"Фантастика 2025-80". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
Пришлось переместить ее в глубокий ящик шкафа. Затем в другой, побольше. А после и притащить детскую кроватку под покровом ночи. Тварь держала его в столице грорш еще знает насколько, а время шло. Может, стоить кормить ее чаще? Ну уж нет, содрогнулся Ронард.
Этот мир был поистине волшебным. Подчинялся он неохотно, но с каждым разом все быстрее, уступая моему напору и открывая все новые возможности. Вскоре мне было достаточно одного усилия мысли, чтобы легко менять обстановку вокруг себя. Я гуляла по Ровелю, порхала по заснеженным вершинам Истрии, купалась в теплых водах Южного моря. Осязание, цвета, вкус проявлялись даже ярче, чем в реальности. С людьми — если я желала их видеть — можно было вести долгие
Я, ради эксперимента, вообразила себе мэтра Друмиса и выпила с ним чаю в наскоро придуманной беседке на знойной летней поляне, попросив рассказать мне этот сон на следующем занятии. Конечно же, он его не видел… Пока это только мой мир и он не пересекается со сновидениями других людей.
Где же тогда пределы? Чем ограничен мой сонный мир? Не географией точно. Пространство охотно сминалось, стоило мне вообразить то или иное место. Выражение «как пешком до Альтанских гор» здесь не имело смысла. Ходила уже, и не раз… Взмывала ввысь, когда весь континент оказывался как на ладони, но и тогда мир не заканчивался. Континент омывали воды, а дальше виднелись другие земли — незнакомые, но, несомненно, существующие…
Теперь я поняла, зачем сноходцам нужен был книттет-проводник. Потому что сонный мир безграничен. За его пределы невозможно вырваться, фантазия проснувшегося во снелишь расширяет его границы еще больше. И только проводник откроет дверь в другие сонные миры.
Каково это — заглянуть в чужой разум? Из уроков менталистики мэтра Серенде я знала, что та же легилименция опасна для обеих сторон. У любого живого существа, просто ткни его палочкой, включается защитный рефлекс. Гусеница свернется в шар, вупик оглушит невыносимым визгом, маг машинально и безотчетно выстроит щит. И мозг человека обороняется так же — бессознательно отторгая любое вмешательство извне. А может и в ответ ударить. В первом случае менталист просто не сможет пробиться в разум, либо же нанесет большой урон психике испытуемого, если пойдет напролом. А во втором — может и сам пострадать. Поэтому мэтр и спрашивал тогда добровольного согласия, когда арн Шентия поднял в кабинете ректора вопрос о неправомерном отчислении.
Во сне, интересно, так же? Скорее всего, да, ведь все рефлексы в подсознании. Греттен выводить меня за пределы своего мира отказался. «Не готова», пробурчал он и больше на уговоры не реагировал.
Ну и ладно. Что мне, к преподавателям в гости во сне ходить?
Те и в обычной жизни не успевали менять под меня программу обучения. Много, много времени было у меня во сне. И для книг, и для тренировок. Пусть магии в этом мире не водилось и практиковаться там же я не могла, зато теория оседала в памяти накрепко.
Вечером я устроилась в теплом Разнотравном саду. Весна и так уже уверенно цвела в этой части страны, зато в саду было настоящее лето. Не без моей скромной помощи. Здешнее лето мне нравилось, в Истрии же оно было коротким и нежарким.
— А ну брысь, выродок! Разлегся тут, — донеслось вдруг в нескольких метрах.
— Слушай, Аландес, не трогал бы ты его. Он на обычного манча не очень-то похож.
— Конечно, это ж вымесок грорша и хумрика! Боишься, что-ли, Плентер? Этого переростка шерстяного?..
— Да не боюсь я его! Только если он здесь, то и эта… ну, наследница Тьмы… где-то рядом.
Я сидела за поворотом дорожки, посреди которой разлегся Греттен, скрытая высоким кустарником. Манс за себя постоять сумеет, а видеть надменное лицо Аландеса не хотелось.
— Какая еще… Нит-Истр, что-ли? Аххах, так ты ее боишься? — презрительно рассмеялся наследник.
— Ну, знаешь… Она тут, говорят, со всей Академии нежить из-под земли подняла. Птицы, мыши, змеи… все, что сдохло за сотни лет в этом саду и около. Тут крыжтовы майские жуки как снаряды летали, причем пустые внутри! Одна оболочка хитиновая…
Было дело, усмехнулась я. И Эстас Шиллла был очень доволен.
