"Фантастика 2025-71". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
— И что с того?
— Беречься тебе надо. Беречься.
— Если честно, то я не вижу в этом смысла особого.
— Но почему? — немало удивился седой.
— Вот принес я много всяких знаний. И что дальше? Они вам нужны? Не думаю. Ты же видел взгляд Гостяты. — мрачно произнес парень.
— Твой отец с Гостятой и повздорил. Али не помнишь?
— Мне без разницы вся эта мышиная возня. Мне важно то, что я для него враг.
— Не говори глупостей!
— Тот сармат. Как его звали?
— Арак.
— Тот Арак ему ближе, чем я. Но я Гостяту не осуждаю.
— Я сказывал, что будет, ежели так не делать, — возразил Вернидуб.
— А я сказывал, что будет, ежели дух иметь да за свое стоять! — рыкнул Неждан. — Я вам тут не нужен. Только всю воду мучу. Начну железо делать. И что? Сами же и сдадите. Али забыл, как о прошлом кузнеце сказывал?
— Там другая ситуация была.
— Разве? — усмехнулся парень. — Он стал мастером добрым. Его сарматы и приняли. А потом с торга продали. Главное, чтобы у нас доброго железа было в обрез, как и соли, и иного. Чтобы держать нас за глотку. И не давать ни вздохнуть, ни пернуть. Али не видишь того?
— Ты что туча дождевая, — покачал головой седой. — Грозовая.
— Предлагаешь мне, как дитю малому, радоваться пустому? Нет. Видно, рано я пришел. Надо уходить. Смертью или еще как. Мне тут не место.
— Не дури!
— А что не дури?
— Арак же сказал — это лето и два будущих брать с тебя дани не станет. А потом по шкурам и сахару не в четверо, а в трое от обычного.
— Ежели добро делать стану, то придет Арак и скажет — пошутил я. А если стану ругаться, так просто заберет все. Али нет?
— Небеса не дадут.
— Небеса останавливают зло, только вручая копье в руки тех, против кого оно обращено. Под лежачий камень вода не течет. Для Арака и прочих — мы что скот, разве что говорящий. Они нам оставляют столько, чтобы не сдохли. Остальное так или иначе вытягивают.
— Дурной у тебя нрав. Ой, дурной. — покачал головой Вернидуб.
— А какой он должен быть? Гостята мой враг. Арак — тоже. Как я должен мыслить о своих будущих летах? Что они станут вокруг меня песни петь да танцы танцевать?
— Гостята не враг тебе.
— Чего они с отцом не поделили?
— Не ведаю.
— Но слышал.
— Слышал, что, перепив меда, подрались из-за чего-то. Но кто там прав, и из-за чего была драка — не ведаю. Да и тебе надобно выслушать обе стороны, а не только отца стороны держаться.
— Почему?
— Потому что Гостята дядя тебе. Родич.
— Хорош родич, — нахмурился парень. — Хотя я слова отца не помню. И судил по его поступкам, ибо сказано: по делам их узнаете их. — выдал он на-автомате один из основополагающих христианских принципов.
— Он видел, что Арак ярился, и старался сгладить это.
— Он ограбить меня хотел помочь.
— Арак был в своем праве. Он мог взять в четверо от десятой части всего, добытого охотой.
— Мясо я ему с удовольствием бы вручил. Из отхожего места. Тщательно переваренное. Прямо корчагой бы черпал. Щедро. От души.
— Мясо по традиции не берут, только шкуры.
— Мы по кругу одно и то же обсуждаем
который уже раз?— Несчетно.
— Как ты видишь, убедить меня ты не в силах. Посему мыслю, по весне я соберу свои пожитки, провожу тебя, а потом и сам куда-нибудь отправлюсь.
— Ой дурень… — покачал головой Вернидуб. — В рабство захотел? И это хорошо еще, если в рабы решат продать, а то убьют и поминай как звали.
— Ты ведь в Ольвию по юности ходил.
— Ходил. Сообща с родичами. Нас там два раза по десятку было. И у всех — копья с костяными наконечниками да ножи. И то — чудом ушли.
— Отчего же?
— Зажали нас. Хитрости выманили в переулок по темноте, да придавили. Когда проход в три шага шириной, а на тебя надвигаются добрые воины в железе кованом да с большими щитами, много не навоюешь. Повздорили мы с нанимателем. Заплатить стали требовать после очередного пустого обещания. Ну он и решил это прекратить по-своему.
— И как ушли?
— Чудом… лишь чудом.
— Каким же?
— У Борза нашего полюбовница там нашлась. Вот она в одном доме и жила, у которого нас прижали. Увидела. И дверь отворила. Мы через что и утекли. И ее прихватили, иначе бы сгубили.
— Жива она еще?
— Куда там? — махнул Вернидуб. — Погоня стрелы пускала. Вот одна ее и настигла.
— А наших много ушло?
— Едва десяток.
Неждан промолчал.
— Думаешь? Правильно. Подумай. Повезет — в рабы попадешь. А ежели нет — сразу примучают. И хорошо, если без пыток обойдется.
— Я везучий. Прорвусь. Да и чего тебе тревожится? Я тебе уже показал и еще покажу, как железо делать. Пользуйся.
— Гостята тебе не враг, — с нажимом произнес седой.
— Ты полагаешь, что, если несколько раз повторишь одни и те же слова, они станут более убедительными? К тому же я не боюсь смерти. Судя по твоим рассказам — один раз я уже умер. В тот день, когда пришли набежники.
— Давай ты не будешь спешить?
— А чего тянуть?
— Я обещаю, по весне пойду к Гостяте и найду способ вас примирить.
— Он должен мне жизнь отца и матери, сестер и весь скот угнанный набежниками. Ибо если бы не он — нас бы сюда не отселили.
— Если бы не он, ты бы и ведуном не стал.
— Как будто я этого у кого-то просил, — скривился Неждан.
— В твоих речах я слышу Перуна. — серьезно произнес Вернидуб. — Не отдавайся ему всецело. Его путь — путь войны… крови… бесконечной крови без конца и края.
— Именно поэтому я и хочу уйти. Живите в покое, как привыкли.
— Ты был дан богами этому роду. Здесь и сейчас. Мыслишь, боги не ведали, что творили, породив великого ведуна шутки ради?
Неждан промолчал.
— Просто доверься мне. Обещаю — я договорюсь.
Парень повернулся. Внимательно посмотрел в глаза Вернидубу. И, после, наверное, минуты игры «в гляделки».
Кивнул.
И, возвращаясь к строганию башмака из липы, едва заметно усмехнулся краешком рта. Вербовка агента влияния потихоньку продвигалась. Хотя и не без проблем. Но ничего, до весны еще было время. А отступать без боя Иван-Неждан не собирался…