"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Марко поморщился, — ощущения, переживаемые им, определенно не казались приятными. Правая его рука задрожала, и Паоло взволнованно стиснул его пальцы своими, сам бледнее не хуже названного сына.
— Сынок… — слетел с его губ обеспокоенный шепот.
Мастер нахмурился: досужие высказывания отвлекали его.
— Тише, тише… — он бормотал, немного поворачивая голову молодого хранителя памяти, — Вот туда, да… так…
— Я вижу, — Марко, не открывая глаз, сдвинул брови, — И слышу… Я чувствую! Винченцо?..
Опять повисла тишина. Что сказать или сделать никто не знал, а парень, казалось, не собирался продолжать, беседуя мысленно с другим хранителем памяти. Лицо его морщилось, руки подрагивали,
— Да… да… — губы его шевелились как будто против воли, — Хорошо… Башня… да… нет! — он вдруг распахнул глаза и, резким движением вырываясь из рук Альберта, высвободил и руки из хватки растерявшихся магов. Дыхание его было сбивчивым, неровным; в глазах застыло отчаяние.
— Мы ошиблись… — он растерянно оглядел своих помощников, затем устремляя взгляд на наблюдателей, — Так ошиблись… Ночь Большой луны наступить завтра! И, если мы не успеем…
— Значит, должны успеть, — Альберт, всегда понимающий и воспринимающий новую информацию очень быстро, на мгновение сжал губы, — Где Венсен?
— В башне… той же башне, где будет ритуал, — Марко глубоко вздохнул, — Я слышал… они сказали, что он будет слышать и, возможно, даже чувствовать все, но ничего не сможет поделать. Он связан… почему-то не может порвать веревку.
— Должно быть, это не веревка, — Людовик, нервно сжимающий эспандер, нахмурился, качая головой, — Наверное, это что-то вроде той водной удавки, что мы видели. Такое не разорвешь, здесь нужна большая сила…
— И не столько физическая, сколько магическая, — Роман, продолживший мысль брата, тяжело вздохнул, — А я всегда надеялся, что у Винса полно и такой, и такой… как же я заблуждался!
— Роман, не начинай, — девушка мимолетно поморщилась, — Что мы будем делать теперь? Если Ночь наступит завтра, а мы… у нас же еще ничего не готово!
— Будет готово! — великий маг, решительный и уверенный в своих действиях, как никогда, сжал кулаки, — Луи, Марко — за мной. Нам предстоит долгая и трудная работа, мы должны, просто обязаны забыть об усталости и успеть закончить ее до завтра. Вперед, ребята, вперед! В конечном итоге, многое мы уже сделали…
Альберт и сопровождающие его молодые люди уже покинули гостиную, когда Анри, все это время кажущийся совершенно обескураженным, наконец решился подать голос.
— Простите меня… — он опустил голову, слегка качая ей, — Я… я ошибся, я не думал, что ошибусь…
— Анри, — Эрик, мягко улыбаясь, покачал головой и мягко потрепал сынишку по опущенной голове, — Не вздумай винить себя в чем-либо. Ты рассчитал все очень правильно, насколько возможно точно, это мы не пожелали проверить… Запомни, сынок, — как бы точны ни были расчеты, проверка им необходима всегда. Всегда! И не расстраивайся из-за своей ошибки — это свойственно всем.
Татьяна, не в силах скрыть улыбки, с гордостью посмотрела на мужа. Отец из Эрика вышел не просто хороший — он был замечательным отцом, заботливым и внимательным, беспокоился о воспитании сына и старался обучить его всему, что знал сам. С таким родителем можно было не сомневаться, что юный Анри Людовик вырастет по-настоящему хорошим человеком и, вероятнее всего — не менее хорошим магом. В конце концов, в магии ведь не всегда важна собственно магия, порою ей необходима и человечность…
Ричард глубоко вздохнул и, вытянув руки перед собой на столе, откинулся на спинку стула, немного запрокидывая голову. Лицо его было мрачно.