— Она поехавшая, я тебе клянусь… То за меч свой кривой постоянно хватается, то просто вся в черном огне ходит… ну реально страшно!
— Без тебя знаю,
что поехавшая. Она этот самый меч мне как-то приставила к… — огрызнулся принц и осекся. — Да только ничего она не сделает, если вылететь отсюда не хочет. А на это, поверь, многие рассчитывают и следят. А если перестанет окончательно со своей Тьмой справляться, так ее мигом kilde til d?den объявят, будь она хоть трижды арнаи. А, ты и не в курсе… Это «несущие смерть», таких десятка два за всю историю и было. Это маги, которые с собственной силой не справились. Угадай, какой.— Ну с Тьмой, понятно… И что с ними делают?
— Да уничтожают нахрен, вот что. Что, думал магам все можно, раз их мало?.. Мой весь такой верный отцу дядюшка сам и отдаст приказ, — злорадно ухмыльнулся Аландес.
Это была новость для меня. Мэтр Сарттас упоминал, конечно, о «несущих смерть» — это когда Тьма захватывает полностью и замещает собой душу, неся сплошные разрушения, но никогда не говорил, что с ними стало. А еще больше мне не понравилась фраза «многие следят»…
Значит, присмотр Шентии не ограничен одной охраной вне Академии? За мной наблюдают и внутри? Все ради Империи, неприятно кольнуло внутри понимание. Император прикажет — и Шентия сам ликвидирует угрозу. Да нет же, глупость… Шентия знает, что у меня есть Свет, а с ним я не опасна. Никто, кроме унвартки и Эррано не знает, что я отдаю его богине. А… если это они «присматривают» и докладывают? Ксавия, скорее всего, тоже. Они все в сговоре… Почему я снова так слепа? Еще полтора месяца назад, кажется, мне думалось, что его светлость любит меня. И я вроде тоже… Но почему это все так размыто, никаких отголосков прежних чувств?
«Потому что их и не было», — успокоила меня Тьма. — «Ты наконец смотришь на мир ясным холодным взглядом».
Я улыбнулась ей. Прозрела, так и есть.
— Да уберешься ты, нет? Развалился посреди дороги! — раздалось с той же стороны.
Короткая пауза, шорох гравия и Греттен вдруг жалобно взвыл. Я подскочила, бросившись к мансу. Тот уже встал на четыре лапы, поджимая одну заднюю, и с булькающим рокотом оскалился во всю пасть на принца. Этот недоносок что, пнул его?!.. Я в ужасе смотрела на разъяренного манса, на его вставшую дыбом шерсть, и чувствовала, как во мне черной глухой стеной поднимается Тьма, окутывает пламя, а над головой воронкой расползаетсяничто…
Мансу нечем защититься, кроме клыков и когтей, а этот гаденыш уже прицеливается боевой в мое смелое чудище. А как же запрет на ее применение вне тренировок? Ах да, только против других людей, животные не в счет…
— Аландес! — крикнул Плентер, заметив меня в сумерках, и бросился наутек. Хотя бы один соображает.
Принц поднял глаза и мы встретились взглядом. Убирать с рук алую боевую он не спешил.
— Давно не виделись, Нит-Истр, — ухмыльнулся наследник. — Или кто ты там теперь… Что, даже не поблагодаришь? Такую завидную партию тебе устроил. Хорош ведь жених, скажи? Любая сиротка мечтала бы. Или жалеешь, что другой женишок не успел подсуетиться? Всего-то на день опоздал, какая жалость. Но не со мной же тебе было родниться, право слово… Я дядюшке поклялся, что этого не произойдет. А рес Данлавин держат слово.
— Живые рес Данлавин, — прошептали тени за меня.
Аландес не дрогнул. Лишь слепил из алых сгустков два длинных кинжала. Надо же, не терял времени на занятиях, научился.
— Ну давай, Нит-Истр, — утратил он всякую напускную веселость, оценивая клубящуюся Тьму позади меня. — Попробуй еще раз напасть на принца. И на этот раз для тебя все будет кончено.
Искушение было велико, Тьма сама тянулась к белобрысому гаду, почуяв лакомый кусок, но последние слова принца отрезвили. Слишком явная провокация с расчетом, что выйду из себя. Да и манс вдруг прижал острые уши к голове, поводил ими из стороны в сторону. И, не отрывая взгляда от Аландеса, еле заметно перегруппировался, словно засек другой источник угрозы, еще более опасный, чем принц с боевым оружием в руках. Это он в глазах студентов неразумный и диковатый зверь, а вот я его повадки изучила достаточно…