"Фантастика 2025-80". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
Второе объяснение — я продолжаю спать. Настоящих сказаний Дваля я на самом деле не читала, и когда уже совершенно точно проснусь и сравню их с реальной книгой, то содержание не будет иметь ничего общего с написанным…
Я нервно рассмеялась, а потом схватилась за голову. Растрепанная, сидя с раскрытой книгой прямо на полу у стеллажа. Вспомнился мэтр Друмис с его мутным блуждающим взглядом. Да я сейчас не лучше выгляжу… Манс не торопится что-то объяснять (да и разговаривал ли он вообще со мной?), а сама я вот-вот потеряюсь между явью и сном, ничем не отличающемся от реальности. От накатившего отчаяния непроизвольно заплясали черные огоньки на пальцах, опалив страницы.
Да крыжты зеленые…
Но с нетерпением буду ждать следующей ночи.
Глава 9
Между сном и явью
Все последующие дни сонный мир словно проверял меня на прочность. Мне казалось, что я бодрствовала постоянно. То в реальности, то в мире сновидений, но разум не отключался ни на секунду. День и ночь превратились в череду прыжков, сменяющих друг друга ситуаций, где сначала следовало удостовериться в реальности происходящего. Потому что я начала просыпаться во сне не только посреди ночи в своей кровати, но и на занятиях, в столовой, в вечернем Разнотравном саду… И каждый раз греза была совершенно неотличима от реальности. Я запросто могла болтать с духами или спрашивать о чем-то преподавателя, пока в конце концов не появлялся говорящий громадный манс, разочарованно качая шипастой головой, и не убеждал проснуться.
Греттен мог только проводить. Научиться же изменять этот мир мне предстояло самой. А пока что я приучила себя постоянно обращаться к магии. Есть магия — реальность. Нет — сон. Мне нужно было видеть черный огонь на кончиках пальцев или чувствовать тяжесть скимитара, чтобы понимать, где я сейчас. Даже если ненадолго прикрывала глаза. Мир снов оказался настолько коварен, что я могла проснуться внутри сновидения несколько раз подряд и все равно оказывалось, что сплю… И еще я до одури боялась, что когда-нибудь смогу приснить себе магию. Да, она будет ненастоящей, но я-то буду уверена в обратном. И границы между мирами сотрутся окончательно.
Так что, пока этого не случилось, следовало как можно скорее научиться управлять миром снов.
— Ардин?! — послышалось откуда-то сбоку. Голос то ли удивленный, то ли негодующий.
Я привычно проморгалась, окутала себя черным пламенем и посмотрела в сторону зовущих. Через два стола сидели Мекса и Анхельм. Они тревожно переглянулись между собой и пересели ко мне, их тарелки перепорхнули следом.
— А, привет, — кивнула я друзьям.
— Дин… Мы же прямо перед тобой сидели… А ты просто зашла в столовую и села за пустой стол.
— Да? Я как-то не заметила…
— А тебя вообще-то все заметили… Ардин, прошу тебя! Скажи честно. Ты справляешься со своей Тьмой? Ну, я имею в виду сейчас, без Света. Ты ведь даже нас не замечаешь!
— Ну что за глупости, Анхельм, — отмахнулась я, сдержав легкую волну раздражения. Ну к чему эти разговоры сейчас? — Разумеется, справляюсь.
— Ан… Анхельм? — запнулся парень и посерел лицом.
— Ну, Анхельм Эррано, — не поняла я заминки. — Ты разве имя успел сменить?
Тот с ужасом посмотрел на Мексу. Красивый парень, потенциально сильный маг, но излишняя эмоциональность его портила. Корсталией — а это его будущее, если не упустит — надо управлять твердой рукой. Когда избавлюсь от навязанного жениха, стоит присмотреться.
— Ардина, — вот унвартка молодец, всегда коротко и по делу. — Ты постоянно вызываешь Тьму. Везде. Просто сидишь или идешь, но все время смотришь на пальцы в черном огне. Люди пугаются. Ты ее контролируешь?