Подготовка к предстоящей битве шла вовсю, маги трудились, придумывая, составляя новое зелье, граф и виконт перебирали различные варианты вооружения, а оборотень, как, впрочем, и девушка, и еще некоторые
из обитателей замка, слонялся из угла в угол, не зная, кому и чем помочь или помешать.Наконец он нашел себе место в гостиной, где тихо тосковала Татьяна и, сев неподалеку от нее на стул, решил разделить с девушкой ее мысли.
Последняя же, обнаружив, что у ее размышлений появился товарищ, почему-то смутилась и опустила взгляд на столешницу.
На некоторое время повисло молчание.
— Я… — Татьяна, наконец решившая нарушить его, тихонько вздохнула и, рассматривая собственные ногти, неуверенно продолжила, — Когда я была в плену, Чеслав, он… говорил со мной. Много рассказывал…
— Да, я помню, — Лэрд дернул уголком губ, — Что-то о том, что ты сама создала окружающий тебя мир, притянула всех нас в свою жизнь… Не знаю, насколько это справедливо, но, боюсь, этой силы он тебя все равно уже лишил, забрав кулон и браслет.
— Да, вероятно, — девушка слегка поникла, — Но, знаешь… Я сейчас не об этом. Он говорил много, лил яд литрами, стремился задеть… Обвинял меня в жестокости. Рик… — она подняла взгляд на собеседника и на миг закусила губу, — Это правда, что я в твоей жизни была… единственной любовью?..
Баронет колебался недолго. Он слегка приподнял подбородок и, спокойно глядя на собеседницу, мягко улыбнулся.
— Да, это так. Я не любил, пока не встретил тебя, мне было неведомо это чувство. Тебя это тревожит?
Татьяна вновь опустила голову. Собственная жестокость довлела над ней, заставляя ощущать всем существом справедливость обвинений Чеслава. Как, как она может винить его в чем-то, если сама… Да, никого не убила, но все-таки поступила довольно жестоко, отвергнув любовь столь благородного человека, да еще и… в таких условиях.
— Напрасно, — Ричард говорил спокойно, очень уверенно; на губах его по-прежнему цвела улыбка, — Я отказался от тебя сам, Татьяна, не забывай об этом, и ни на миг не пожалел о своем решении. Рядом со мной по-прежнему опасно, я бы не смог выступать столь свободно против Чеслава, будь я женат и обременен детьми… Кроме того, Эрик — мой племянник. Я совершенно счастлив за него, счастлив за тебя, я люблю Анри, как родного сына, даже, быть может, больше. Я живу в семье, которую люблю нежно и очень сильно и, поверь мне, отсутствие в моей родне этого рыжего мерзавца делает мое счастье лишь более полным. Татьяна… — он протянул руку через стол и ласково сжал пальцы девушки, — Не вздумай винить себя в чем-либо. Поверь, мое счастье никогда не заключалось в обладании тобой, я хотел лишь видеть, что счастлива ты. И сейчас, когда я это вижу — я вполне удовлетворен. Ты — моя семья, все, все здесь — моя семья. И Винсент… — мужчина помрачнел, выпуская руку собеседницы, — Чеслав перешел границу. Похищения Винса я не прощу ему, да думаю, что и никто из нас не простит. Знаю, он не любит мелкую игру, всегда предпочитает играть по-крупному, но… Он вышел за рамки. Сейчас, когда Вик де Нормонд у нас, когда рядом с Чесом остался только этот чертов паук…
— Они друг за друга жизнь готовы отдать, — девушка невесело вздохнула, подпирая щеку ладонью, — Мы, конечно, преданы друг другу не меньше, и, разумеется, тоже друг за друга пойдем на все, но… я боюсь, что сила все-таки на их стороне.
— Не смей так думать! — оборотень нахмурился, — Если ты заранее так уверена в поражении, значит, они уже победили. Уже, Татьяна! А ведь мы даже не вступили с ними в полноценный бой. Альберт прав — будь здесь Винс, он бы велел нам отставить уныние и отчаяние, велел бы нам максимально собраться и выступить против врагов. Я… мне тоже непросто это дается, — он быстро улыбнулся, — Винсент всегда вел нас, а теперь… Но отчаиваться все равно не стоит. В конце концов, их только двое, а нас?