейшая среда разработки под названием Delphi-2. Она работала со своим внутренним языком, похожим на Паскаль, но сильно расширенном. Но главное — на Дельфи можно было писать настоящие, полноценные программы для Windows! Оставался сущий «пустячок» — освоить все эти новые возможности, чем Торик теперь увлеченно занимался. И тут его ожидал приятный сюрприз — в Дельфи оказалась просто замечательная справочная система, хорошо организованная, полная и последовательная. Единственный минус в том, что вся информация отображалась на английском,
Чтобы при погружениях фиксировать не только получаемые сигналы, но и все, что мы «подаем на вход» мозга, пришлось снова обратиться к Семену. Тот, как водится, поворчал, но все же взялся навесить новый преобразователь и магистраль данных. Когда новая версия Мнемоскана оказалась готова к работе, Торик переписал программу сбора данных и провел несколько погружений по уже хорошо знакомым местам — просто чтобы проверить систему в целом. Какие-то новые данные записывались. Их было легко отличить от привычных, потому что Семен помечал их двумя взведенными старшими битами. Но поможет ли это хоть чем-то, могла сказать только Зоя.
Торик съездил к ней в магазин с компакт-диском, на котором разместились все файлы в новом формате. Забавно, но для непосвященных это выглядело так, будто он купил в магазине бракованный диск с музыкой, а теперь возвращал его продавщице.
Внешние проявления порой так обманчивы!
* * *
В феврале Вика пришла с занятий смущенной и кроткой и призналась, что ей объявили тему диплома: «Наглядность в преподавании физики». И это хорошая новость, ей еще повезло, а вот другим выдали вообще всякие ужасы. Плохая новость состояла в том, что она не имела ни малейшего понятия, как подступиться к работе и очень надеялась, что Торик возьмется ей помогать. Он немного помолчал, а потом ехидно заметил:
— Где-то я это уже слышал, Вик!
— Ну да, да! Мама мне точно так же сказала: сколько можно, мы уже и так его заездили, у тебя своя голова на плечах и все такое.
— И что подсказывает «своя голова»?
— Ничего. Просто нагло молчит и трясется.
— Трясется?
— Ну, боится, что я ничего не напишу, и меня выгонят. Хотя стой, есть одна вещь. Я не знаю, что там надо писать, зато мне сказали, о чем не надо.
— Рассказывай.
— Дай вспомнить. Я ничего не поняла, но постаралась запомнить слово в слово, как перед экзаменом. Вот: «Не надо рассматривать тему слишком поверхностно. Речь не о том, чтобы на уроке поставить модели и повесить диаграммы. Смотрите глубже».
— Интересно. И что дальше?
— Э… там было еще что-то, но я не помню. — Она беззащитно улыбнулась. — Так ты мне поможешь?
— Проблема в том, что я тоже ничего не знаю об этой теме. Ну, нет бы тебе дали что-то из нормальной физики! А тут — педагогика. Я в ней полный ноль.
— Нуль, — привычно поправила Вика. — Так и я — тоже.
— Как это? Тебя же пять лет учили этому!
— Ну… учили. У нас даже практика была в школе. Однажды на уроке мальчишки…
— Погоди. Что будем делать с дипломом-то? А тему нельзя сменить на… нормальную?
— Нельзя, в том-то и дело!
— Значит, у нас только один выход — библиотека. Нужно собрать все, что сможем, по этой теме. А потом пересказать своими словами.
— Ура! — Она вскочила, закружилась по комнате, ненароком сбив с полки цветной шар в плетеном горшке, но даже не заметила этого.
Разумеется, текст в основном писал Торик, но Вика старательно вникала в детали и даже вносила поправки. К тому же все исходные материалы она собирала в библиотеке сама. Пару раз даже приезжала к Торику на работу, взяв в читальном зале нужные статьи и книги, сумев их вынести всеми правдами и неправдами, чтобы Торик быстренько снял ксерокопии. Вот где
пригодилась «Служба копирования» из инвалидов! Пока Вика сидела в «Компьютерной» и ждала, шустрые бухгалтерши о ней чего только не надумали. Но если что и говорили, то между собой, Торику ничего не высказывали. Человек взрослый, неженатый, мало ли, какие у него подружки?В итоге тема ему даже понравилась. В нем снова проснулся философ, и он посмотрел на вещи шире. Наглядность — это абстрактное понятие, которое имеет предельно практическое применение. Суть оказалась не в том, ЧТО рассказывать и показывать, а в том, КАК это делать.
А если копнуть еще глубже, применение наглядных пособий, наглядных представлений о явлениях и темах позволяли преподавателям пробуждать в учениках другое полушарие мозга. Не то, что отвечает за переработку текста или речи, а то, что занимается восприятием и обработкой образов. А когда за работу принимались оба полушария сразу, они помогали друг другу, и материал усваивался быстрее. В каком-то смысле, это тоже была синергия — синергия полушарий. Когда вместе они делают то, чего не могло бы сделать каждое из них по отдельности.
Вот только вопрос: надо ли это — копать глубже?
* * *
Зоя ничуть не удивилась.
Торику не терпелось делиться с ней новыми открытиями, так что они теперь довольно часто перезванивались. Так вот, мысль о слаженной работе полушарий Зое казалась очевидной:
— А ты думаешь, почему я не просто читаю столбики твоих цифр, а именно строю модели в Маткаде? Он дает самые разные наглядные представления. А дальше включается человеческая интуиция. Покрутишь одну идею, другую, разные виды, разные представления, и вдруг приходит озарение: так вот же он, тренд! Раскручиваешь его обратно до формул и выводишь закономерность.
— Так просто? — не удержался он.
Зоя вздохнула:
— Как тебе сказать? Это как рассказывать про игру на рояле. Садишься, трогаешь клавиши, и миллионы людей во всем мире слушают тебя, открыв рот. Это просто?
— Там надо еще уметь играть, причем хорошо. И музыку чувствовать, как никто.
— Вот и я о том же. Уметь. Ошибаться. Набивать шишки. Учиться делать. Учиться видеть, замечать, сопоставлять.
— И еще думать и оценивать.
— Вот-вот. Кстати, я тут покрутила еще наши данные и сделала кое-какие новые выводы. Этот твой Стручок, похоже, был прав. Не все частоты принимаемого спектра оказались важны. Часть их, видимо, относится просто к процессам в организме, а не к обмену данными с прибором. Я пока буду их игнорировать при анализе.
— Меньше сора — меньше вздора?
— Пока да. Но я не исключаю, что когда-нибудь и в них покопаемся отдельно. Возможно, оттуда можно будет косвенно извлекать твое состояние — волнуешься ты или в покое, испытываешь радость или горе. И еще…
— Да?
— Относительно «черного ящика» он тоже оказался прав. Без «входных данных», без того, как мы воздействуем на мозг, там нечего было делать. Мне жаль, что я сама до этого не додумалась и потратила столько усилий и времени напрасно.
— Извини.
— Я догадывалась, но… не знала, возможно ли технически получать и записывать эти данные.
— Я обязательно скажу ему.
— А знаешь что? Мне даже интересно было бы на него посмотреть. Можно это устроить?
— Конечно. Он тоже хотел с тобой познакомиться. И нам троим есть, что обсудить.
* * *
Торика одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, ему нравилась идея, что его друзья встретятся друг с другом. Тем более, они оба — и Зоя, и Стручок — хотели этого, каждому из них было интересно взглянуть на другого. Да и общее обсуждение могло натолкнуть на новые мысли, и это все здорово.