— Конечно. Вот она есть, вот ее нет. Нехитрый фокус, если подчиняешь
ее полностью.— Многие думают, что это непроизвольные выбросы. И боятся. Как в тот раз, когда рухнули Врата. Ардин, ты точно… в себе?
— Это я и проверяю каждый раз. А боятся слабые. Бояться вообще глупо. Мекса, тебе не стоит волноваться. Мэтр Сарттас от меня ни на шаг не отходит.
— Ардин, а ты когда спала вообще в последний раз? — вот умеет не в бровь, а в глаз. — У тебя такой взгляд мутный.
Может, это Греттен принял образ Мексы и проверяет мою способность отделить сон от яви? Сейчас как обернется огромным шерстяным мансом… Я еще раз, проморгавшись, выпустила черное пламя перед собой. Нет, Мекса настоящая. Что ей ответить?
Что постоянно сплю? Не помню? Вообще не сплю?
— Не знаю, Мекса. Это все сомнология. Крепкий орешек. Не переживай, разберусь.
— Мы можем помочь, ты же знаешь, что мы всегда рядом. Триангл.
— Ага. Нет, серьезно, не берите в голову. Тут скорее справятся книги, мэтры и манс. И да, спасибо за беспокойство.
Вроде разговор был окончен, судя по их молчанию, так что я сложила в сумку учебники и поспешила к мэтру Друмису.
— Ардина. Ты всегда звала Анхельма исключительно Хельме. Никак иначе, — донеслось мне в спину.
— О, — остановилась я на секунду, припоминая. — Хорошо! Увидимся.
Управлять собственной фантазией во сне оказалось гораздо сложнее, чем той же магией, впервые столкнувшись с ней. Потому что магия внутри тебя и часть тебя, а сонный мир — сам по себе. Он повсюду и безграничен. Это он диктует свои правила спящим, а любое искажение, навязанное фантазией проснувшегося во сне, воспринимает в штыки. Прогибается неохотно, со скрипом.
Усилия пришлось объединить не только сомнологу Друмису и мэтру Сарттасу, учившему меня самоконтролю, но и мэтру Серенде, менталисту. Благодаря их советам и практикам я смогла через некоторое время нащупать саму канву сонного мира. И потихоньку, очень осторожно, начала вплетать туда свою волю.
Прошел март, близился к концу апрель. Я не замечала проходящих дней, не замечала смены дня и ночи. Кажется, мое тело постоянно спало положенные восемь часов, но разум не знал отдыха. Пока мэтр Друмис не объяснил, как заснуть во сне, а Греттен не провел в это скрытое подцарство… Тогда я выспалась вволю, не видя и не осознавая ничего, просто плавала в ласковых черных водах несколько дней или недель… или лет?
Зато как только я сумела изменить крохотную часть вокруг себя, будучи в осознанном сне, то будто распахнулась дверь. Кажется, это был цвет покрывала. Мне просто остокрыжтело постоянно просыпаться под бежевой мохнатой шкурой и одним усилием воли я превратила ее в зеленый вязаный плед. Я нащупала слабину в этом мире. Я захотела — и сонное царство подстроилось под мое желание.
На третью ночь после этого мы уже летали с мансом наперегонки…
Тварь дважды за неделю сменила пол. Сагарта могла потребовать что угодно: отдать ей силу, здоровье, богатство, потребовать любую другую клятву взамен, но нет. Она предпочла дать. Вручить эту Тварь зародышем в реторте, чтобы Ронард сам вырастил ее. Вернул то, что погубил когда-то.
По крайней мере, оно молчало. К концу апреля младенец подрос до годовалого и окончательно определился с гениталиями. Наблюдать за этими метаморфозами было поначалу противно, а потом и вовсе неприлично. Ронард сам сходил под магической личиной в город и купил все полагающееся младенцу — сорочки и маленькие одеяльца. Подумал, и купил подходящей одежды на много возрастов вперед. Хотя бы естественных для человеческих младенцев отправлений Тварь не производила — вся кормежка шла исключительно в рост.